Увидев нас, собрание поднялось. Люди опустили головы и согнули руки в сложном жесте, который когда-то изобрёл Макс, специально для таких приветствий.
— Прошу, братья, — произнесла Таис, — садитесь.
Мы заняли место с одной из сторон большого круглого стола. Наши кресла ничем не отличались от других, и меня это порадовало. Макс всегда был очень дотошен в плане регламентов и субординации. Почему-то я был уверен, что протокол этой встречи он прописал во всех подробностях.
В центре, на специальной круглой подставке, отделанной чёрным бархатом, лежали тюрвинги. Тюрвинг перемещения тоже был там — его вынесли сразу после нашего небольшого эксперимента на специальной подушке.
Один из сидевших за столом, пожилой человек, совершенно седой, тихо кашлянул. Потом протянул руку и поднял папирусный свиток, очень древний на вид. Он осторожно развернул его. Было видно, каких трудов стоило ему скрыть удивление, когда он увидел то, что там написано.
— Тут на русском, братья, — произнёс он, — нам было предписано овладеть этим языком к теперешнему моменту.
Старик ещё раз прокашлялся, и начал читать:
«Хочу надеяться, что ты слышишь это. Хочу верить, что наш план сработал как надо, и ты готов встретить страшного врага во всеоружии. Я не сомневаюсь, что ты — единственный, кто сможет его одолеть. Ты делом доказал, что способен понять врага, как никто другой. И даже превратить его в друга. Уверен, мы встретимся когда-нибудь там, за горизонтом. Потому что я знаю, где-то точно должно быть место для таких, как мы с тобой. Для воинов. Твой Максимус».
За столом стало очень тихо. Я проглотил непрошенный комок в горле. Потом сказал:
— Благодарю. Продолжим. Мне нужен полный расклад по мощностям и технологиям.
Следующие несколько часов, сменяя друг друга, высшие руководители всех подразделений Братства рассказывали о том, что удалось сделать. Никаких записей, слайдов и тому подобного не демонстрировалось. И я не пользовался режимом — эти сведения должны были сохраниться на достаточно долгое время, чтобы я мог подумать над планом.
Масштаб сделанного и скрытого впечатлял. Фактически, человечество уже достигло межпланетного, или даже межзвёздного уровня. Но эта серия технологических прорывов была успешно скрыта. Развитие «большого мира» шло с намеренным отставанием, в точном соответствии с планом. И у нас были все основания полагать, что наши реальные возможности станут большим сюрпризом для Считывателей, кем бы они ни оказались.
Наконец, остался последний вопрос. Тюрвинги и их количество.
Дослушав последнего докладчика, я указал на стол:
— Шесть, — произнёс я, — их только шесть…
— Мы не знали точное число, брат, — ответил один из присутствующих, — этого нет ни в одном из канонических текстов.
— Я просто констатирую, — ответил я.
— Мы приложим все усилия, чтобы найти седьмой, — продолжил другой, — мы удвоим… утроим резервы!
— Нет необходимости снимать ресурсы с других проектов, — сказал я, — мы знаем, где искать недостающее.
Глава 14
22 года до Перехода
Это была Москва моего детства. Если точнее — то до моих осознанных воспоминаний оставалось ещё пара лет, но город уже мало отличался от того, что я помнил.
Таис и Лев поселились в большой квартире, в жилом комплексе «Синяя Птица», на юге столицы. По тем временам более, чем достойное жильё. Хотя для нас не составило бы труда организовать особняк на Рублёвке, Таис настояла на том, чтобы жить «максимально близко к естественным условиям».
Рассказывая про жизнь в Москве, я осторожно попробовал затронуть тему, которая, увы, была актуальной почти повсеместно и во все времена. Это наличие не вполне адекватных людей, вымещающих свои комплексы на тех, кто выглядит немного по-другому. В ответ Таис только рассмеялась.
— Гриша, неужели ты думаешь, что я настолько наивна, что не могла этого предвидеть? — спросила она, успокаиваясь, — не переживай об этом. Поверь, я смогу защитить себя.
— К тому же, я буду рядом, — добавила Катя, — точнее, моя часть. Я не дам случиться ничему плохому.
Я нахмурился. Но потом улыбнулся и кивнул.
— Рад это слышать, — сказал я.
— Гриша, спасибо тебе! — Лев неожиданно подбежал ко мне и обнял, — особенно спасибо за доверие. Ну и за будущий космос, конечно!
— Лёва, но помни, что ты всегда можешь отказаться, — вставила Таис, — мы что-нибудь придумаем!
— Нет, мама, — возразил Лев, — не откажусь я! Никто, кроме меня с этим не справится!
— Гриша, может, всё-таки миссия будет на твоём челноке? Или хотя бы на этих новых кораблях… современные ракеты не выглядят слишком надёжными, понимаешь… — сказала Таис.
— Мы обсуждали это уже много раз, — вздохнул я, — сейчас самое главное — это сохранить в тайне наше преимущество. А в зоне триггера высокие технологии могут засечь и проанализировать.
— Я хочу полететь на настоящей ракете! — заявил Лев.
— И полетишь обязательно, — ответила Катя, — и вернёшься обратно, добыв недостающий тюрвинг.
— Но только после того, как закончишь нормальную школу, — вмешалась Таис, — и станешь настоящим космонавтом!
— Это здорово, мама! — Лев улыбнулся, отпустил меня и обнял Таис.
— Гриша, извини, но я всё-таки не понимаю… я не говорила этого раньше, но…
— Почему именно Лев, а не Гриша? — вместо меня ответила Катя, — Таис, я думала ты догадаешься.
Таис в недоумении развела руками.
— Мы вступаем в электронный век, — продолжала Катя, — скрывать важные вещи становится всё сложнее. Тем более в такой замаскированной миссии, где будет слишком большое число вовлеченных людей, не посвященных в наши дела. Гриша попадёт во все базы. И я не представляю, что может начаться, когда он — другой он — найдёт тюрвинг перемещения. Я не уверена, что это всё не изменит. А со Львом всё будет гораздо проще. Мы очень правдоподобно инсценируем его гибель. Придумаем отличную историю и для местных спецслужб, и для конкурирующих.
— Ясно, ясно… — кивнула Таис, — но десять лет у нас точно есть! Так что… спасибо вам за это! Кстати, чаю хотите? Обожаю этот напиток!
Я посмотрел на молчавшего всё это время Кая. И не стал отказываться.
9 месяцев до Перехода.
Я очень хотел посмотреть на свой старт. И допустил страшную, нелепую и детскую ошибку. Так часто бывает — когда погружаешься в стратегические вещи с головой, какая-то мелочь вдруг выскальзывает из зоны внимания и сильно портит жизнь.
Что-то неладное я почуял уже тогда, когда мы остановились в нужный момент времени. Челнок приводнился в небольшой изолированной бухте на Хайнане. Тут, как обычно, была отличная погода. Видимо, именно погодой я объяснил своё неожиданно приподнятое настроение.
Я порхал по пирсу в ожидании автобуса, что-то мурлыча про себя от счастья. Катя смотрела на меня настороженно.
— Если бы я точно не знала, что ты этого не делал, то я могла бы решить, будто ты принял что-то… нехорошее, — заметила она, — у тебя что-то твориться с гормональным фоном.
Но в тот момент я только отмахнулся.
А потом, издалека, я увидел Его. И понял, что погибаю. Весь ужас происходящего обрушился на меня гигантским ледяным айсбергом. И контраст по сравнению столько что испытанным пронзительным счастьем был настолько сильным, что я едва не потерял сознание.
Катя, глядя на меня, кажется, тоже всё поняла. Но было слишком поздно.
— Нужно остановить старт! — твёрдо сказал я, доставая тюрвинг перемещения.
— Держи его! — крикнула Катя, обращаясь к Каю, — он не в себе! Попробуй его вырубить.
Она схватила меня за руку с тюрвингом. Какое-то время я боролся. И даже добился успеха. Очень помогало глядеть в Катины глаза. А потом она отвела взгляд, и меня накрыло по-новой.
