мог постичь, не то что отобразить.
– Всё хаотическое одновременно стремится и разрушить материю, и стать ею. В этом суть легенды о том, почему союз Сатеха и Аусетаар распался. Но именно из хаоса чаще всего рождаются творцы, первооткрыватели, те, кто преодолевает известные пределы и создаёт новые… Хайту, а не нэферу, стали прародителями первых рэмеи. Об этом не принято говорить, но именно хайту породили создателей нашей цивилизации… Сатех, Первый наследник и старший сын. Его царство океанов Первородного Пламени было здесь прежде, чем из этого пламени вышли формы, которыми Он уже не мог властвовать в силу Своей природы. Аусетаар подняла землю из огня и Вод Перерождения, помогла населить её, но на землю первым ступил народ Сатеха и первым обосновался здесь. Народу же Аусетаар долгое время милее были необъятные пределы, что даровал им Отец-и-Мать Мира. До срока нэферу и вовсе не смотрели на землю и на всё то прекрасное многообразие форм, что зарождались здесь.
Повинуясь мерному голосу Таэху, рисунки на камне продолжали оживать, из примитивных линий трансформировались в прекрасные образы, рождавшиеся не то перед взглядом Паваха, не то прямо из его сознания. А писец всё рассказывал ему о том, как первые племена рэмеи покоряли новые земли, охотились, собирали дары Каэмит, которая на заре времён ещё не была бесплодной пустыней. Время расслаивалось, замедлив свой ход, и эпохи как будто поменялись местами. Пласт веков истаял, обнажая историю древней расы. Воочию Павах видел воинов и охотников и удивительных зверей, место которым было разве что в сказках. Стаи птиц, имени которых он не знал, взмывали ввысь к распахнувшемуся своду пещер, и он чувствовал ветер от их крыльев на своей коже. Стада легконогих похожих на газелей животных проносились мимо него, спасаясь от охотников, и он слышал их поступь и воинственный клич преследователей. Огромные фантасмагорические твари, с которыми каким-то неведомым образом умели сосуществовать предки, степенно вышагивали где-то на самой границе распахнувшегося горизонта, исторгая утробный рокот.
Он видел, как первые лодки вставали на воду, скользили по волнам реки даже более необъятной и полноводной, чем Апет во время разливов. Притоки её веером расходились, питая землю. А в глубине вод он видел неведомых рыб и хищников, которым теперь не знали имён. Первые поселения поднимались на берегах – поселения, которым ещё так далеко было до величественных городов Империи.
Его слух улавливал далёкую музыку – могучие первобытные ритмы земли и огня, голоса, оживлявшие ткань эпох в первых гимнах и молитвах прекрасному миру вокруг. Его сердце сладко разрывалось, не в силах вместить увиденное и услышанное, но Таэху уводил его всё дальше.
Эпохи менялись, и менялся лик земли. Племена отступали и сражались друг с другом, выковывая первые подобия государств.
– Пламенная природа хайту не была создана для жизни в мире, – говорил хранитель свитков, и его голос затмевал далёкие отзвуки битв. – Их первые потомки были хищниками, воителями. С самых первых дней, когда им ещё не были подвластны металлы, и оружие создавалось из дерева и грубо отёсанного кремня, они сражались не только с обитавшими вокруг с чудовищами, но и друг с другом. Оставались сильнейшие, а прочие приносились в жертву зарождающемуся величию… Так было во всех уголках земли в те времена, когда жизнь имела лишь ту цену, которую имела защищавшая её сила. Как стаи хищников делят территории, так первые племена делили между собой земли, которые ещё не звались Таур-Дуат.
– Первые сепаты?
– Тогда они ещё не звались сепатами, и у них не было управителей, только вожди, – усмехнулся Таэху. – Но древнейшие наши роды происходят от могучих вождей тех времён… Я много говорил с моими друзьями, многое изучил, чтобы узнать, кем же был тот, кого вы теперь помните под именем Мерх. Ну а уж кем была Шепсаит, мало для кого в наших кругах осталось секретом.
Почему-то сейчас Павах воспринял вести совершенно спокойно. Да и что значили вести о происхождении родов его и самой Владычицы, когда весь рэмейский народ, оказывается, изначально произошёл от порождений Сатеха, от хайту, которых опасались и ненавидели на протяжении всей имперской истории…
– Как многое я бы хотел рассказать и показать, да некому… и времени так мало… – вздохнул Таэху. – Происхождение обычаев и ритуалов, предтеча традиций… И нескольких лет не хватит на то, чтобы передать это… Знаешь ли ты, что прежде приближённые вождей сами выбирали смерть с ними и хоронили себя заживо? Что восход солнечной ладьи призывали кровью захваченных на войне пленников? Что ритуал Обновления Силы Владыки и инициации через смерть когда-то действительно означал смерть, а тело Владыки, чья Сила гасла, ритуально поедали его приближённые, приобщаясь к его угасающему могуществу?.. Нет, откуда тебе знать… Но о Владыках я тебе рассказать должен, хоть мысли мои разбегаются, едва в силах выхватить главное. Слишком велико моё желание передать всё…
Образы прошлого истаяли, и вот они уже снова стояли в пещере, в призрачном голубоватом свете, в стихающих отголосках эха древних событий. Где-то далеко всё так же капала вода, рядом всё так же потрескивал костёр.
Паваху отчаянно, мучительно хотелось пережить увиденное снова, узнать ещё больше. Больно было даже дышать, потому что дыхание отпугивало меркнущие тени ушедших эпох.
– Нельзя ли пока остаться здесь?.. Хоть ненадолго…
Таэху мечтательно улыбнулся, но потом спохватился вдруг и заторопился, потянул воина за собой в другие переходы.
– Идём, идём… Я рискую твоей смертной формой ещё больше, чем своей. Чем дольше мы находимся здесь, тем сложнее будет вернуться. Но ты должен увидеть то, что мы охраняем, должен понять…
* * *
– Не хочу оставлять тебя одного, – шепнула Тэра. – Это неправильно. У меня плохое предчувствие.
Хэфер обнял Тэру за плечи, но она держалась по-прежнему отстранённо. Казалось, всё её существо протестовало, не желая расставаться. Но ведь не навсегда!
– Не бойся ничего, – тихо ответил царевич.
Самого Хэфера предчувствия не мучили – он точно знал, что здесь его не ожидает ничего благостного. Но если он не мог справиться с этой опасностью – разве мог он надеяться на победу в самом главном своём бою? Верховная Жрица желала испытать его – пусть так. Новая его природа восставала против такой дерзости, но разум оставался прежним, трезвым. Хэфер привык принимать решения спокойно, а не в приступе ярости.
Главное, что Тэра в безопасности. Ей Ануират не причинят вреда.
Сехир, ждавший у входа, неуверенно улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. Берниба традиционно поручила ему приглядывать за Тэрой и помогать ей. Сама Верховная Жрица безмолвно ожидала.
Девушка
