Но тут дело обстояло иначе. Теперь Нибер—Ба знал это и понимал, что должен был с самого начала распознать слабость врага и применить интаки, чтобы победить его.
Мысли о своей промашке и о смертях, причиной которых она была, три цикла подряд лишали его сна. Ничто не вернет мертвых воинов к жизни и не вытравит стыд из его души. Но победа продвинет дело его народа. Да, победа станет первым шагом на долгом пути искупления, и победа будет его.
Нибер—Ба перевел свое внимание на головизор командного центра и включился в бой.
Рыжий посмотрел на экраны, подтвердил анализ Вертиголова и сказал в микрофон:
— Пора подавать закуску… гости прибыли.
Слова электронщика услышали по всему Веретену. Услышал капитан Омар Нарбаков, наблюдавший за последними укреплениями орудийной ямы; услышал Леонид Чин—Чу, торопившийся срастить кабель; услышал легионер Сигер, поставивший камень перед чем–то, что он хотел спрятать; и услышали все остальные, ждавшие на своих местах с ноющими от страха животами и вспотевшими ладонями. Настал момент, которого они страшились. Теперь их жизни будут зависеть от мастерства, которое они никогда не пытались приобрести, и от удачи, которая не признает постоянства и принадлежит столько же врагу, сколько им.
Исключение составлял Нарбаков. Он грезил об этом моменте мальчишкой, готовился к нему и все эти годы ждал, когда же он придет. Он смаковал вкус таявшего во рту леденца, наслаждался шипением кислорода, дунувшего по щеке, и суровым ландшафтом по ту сторону забрала. Карлик прожектором висел в небе, и скалы отбрасывали на поверхность Веретена резкие черные тени. Многие из них скрывали его бойцов.
«Да, — подумал Нарбаков, — это моя минута, мой Камерон, мое место гибели». Эта мысль не принесла ни страха, ни тревоги, только растущее возбуждение. Ибо легионер не умрет, не может умереть, пока другие живы и помнят его. Нарбаков вышел на открытое место, презирая хадатанские истребители, которые крест–накрест оплетали астероид, и нажал подбородком переключатель увеличения шлемного бинокля. Хадатанские транспортные корабли начали приземляться. Они опускались на свои заранее определенные ЗП с деликатностью пчел, садящихся на цветы, и сбрасывали свои отряды, будто пыльцу. Никакого ответа, никакого защитного огня не было, так как Нарбаков хотел, чтобы хадатане высадились. Ему надоели бомбардировки из космоса, надоело сражаться с инопланетянами на их условиях, и он жаждал нанести ответный удар.
Какой–то хадатанин побежал, оторвался от поверхности и поплыл прочь. Он выглядел как большой воздушный шарик, игрушка, только и ждущая, чтобы ее хлопнули, и этот образ вызвал у Нарбакова смех — смех, который разнесся по командному каналу и заставил его подчиненных изумленно переглянуться и покачать головами. Старик был законченным оптимистом — все знали это, — но смех был странным даже для него. Однако, если капитан способен смеяться над гадами, какими крепкими должны быть кишки у всех остальных? Они ухмыльнулись, в последний раз проверили оружие и замерли в ожидании приказа стрелять.
Нарбаков переключился на четвертую частоту. Штатские получили кодовые имена на военный манер, но редко помнили о них. Леонид значился как «Босс–один».
— H-один Боссу–один.
Леонид выругался, закончил сращивание кабеля и обмотал лентой место стыка.
— Чин—Чу здесь… говорите.
Нарбаков возвел глаза к небесам, надеясь, что Бог предусмотрел отдельный рай для штатских, и сделал все возможное, чтобы голос звучал ровно:
— Прости, что беспокою тебя, Лео… но это место кишит гадами. Мне придется открыть огонь через пару минут. Как у тебя дела?
Леонид уронил кабель и посмотрел вверх на пусковую установку. Хотя два сообразительных легионера не дали хадатанам узнать, насколько важен линейный ускоритель, те все равно постарались его разрушить в своем общем стремлении уничтожить все на поверхности Веретена и подготовить дорогу для своих отрядов.
Лазерная пушка с линкора полоснула по секции решетки, сожгла малый центр управления, находящийся с одной стороны ската, и перерубила главный кабельный желоб. Леонид сам отремонтировал последний кабель, и центр управления удалось обойти, но прерывистые вспышки лазерных горелок показывали, что ремонт еще идет.
Леонид повернулся и посмотрел туда, где должен находиться Нарбаков. Голубые лучи упали вниз, потом исчезли, когда истребитель завершил свой рейд. Из–за тишины лучи света казались совсем не опасными, чем–то вроде лазерных шоу, устраиваемых на День Империи, но Чин—Чу знал, что это не так. Люди гибли везде, где они появлялись.
— Омар? Ты в порядке? Офицер начал терять терпение.
— Давай, Лео. Перестань глазеть по сторонам и отвечай на мой вопрос.
— Мне нужно время, Омар. Тридцать минут.
— Черт побери, Лео, спустись на землю. Через тридцать минут мы будем по уши в гадах.
— Двадцать.
— Десять, и ни одной треклятой минутой больше. Скажи своим работничкам, пусть шевелятся. Конец.
Леонид посмотрел вверх на свечение лазерных горелок. Сколько времени пройдет, прежде чем хадатане увидят вспышки и захотят выяснить, в чем дело? Чин—Чу полез наверх. Его дыхание вырывалось
короткими сердитыми выдохами. Проклятие. Проклятие.
Проклятие. Серия взрывов окрасила горизонт и закончилась недалеко от четвертого шлюза. Черт. Черт. Черт! Они должны закончить ремонт, должны запустить
звездных ныряльщиков, должны уничтожить линкоры. Торговец нажал подбородком переключатель рации:
— Коуди… Хекокс… Гутьеррес… долго еще?
— Минут двадцать — двадцать пять, босс. — Голос принадлежал Коуди.
— Сделайте за пять.
— Не можем, босс. Один пуск — еще возможно, если повезет — два, но о третьем забудьте. Нагрузка разорвет скат на части.
— У нас нет времени, Коуди. Сваривайте столько стыков, сколько сможете, а затем прыгайте.
Коуди помолчал.
— Ладно. Вы — босс. Пять минут и отсчет. Горелки вспыхнули. Рабочие сварили швы, перепрыгнули друг через друга и начали по новой.
Не обращая на них внимания, Леонид шагнул на боковую платформу и посмотрел на длинный овальный корпус звездного ныряльщика. Он был огромным, почти как корабль конвоя, и набит сложнейшей техникой. Торговцу было больно так поступать с этим кораблем, жалко использовать его в качестве высокотехнологичного пушечного ядра, но выбора не было.
Чин—Чу посмотрел вверх. Еще пять кораблей висели над его головой, уложенные друг на друга, как пули в магазине, и удерживаемые наскоро возведенным стальным каркасом. Будет ли временный конвейерный механизм подавать корабли на скат достаточно быстро? Продержится ли ускоритель достаточно долго, чтобы запустить их?
