– Держись!!!
Дыхание перехватило. «Монстр» пронесся десять метров по ровному участку и рухнул в пропасть! Вернее, поначалу показалось, что это пропасть. Машину безбожно трясло, отвалился боковой бронированный щиток. Неодолимой силой вырвало пулемет, он вывалился из машины. Я сам едва не отправился в полет, зацепился ногой за заднюю стойку кузова, как-то удержался, подтянулся и рухнул в салон на заднее сиденье. Мы катились по крутому, с наклоном не меньше 50 градусов, откосу, заваленному камнями, мерзлой спрессованной землей. «Монстр» не терял сцепления с камнями, но его подбрасывало, колотило. Ольга орала так, будто ее носом возили по батарее. Адреналин хлестал цистернами. Приближались мутные воды. Речка небольшая, два плевка. Невероятно, но машина не перевернулась – хотя имела к тому все предпосылки. Мы с разгона влетели в воду. В речку – бух! И поплыли, подхваченные течением. Амфибией это чудо инженерной мысли не было, но оно не тонуло. Ошалевшие, с отбитыми внутренностями, мы тупо смотрели, как приближается противоположный берег. Запас инерции был набран неплохой, чтобы нас просто понесло по течению. Нас сносило к берегу, и мы недоверчиво смотрели, как приближаются громоздкие камни, комья вывернутой земли, останки древовидной органики… Мы закричали от радости, когда колеса сцепились с камнями на мелководье, и мощный мотор поволок груду железа к обрыву. «Волга» карабкалась по камням, вставала практически вертикально – но, слава Богу, падала на колеса. Мы ползли по раскрошившемуся берегу, карабкались в гору, а за спиной разочарованно вопили, хлопали рваные выстрелы…
Мы перевалили через седловину сплющенной железнодорожной насыпи и покатили дальше – к Поселку РМЗ.
– Карнаш, ты жив? – вяло вопросила Ольга.
– Скорее да, чем нет, – прошептал я. – В отличие от нашего пулемета… Ты в курсе, что мы остались без «Максима»?
– А я виновата?
– Представь себе, да…
– Предъявляешь претензии?
– Нет…
Я чувствовал невиданную усталость. Словно лично толкал этого монстра. Я забрал автомат и перебрался на переднее сиденье. Обнял Ольгу, которая вцепилась в баранку и напряженно вглядывалась вперед. Глаза ее слезились. Я поцеловал ее в висок. Она вздохнула и воздержалась от комментариев. Я дотянулся до рюкзака, извлек из него флакон с антибиотиками, выпил пару капсул, скормил с ладошки Ольге, бутылек убрал в карман. Погони не было. Половину имеющегося в баке бензина мы уже извели. Машина покоряла разбитое шоссе, объезжая завалы, обломки заборов. Когда возникали провалы в грунте, мы съезжали с трассы и искали объездные пути. На обычной машине мы бы здесь не проехали, но мощному «монстру» трасса покорялась. Жилых районов в этой части Первомайки не было, но останки «древней» цивилизации изредка попадались. Завод насосного оборудования, рассыпавший станки на дорогу, «Универсам удачных покупок», «удачно» провалившийся в воронку. С его складов еще кто-то кормился – на обочину взгромоздилась шестиколесная каракатица, намереваясь перекрыть нам проезд, хлопнул выстрел. Но мы промчались мимо, проигнорировав очередную банду. Дальше не было многоэтажных построек, только частный сектор, островки леса. Деревья зачахли, вымерли, на месте жилого сектора возвышались невнятные бугорки, засыпанные пеплом. «Ну, давай же… – умоляюще бормотала Ольга, поглядывая на стрелку топливного датчика, – ну, давай же, еще немного…»
Ровные участки чередовались вздутиями, сдвигами, перепадами. Мы пролетели Матвеевку с ее недостроенной развязкой, поваленные леса перед нижней Ельцовкой, в которых когда-то уютно размещались детские лагеря, взорвавшуюся автозаправку на повороте. И уже катили с двухсотметровой возвышенности, когда обнаружили одновременно две отвратительные вещи. За нами снова гналась «Дикая кошка», гремя огнем! Догнали, демоны! Таились до поры, не стреляли! А за поворотом бросились вперед, грохоча из всех стволов. И огромный, практически десятиметровый провал в грунте – в том месте, где завершался спуск в низину, и располагалась остановка общественного транспорта! И мы неслись к нему на полных парусах. Тормозить было нереально – нас бы расстреляли прямой наводкой. Вступил в работу гранатометчик, вооруженный «Мухой» – расцвел взрыв справа по борту, затем еще один, практически под задними колесами! Машину подбросило, но она продолжала нестись. Приближался провал – огромный, безнадежный. Он пересекал все видимое пространство, не объехать. Шанс мизерный, что перелетим. Я в отчаянии поедал глазами Ольгу. Она смертельно побледнела, дрожали губы. Невозможно передать, что мы чувствовали в эти мгновения. До обрыва оставалось метров сорок. И дикая мысль проткнула словно молния: даже если перелетим, мы же разобьемся всмятку на той стороне!
Она быстро глянула на меня. Какая адская мука в глазах… Или повоюем еще?
– Дверь открой, – сказал я. И сделал то же самое со своей стороны, – выпрыгиваем, если перелетим…
За несколько метров до разверзшейся бездны (какие десять метров – все пятнадцать!), она утопила педаль в пол, доведя скорость до логического (а возможно, и исторического) максимума. Желудок помчался к горлу, когда исчезла твердая почва под ногами и началось черт знает что…
Словно в замедленной съемке, «монстр» с вращающимися колесами воспарил над бездной. И вновь инерция тащила его вперед. Он перелетел эту чертову трещину! А когда собрался камнем рухнуть, из распахнувшихся дверей вывалились двое. До земли им лететь было, в общем-то, недолго – метра полтора. Я сгруппировался, и все же от тупого удара в плечо потемнело в глазах. Визжали тормоза, и хор «мальчиков-матерщинников» разразился яростным вокалом. Прыгал по камням, разбиваясь в лепешку, неуправляемый «монстр», распахнулся капот, сминались части кузова, отлетали колеса, оси с рессорами. Останься мы в салоне, нас бы просто порвало! Я видел, как с воем падает на край обрыва Ольга, нога пропадает в бездне, рушится вся – целиком, и лишь рука хватается за самый край, где имелся сомнительный выступ… Я уже летел, изрыгая рулады, плюхнулся плашмя, выбрасывая руку. Схватил за запястье, потом второй рукой… В запасе было несколько секунд – пока бандиты на другом краю ущелья выскочат из машины, передернут затворы, прицелятся… Я рычал от натуги, выволакивая из пропасти беспомощное тельце. Глаза моей девушки мутнели, бледность превращалась в мертвенную синь. Две секунды, одна секунда… Я перебросил ее, словно плащ-палатку, через горку камней, прыгнул сам. Шквал огня ударил по камням. Пули выли, звенели, рикошетили, сбрасывали какую-то мелочь. Иногда я высовывался, злорадно скалился. «Мухи» у пацанов кончились, гранатами экипироваться не успели. Что имелось с собой, с тем и бросились в преследование. Повторять опасный трюк они побоялись. Шестеро или семеро приплясывали у подножек «Дикой кошки», сыпали матюгами, пулями, обкладывали нас по полной программе.
