мысли: ты сделал что мог! ты устал! плетью обуха не перешибёшь…
Да иди ты! — огрызнулось во мне что-то глубинное. Нет вариантов. Как земли за Волгой для моего сгинувшего в Сталинграде деда.
Словно нехотя, в широкую разножку я опять погрёб под лодку. Мыслей, что на этот раз предпринять, никаких.
Но чужие сами подкинули идею: стоило мне скрыться под водой, как они, наученные горьким опытом, принялись дырявить копьями воду со всех сторон от пироги, словно гигантские швейные машинки.
Ну и славно. Я поднырнул поглубже, чтоб не достали, всплыл под днище, перевернулся ногами вверх и, подловив момент, схватил одно из копий. Дёрнул.
На что рассчитывал? Не знаю. Может, копьём разжиться. Зачем — не понимаю.
Но заполучил в придачу к нему и человека. Воин, державший оружие, так его и не выпустил.
На миг я заметил испуганное лицо, после чего расплывающееся пятно тёмной в воде крови из проколотого горла скрыло от меня ещё одного неудачника.
Проскочила мысль: а вот кровь в воде плохо! И её сейчас здесь много…
Надо как-то заканчивать, устало сознался сам себе, ибо я уже «закончился».
На этот раз я отплыл от лодки пришлых метров на тридцать. Несколько секунд я только дышал, восстанавливая газообмен в организме. Пирога чужих дрейфовала, весь экипаж стоял наготове с копьями и луками. Но не стреляли. Ждали.
— Послушайте меня, воины!
Сначала голос звучал слишком звонко. И я добавил ему грудной глубины, тем более дыхание плюс-минус восстановилось.
— Я Дух бездны этого острова! Я охраняю его, изредка прикидываясь человеком, — по правде, речь я не готовил, нёс первую пришедшую в голову ахинею, слова словно сами рождались. — Зачем вы пришли сюда?
Торчать из воды даже по грудь стоило немалых усилий. Ноги работали ластами уже где-то за гранью. Стоп не чувствовал, видимо, их свело, но боль я отключил. По-любому долго этот спектакль я разыгрывать не смогу.
— Мы воины острова Двурогой горы! — донеслось с пироги. — Наш вождь послал нас, чтоб мы привезли молодых женщин, у нас их мало!
— Уходите!
— Дух, разреши нам взять этих! Мы будем хорошо к ним относиться! Они станут жёнами достойных мужчин!
— Нет! Я сказал: валите отсюда, пока не сдохли в страшных корчах! Эти женщины — люди глубин… Они мои женщины!
Видно было, как на лодке совещались. Похоже, в отсутствии старшего не могли договориться. Наконец кто-то крикнул.
— Нам их высадить на берег, дух?
А вот тон мне не понравился…
— Сейчас я за тобой приду, — пообещал устало, горло ощутимо першило и получилось негромко, — и расскажу на ушко, что делать.
— Не надо! — крикун всё же расслышал и вскинул руки, словно защищаясь.
— Пусть прыгают в воду и плывут назад, — уже чувствуя, как начинает дребезжать голос, крикнул я.
Блин, девки, ну что вы там телитесь? Я же не могу больше стоять так на ластах! У меня же сейчас ноги отвалятся!
Наконец из лодки одна за другой в воду бултыхнулись три фигурки. Телуа, как мне показалось, вообще просто выкинули за борт — дух сказал в воду, значит в воду!
— Уходите теперь! — крикнул я.
Ноги реально отказывали. Я ещё успел проследить, как девчонки погребли на риф, благо было недалеко; как начинают грести пришлые, поминутно оглядываясь на успевшую преодолеть уже почти половину пути пирогу местных. И ушёл под воду.
* * *
Я вода. Я растворяюсь в окружающем, сливаюсь с ним. Я не вижу, не слышу, не думаю. Я не ощущаю… О-о-о, нет, ещё как ощущаю! О-о-о, мои ноги-и-и! Расслабленно повисеть в воде на статике долго не получилось. Ну ничего, наверное, и так получилось здорово — дух прокричал последние слова и медленно ушёл к себе в бездну, то есть скрылся под водой.
Вынырнул, лёг на спину. Эй, кто-нибудь, отбуксируйте к берегу безвольную тушку!…Блин, и попросить-то некого, проворчал я мысленно и неспешно заработал чугунными ногами.
Когда я доплыл и сел в прибое, на берегу воцарилось гробовое молчание. Силы кончились. Совсем. Навалились слабость и усталость. И апатия.
Но недолго. Минута, другая, третья. О-о-о-ох… Надо выбираться на сушу. Но сначала снять уже ласты.
Попробовал поддеть неслушающимися пальцами завязки.
— Эй, есть у кого-нибудь нож? — просипел я, не оборачиваясь.
Позади тишина. Мёртвая. Гробовая.
Тут взгляд упал на левую кисть. Ха! Так я и не выпустил тот кинжал! Вот привычка!
И всё же лезвие плохо справлялось с размокшими грубыми волокнами.
А-а-а, нафиг! Я рубанул по лопасти, разрезая плоть листа, ломая бамбуковые планочки. Пофигу, потом новые сделаю! Верёвки, освобождённые от каркаса, тут же прослабли, я подсунул нож, несколько минут пилил…
О-о-о-о! Благодать! Словно после целого дня ходьбы стянул обувь на два размера меньше!
Минуту или две я просто массировал стопы, икры, бёдра, разгоняя в них кровь. Наконец пошатываясь поднялся на ноги. Ого, а островок-то раскачивает!
Повернулся.
Ученики с бледными застывшими лицами стояли тесной группкой и молча пялились на меня. Кажется, даже дышать боялись. Позади Учеников возвышался Ситу с не менее обалдевшей физиономией. Впереди Учеников — дед, такой же обалдевший. Шагах в четырёх от меня, прижавшись друг к другу, мелко дрожали спасённые девушки.
— Все целы? — я сделал к ним шаг. Пошатнулся.
Они шарахнулись, как испуганные овцы от волка!
— Блин, — выдохнул я, — да что вы на меня так уставились? Что, вы меня боитесь? — я сделал ещё шаг вперёд. Риф хоть продолжало раскачивать, но меньше.
И девчонки, и стоящие за ними Ученики, и даже дед с Ситу сделали два шага назад!
— Слушайте, — ситуация комичная, но на юмор сил уже не осталось. — Да про духа я им специально кричал, чтобы девушек отпустили! А что мне ещё было делать, про табу ещё раз напомнить?
Заметил, куда обращены некоторые взгляды. Опустил глаза. Ага. По левой руке текла струйка крови, плечо было чем-то пропахано, оставив разрез. Чуть ниже заметил глубокую царапину на рёбрах. Всё-таки зацепили.
— Видите? — схватился я за идею, как утопающий за соломинку. — У меня такая же кровь!
Я даже пальцы в ней обмакнул, протянул руку, типа вот, глядите, я такой же, как вы, я человек!
Это стадо овец сделало ещё полшажочка назад. Там же крутой берег, бараны! Там лагуна.
И тут из кучки Учеников выступил Хэч. Шлёпая босыми ступнями, подошёл ко мне. На нём скрестились испуганные взгляды остальных. Ну точно, ща же его сожрут прям на глазах!
— Я верю тебе, брат! — сказал приятель.
И обнял.
Я секунду стоял с глупо разведенными руками, потом, вспомнив про нож, что ятак и не выпустил, сунул его за пояс набедренной повязки. И тоже обнял паренька.
— Я сделал тебе предложение, и оно в силе.
Ситу было явно некомфортно в моём присутствии, но отец глубин мужественно терпел.
— Всё-таки ты спас для племени трёх ныряльщиков, которые уже в следующем сезоне смогут начать приносить жемчуг.
— Ныряльщиц, — поправил я автоматически и поморщился.
Руку дёргало. Я приложил к ране кусок пальмового листа — остаток ласты — и тупо примотал верёвочками. Хреновая перевязка, но где я тут возьму лучше?
Мы с Ситу стояли на берегу, куда я вышел полчаса назад. Остальных, в том числе и Фету с Мауи, дед увёл к валуну. Народ тут же принялся хлопотать вокруг девчонок.
— Ныряльщиц? — переспросил Ситу. — Да какая разница! Поднимает со дна жемчуг, значит ныряльщик, человек глубин, а мужчина или женщина? Да мне всё равно!…Ну так что насчёт предложения?
Я вздохнул.
— А наши договорённости? — посмотрел на Ситу искоса.
— Какие? — наморщил лоб он.
Красавец! Мелькнула мысль: быстро переобувается.
— Ну, к примеру, насчёт пяти жемчужин? — протянул я.
— Четыре, — тут же заверил меня Ситу.
— А что с отцом глубин… Не сейчас, после…
— Скат… — замялся Ситу, — понимаешь… Давай об этом попозже, а?
— Зачем я тебе, Ситу? — спросил напрямую.
Тот сначала заметался взглядом, не находя что ответить, потом, похоже, всё же нашёлся.
— Я не могу не отблагодарить тебя за всё вот это… — он неопределённо повёл рукой.
— Я понял, — прервал я его объяснения.
Что-то ты темнишь, отец глубин, думал я, смотря Ситу прямо в глаза. Темни-и-ишь.
— Знаешь, — я прикусил губу, на миг задумавшись. Ситу не перебивал, — когда я оказался здесь на рифе в Учениках, я думал —вот повезло! Так бы горбатился на участке от зари до зари, копаясь в земле, рискуя сдохнуть с голоду, если случится неурожай или братья решат выгнать
