только ради бога не смей мне больше лгать!
– Ну хорошо, – вздохнул я. Посмотрел на настороженную Майко, готовую в любой момент взорваться стремительной атакой, посмотрел на бледную и обеспокоенную Нанасэ. Прикусил ноготь на пальце.
– Хорошо, – повторил я. – Даже не знаю, с чего и начать. Вот ты, Майко, веришь в наличие альтернативных вселенных? Понятие мультиверса тебе что-то говорит?
– Если ты инопланетянин и похитил Синдзи-куна…
– Нет! Никого я не похищал… Ладно, давай попроще – вы же знакомы с концепцией реинкарнации? Перерождения? Буддизм-то здесь есть, я видел храмы…
– Так ты переродился? – быстрая Майко, очень быстрая и очень опасная сейчас.
– Да. Мне, девочки, честно говоря, лет под сраку. Вы обе мне во внучки годитесь… – Я поджал губы и покачал головой. С души словно камень свалился, даже дышать стало легче. Говорить правду легко и приятно – так, кажется, сказано в «Молоте Ведьм»?
– Но… а как же Синдзи-кун?! Ты его убил? Когда это произошло? Это же та авария, правда?! – ноги у Нанасэ подкосились, и она схватилась за стоящую рядом Майко.
– Нет, я его не убивал. Он по-прежнему тут, со мной. Мы… как бы слились, понимаешь? У меня… у нас есть как мои воспоминания, так и его. И как это произошло, я не знаю. Я просто умер – там у себя, а в следующую секунду – бац и здесь. Когда очнулся после аварии – тогда и осознал, – как мог объяснил ситуацию я.
– Так вот почему… – Нанасэ осела на пол и зарыдала.
Майко присела рядом и обняла ее за плечи. Я стоял как истукан.
– Нанасэ-онээсан? – вдруг сказал Синдзи-кун, откуда-то изнутри: – Сестренка?
– Что? – Нанасэ подняла заплаканные глаза. – Синдзи-кун, это ты?
– Это я, – согласился он, кивнув моей (нашей) головой, – я все еще тут. Не плачь, пожалуйста.
– О, боже! – Нанасэ вскочила и обняла меня/нас, заливая все вокруг слезами. – А я думала, я испугалась… что ты…
– Все в порядке. – Синдзи-кун уверено погладил ее по голове, а мне оставалось только наблюдать за этим как будто со стороны. Они стояли так несколько минут, а потом Синдзи-кун вдруг исчез, и я остался обнимать его старшую сестру, Нанасэ-онээсан.
– Он ушел? – спросила подошедшая Майко.
Нанасэ отстранилась и вытерла слезы.
Думаю, тут придется разъяснить – и я принялся объяснять то, чего и сам толком не понимал. Что такое человеческая личность? То есть, если мы уберем память и оставим только черты характера – это будет тот же человек? Скорей всего – нет. Хорошо, а если к твоей памяти на сегодня добавить еще воспоминания нескольких лет – это будешь все еще ты? Другой пример: человек сейчас и тот же самый человек через двадцать лет – это один и тот же человек?
Весь наш опыт и знания говорят, что да – это Синдзи-кун, только старше. Но ведь на самом деле человек может измениться кардинально. Тот же самый парадокс корабля Тесея. Плутарх рассказывал, что корабль, на котором Тесей вернулся с Крита в Афины, хранился афинянами до эпохи Деметрия и ежегодно отправлялся со священным посольством на Делос. Перед каждым плаванием корабль чинили, заменяли часть досок, и вуаля – через некоторое время были заменены они все.
Вот тут-то у седых мудрецов и возник спор о том, это всё ещё тот корабль или уже другой, новый?
Я посмотрел на девушек внимательно. Меня слушали. Это хорошо.
– Итак, возникает вопрос: что такое личность? Совокупность воспоминаний? Тело, в котором хранится эта совокупность воспоминаний?
– Ты меня сейчас совсем запутал, – призналась Майко, помотав головой.
– Хорошо. Есть два пути. Первый – методом вычитания. Вот мы берем человека, например, тебя и лишаем тебя воспоминаний – переносим их другому человеку. Кто из вас будет Майко? Тело или воспоминания?
– Наверное, душа? – предположила она.
– Душу мы убираем как величину неизмеримую, – вздохнул я, – душу еще надо поискать.
– Тогда Майко с воспоминаниями и будет настоящая Майко, – твердо сказала она.
Я кивнул. Да, наш опыт, наши переживания, наши отношения с близкими – все это и есть наша личность. И каждый прожитый год изменяет нашу личность, да так, что через некоторое время можно сказать: да это совсем другой человек!
– Есть у меня такой знакомый, – кивнула Нанасэ-онээсан, напряженно слушавшая все это время, – не узнать. Как будто совсем другой человек.
– Да потому что он и есть другой человек. Мы просто называем его старым именем, потому что сам процесс изменения происходил медленно. Он – корабль Тесея.
В конечном итоге от него осталось только имя и воспоминания, верно? Но к нему никто не подходит и не спрашивает: кто ты такой и откуда взялся?
С точки зрения Синдзи-куна, он просто стал старше, и да – изменился. Кто не изменится через десять лет? А через двадцать? Ну а тут – стал старше на целую жизнь. Кто такой я и кто такой Синдзи? Возможно ли уместить в одном человеке две личности? Да, возможно, но это уже психологические отклонения. В мире физики все просто: человек с воспоминаниями Синдзи – это Синдзи.
– И что теперь делать будем? – спросила Майко, доставая очередную сигарету.
Нанасэ молча забрала у нее сигарету и, щелкнув откуда-то взявшейся зажигалкой, прикурила. Выпустила дым вверх длинной струей и нервно постучала ножкой. Так-так-так, мелькнуло в голове, а я и не знал, что сестренка курит. Мы прячем от нее журнальчики с сиськами, а она от нас – сигареты и зажигалки. Такая вот мы семья. Никаких секретов.
– Так, – сказала Нанасэ твердо, – ничего не знаю. Понял? Ты для меня мой Синдзи-кун и все тут. Пусть старше, пусть с каким-то там опытом. И называть тебя мы будет только так, ясно?
Я кивнул. Возражать такой Нанасэ я не собирался, не дурак чай. Весь наш жизненный опыт – мои почти восемьдесят лет да плюс четырнадцать с хвостиком Синдзи-куна – весь опыт кричал, что с женщинами в таком состоянии надо соглашаться. Кивать, поддакивать, молчать с умным видом. Ни в коем случае не возражать, если хотите жить немного дольше, чем завтрашний день.
– Ага. Ясно, – кивнула Майко, и в ее глазах что-то блеснуло, – значит, будем так и называть, Синдзи-ку-у-ун… но я вот что сейчас подумала, Нана-тян. Знаешь, я вот раньше думала, что он маловат еще для меня, возрастом не вышел…
– Дура! – рыкнула Нанасэ, но Майко только улыбнулась.
– А теперь я думаю, что староват ты для меня, Синдзи-кун. Или мне называть тебя теперь Синдзи-сама? Из почтения к твоим уважаемым сединам?
