- Возможно, - предположил Ксафен, - наш Легион избран. Только те, в ком течет кровь Лоргара Аврелиана, могут читать и говорить на этом святейшем языке.
- Тебе бы этого хотелось, не так ли? – огрызнулся Вендата.
В ответ Ксафен лишь улыбнулся.
Настроение кустодия было испорчено неспособностью разобрать мазню на стенах этих пещер.
- Что тут написано? – указал он наугад на один из стихов, написанных на неровной поверхности камня.
Аргел Тал взглянул на надпись, обнаружив в ней больше поэзии, чем можно было бы ожидать: простой, больше похожей на неуклюжую лирику, чем на возвышенный псалм. Судя по кадианским «говорящим с богами», это была работа шамана, одурманенного галлюциногенами, выплеснувшего поток своего сознания на стену святилища.
…мы прославляем тех, кто внемлет.
Пусть обратят они на нас свой взор,
Одарят нас благословенной болью,
Чтобы галактику окрасить красной кровью
И чтобы утолить голод богов.
- Просто еще одни плохие стихи, - сказал он Вендате.
- Я не понимаю ни слова.
- Чрезвычайно бездарно, - добавил с улыбкой Ксафен. – Ты не пропустил никаких откровений продвинутой культуры.
- Тебя не волнует, что я не могу это прочесть? – настаивал кустодий.
- Мне нечего тебе ответить, - огрызнулся Аргел Тал. – Это бредовые надписи давно умершего шамана. Они связаны с верой кадианцев в других богов, но смысл ускользает от меня так же, как и от тебя. Мне неизвестно ничего более.
- Аргел Тал, разве было недостаточно недель, проведенных с дикарями в их палаточном городе? Теперь мы еще должны посетить ложное богослужение невежественных варваров?
- У меня от тебя голова разболелась, Вен, - произнес Аргел Тал, едва слушая его. На ретинальном дисплее отображался счетчик времени с момента последнего сна. Уже больше четырех дней. Встречи с кадианцами занимали массу времени, Несущие Слово сосредоточенно изучали людские писания и обсуждали связь их верований со Старыми Путями Колхиды. Лоргар и капелланы приняли на себя большую часть посольских и исследовательских обязанностей, но Аргел Тал обнаружил, что множество вождей племен желают его внимания и занимают его время.
- Признаться, - проговорил Вендата, - я надеялся, что Легион избежит сегодняшней… глупости.
- Примарх распорядился, чтобы мы присутствовали, - ответил Ксафен. – Поэтому мы будем там.
Чем дальше трое воинов спускались по грубо вырубленным в камне ступеням, тем четче становился звук далеких барабанов.
- Ты согласился смотреть, как эти выродки проводят обряд, даже не зная, что у них на уме.
- Я знаю, что, - Ксафен указал на стены. – Оно написано повсюду, доступно каждому.
Прежде, чем Вендата успел ответить, капеллан добавил то, чего Аргел Тал еще не слыхал.
- Кадианцы пообещали дать нам ответ этой ночью.
- Какой ответ? – разом спросили кустодий и капитан.
- Что же выкрикивало имя примарха в шторм.
Аргел Тал сжал кулак, но в жесте было мало злости. Казалось, его успокаивает созерцание игры и естественного, биологического единства работы мышц и костей пальцев.
- Деймос, – сказал он. – Было нелегко видеть его смерть.
Перо примарха перестало шуршать по пергаменту.
- Ты скорбишь по нему?
- Скорбел когда-то, сир. Но для меня он мертв уже более полугода. То, что я увидел, сделало все предшествующие впечатления мелкими и незначительными.
- Ты снова рычишь.
Аргел Тал утвердительно фыркнул, но не проявил желания говорить об этом.
- Посвящение, - произнес он вместо этого.
Капитан был застигнут врасплох, когда вошел в главную пещеру. Застигнут врасплох, а вовсе не впечатлен.
Пещера была обширных размеров и, принимая во внимание, что кадианские технологии находились примерно на уровне давно забытого каменного века Терры, вероятно, ушли годы на то, чтобы вырубить подземную камеру и покрыть ее стены и пол рисунками, символами и стихами.
Подземная река стремительно неслась под десятками выгнутых каменных мостиков. Закругленные стены освещались дымящими факелами, отбрасывавшими мириады теней, с безумной энергией танцевавших под бой барабанов.
Мостики сходились к центральному островку. На нем находилась Ингефель, обнаженная и залитая светом пламени. На ее бледной коже извивались руны. На краткий миг вытатуированные на ее теле символы приковали к себе взгляд Аргел Тала. Он мгновенно узнал их, каждый знак был стилизованным изображением созвездия с ночного неба Колхиды. Нарисованное синей тушью Зазубренное Солнце окружало пупок девушки.
Вокруг нее кольцом располагались барабанщики, бившие по коже костями животных. Их было тридцать, и их дробь звучала, словно биение сердца мира. Сотни кадианцев стояли рядами у стен и проходов, наблюдая за проведением обряда. Многие пели, славя своих языческих богов.
Едкие запахи чистой воды, человеческого пота и древнего камня практически заглушали все, но Аргел Тал уловил аромат крови еще до того, как увидел его источник. Ощутив его нетерпение, визор отследил и увеличил задник сцены. На затемненном краю центрального кольца из земли торчало десять пик.
Основания девяти деревянных кольев были покрыты кровью и испражнениями, образовавшими на камне тошнотворные лужицы. Сами пики несли на себе человеческий груз: на каждой висело по дикарю – насаженному на кол и мертвому. Острия торчали из открытых ртов людей.
- Этому нельзя позволить продолжаться, - произнес Вендата. От ошеломления его голос утратил суровость.
И на этот раз Аргел Тал согласился с ним.
Ингефель продолжала танцевать, гибкая фигурка выглядела черным силуэтом на фоне яркого пламени позади нее. В центре всего, недалеко от двигавшейся волнообразно девушки, над всеми смертными возвышался Лоргар. Он молча смотрел, скрестив руки на груди и скрыв лицо под капюшоном.
Возле примарха стоял Деймос, обливавшийся потом в боевом доспехе. Чуть позади стояли капитан Цар Кворел и его капеллан Рикус. Оба были в шлемах. Они смотрели на колья, а не на танцующую женщину.
- Брат, - обратился Аргел Тал к капитану по воксу, - что это за богохульство?
Голос Цар Кворела выдавал его дискомфорт.
- Когда мы пришли, женщина танцевала так же, как сейчас, а примарх стоял и смотрел. Этот кошмар с кольями уже тоже произошел. Мы видели столько же, сколько и ты.
Аргел Тал повел Ксафена и Вендату по каменной дорожке к примарху. Кадианцы рассыпались, как крысы от собак, кланяясь, шаркая и протягивая руки, чтобы прикоснуться к выбитым на броне колхидским рунам.
