плана Ренэф рассчитал безупречно. Конечно, легче было осуществить первый, по которому он сам отправился бы за пленниками, но этот план был и наименее вероятным – очевидно, Нэбвен предпочёл бы отправиться к послам сам. Нужно было тщательно выверить время, а наметить путь Ренэфу помогли Стотид и Нератис. Оба сочли своим долгом попытаться остановить его, твердили, что холмы защищены только на самых подступах к Леддне, что даже разведчики не могли узнать всего, что происходило на этих диких никому не принадлежащих территориях. Защитой разведчиков было не оружие, а маскировка, в остальном же на эти тропы, как говорил Никес, даже патрули толком нельзя отрядить. Здешние холмы и в лучшие-то времена считались спорной территорией, охранять которую было сложно. Разбойники, беглые преступники, вольные наёмники – им тут всегда было раздолье.
Но Ренэфу была важна только цель. Всё остальное отступило на второй план.
Царевич сформировал отряд из двадцати верных ему воинов. Покинуть Леддну, не вызывая тревоги и лишнего внимания горожан, не составило труда. Конечно же, Нэбвен, верный друг его отца, наверняка устроил за ним слежку, и объяснением о дозоре надолго никого было не одурачить. Бдительность Никеса тоже в данном случае играла против него, но, по крайней мере, командир стражи не стал задавать лишних вопросов. У Нэбвена всё равно не будет достаточно времени, чтобы остановить его, потому Ренэф справедливо рассудил: пусть доносят военачальнику о чём хотят.
Нератис сам повёл рэмеи через холмы. Этот марш должен был значительно сократить путь, но по приказу царевича и ночью почти не отдыхали. Они успевали как раз вовремя, чтобы позволить отряду Нэбвена благополучно покинуть условное место, но при этом не дать послам уйти на территорию Митракиса. Ренэф осознавал силу свою и своих солдат, но не питал иллюзий: встретиться с отрядами градоправителя Арфена, сына Иория, они не были готовы, тем более что людям там помогали фейские выродки. Наверняка за перевалом послов ждало подкрепление. Тем важнее было перехватить их вовремя, и с этим царевич справился. Теперь оставалось только вернуться той же дорогой, ну а уж с Нэбвеном он объяснится.
Ночь опускалась на холмы, расстилая от горизонта до горизонта своё расшитое самоцветами покрывало. Звери выходили на охоту, но не рисковали приближаться к отряду. Эхо разносило их голоса призрачными отзвуками среди скал.
Значительная часть пути уже осталась позади. Ренэф бы гнал своих воинов вперёд и дальше, благо эльфы почти не замедляли отряд – разве что леди Тессадаиль, но и она, похоже, была привычна к долгим пешим переходам. И всё же им всем требовался отдых.
Царевич отдал приказ сделать на привал и назначил дозорных. Нигде в Лебайе он не чувствовал себя в безопасности – с самого первого дня прибытия сюда. В селении Сафара ему было спокойнее, чем даже за стенами Леддны. Что уж говорить о местах, откуда рукой подать до незащищённых границ. Не стоило забывать, что эта территория хоть и завоёвана, ещё не освоена и не защищена как следует.
Но для того, что задумал Ренэф, эти дикие тропы подходили идеально. Он почти не сомневался, что их станут преследовать. Те, кто должен был встречать у границы отряд Тессадаиль, узнав о пропаже леди Нидаэ, наверняка пустятся по следу царевича, вместо того чтобы выполнить его условия. Но время пока ещё было на их стороне, а ближе к Леддне его отряду уже смогут помочь патрули.
Ренэф полагался на разведчиков Нератиса. Наёмники отца охраняли подступы к Леддне, но до них ещё нужно было добраться. Отрядить же дозорных к границам можно было лишь небольшим числом, и то не для защиты, а для предупреждения. Распылять силы было неразумно, и самым важным сейчас было контролировать город. Покинув же Леддну, Ренэф подвергал риску и себя, и своих солдат. Нэбвен рисковал ещё больше. Здесь некому было прийти им на помощь. Запоздало царевич подумал, что навлёк опасность и на отряд военачальника, найти который было легче, чем его собственный, потому что они путешествовали открыто. Но юноша отогнал от себя эту мысль. Пока всё шло хорошо. В конце концов, путь до условного места и больше половины пути обратно они преодолели быстро и без препятствий.
Костров не разжигали, чтобы не привлекать ненужного внимания. Тьма в холмах была гуще, чем на равнине, и по ночам холод из пустыни подкрадывался быстро, но эти неудобства не стоили риска быть замеченными.
Ренэф без особых церемоний разделил с Тессадаиль свой паёк и сел рядом с ней на большом камне, прислонив рядом щит и положив хопеш себе на колени. Это было самое безопасное место в их временном лагере: со спины обоих защищала скалистая толща холма и вся площадка хорошо просматривалась. Две тропы терялись во мраке, но их по двое патрулировали дозорные.
Эльфея учтиво поблагодарила царевича и приступила к нехитрой трапезе из сухих хлебцев и вяленого мяса.
– Будет ли мне позволено задать вопрос, сиятельный сын великого Императора? – тихо спросила она по-рэмейски, когда с едой было покончено.
Ренэф с подозрением посмотрел на неё и коротко кивнул.
– Ты, славный многими победами, осиянный золотом Богов, выступил на Леддну из-за покушения на тебя или на твоего досточтимого брата, да защитит его Хранитель Вод Перерождения?
– Разве это имеет значение теперь?
– Как дипломат, я не могу не задаваться такими вопросами, пусть слово моё и не будет иметь много веса на переговорах среди высокорождённых наших народов.
– Всё сыграло свою роль, – мрачно ответил царевич. – Но коли хочешь знать, госпожа Нидаэ: нет, мы не планировали завоевательный поход изначально.
– Каким же неблагим угодна эта вражда, хотела бы я знать, – вздохнула эльфея, очертив в воздухе защитный знак.
Ренэф узнал это эльфийское слово. С тем же неприятием, а порой и со страхом, сами рэмеи говорили о хайту. Согласно верованиям народа Данваэннона, неблагие фэйри искажали гармонию Мира и чинили неприятности всем смертным расам.
Он не желал обрести понимание с эльфеей, не желал вдаваться с ней в пространные беседы или находить какие-либо точки соприкосновения. Всё, чего он хотел, это получить Мисру. Но Тессадаиль держалась с ним учтиво и доброжелательно, с неизменным уважением и достоинством, несмотря даже на то, что он, по сути, преступил закон, напав на посла. Её смелость была достойна всяческого уважения. Ну а в витиеватых обходительных речах наследники фэйри были искусны. Их разум был изворотлив, но этикет они ставили подчас превыше всех прочих добродетелей.
– Стало быть, ты уже не застал прибытие посольства в столицу, господин царевич? – продолжала Тессадаиль.
– Какого посольства? – насторожился Ренэф.
– Так и для
