Его зрачки расширились, и он снова подался вперед, уперев в колени сжатые кулаки.
– Ты его себе уже пустил по вене?!
– Конечно. А ты что думал, майор? Вокруг этой микстуры столько всего накрутилось… Значит, ценная она, полезная. Ясное дело, я с себя и начал. Шприц нашел в той «птеке», потому-то я в нее тогда и заявился, понимаешь? Шприц там искал.
– Ну, это ты как молотком по темени! – теперь Шульгин выглядел по-настоящему удивленным. – Так, и что дальше? Что с тобой случилось?
– Да уж случилось кое-что, могу рассказать. Первое: на меня теперь не нападают насекомые-мутанты из Леса. Просто не видят меня. Слышал такое слово: феромоны? Вот, у меня вроде как изменился феромоновый фон. Ну, или что-то в этом роде. Второе: я теперь вижу в темноте. Почти как днем, без всякого ПНВ. Они ведь сильно в дефиците, а, Шульгин? Вот у тебя во всем отряде их сколько – один, два? Ни одного? По лицу вижу – ни единого прибора ночного видения нет. А так ты сможешь себе и еще восьмерым своим лучшим бойцам сделать инъекции, и получишь отряд ночных филинов. И третье, самое главное: кто под тоником, те могут входить в Лес, – я постепенно перешел от правды ко лжи, как обычно, стараясь мешать их в схожих пропорциях, чтобы получалось убедительнее. – Ну, вот как некоторые краевцы могут, только они – ненадолго, потом Лес их как бы отторгает. А я часов двенадцать в нем пробыл – и ничего, живой, как видишь. Собственно, именно так я и смог из Городища уйти и от погони спрятаться. И последнее: можно весь тоник не использовать, оставить немного для исследований. Изучить состав. Я, правда, не очень представляю как… Но, в конце концов, какие-то ведь научники остались в округе? Оборудование, приборы. Да вон, говорят, у Хана в Ставке есть целая лаборатория. Если выяснить состав тоника и научиться самому бадяжить его… У-у, вот это да! – я покрутил головой. – Целая рота, целая группировка ночных бойцов, к тому же способных заходить в Лес!
– Ты врешь! – майор стукнул кулаком по колену и встал. – Лесные пчелы на тебя не нападают, ночью видишь как днем, по Лесу ходишь… Что за бред? Врешь, не знаю зачем. Вот сейчас и выясним. Эй, Химка! Сержант, сюда!
– А давай проведем эксперимент, – предложил я, оставаясь сидеть на месте, но внутренне подобравшись. Чувство было такое, словно вступаю на тонкий, как бумага, лед. – Закрой вон дыру в потолке, и проверим, могу я видеть в темноте или нет.
Полог откинулся, внутрь чуть ли не вбежал сержант с пистолетом в левой руке – правая у него, думаю, пока еще прилично болела после дружеского общения со мной.
– Командир?! – вопросительно гаркнул он, ткнув в мою сторону стволом. – Вязать суку или на месте мочим?!
– Погоди, – оборвал Шульгин. – Эксперимент, охотник? Ты всерьез?
Я пожал плечами:
– Надо ж мне тебя убедить. Ты пойми: за какой-нибудь ерундой Метис бы к той шахте так не рвался. И я теперь реально вижу в темноте лучше кошки. Это какое-то… не знаю, энергетическое зрение. Не веришь – ладно, я бы на твоем месте тоже с ходу не поверил. Вот и давай выясним, вру или нет. Логично, разве ж нет?
Я говорил спокойно, и спокойствие это давалось мне с большим трудом – в животе горело огнем, на лице выступила испарина, надо было срочно принять обезболивающее, но делать это на глазах майора… Ну, нет!
– Командир, че он несет? – удивился Химка. – Лес в душу, это какой-то дикий бред, давай я его прямо тут на месте…
– Позови тех двоих, что под входом, – велел Шульгин, внимательно глядя на меня.
Когда Оспа с незнакомым бойцом вошли, майор стал отдавать приказы:
– Оспа, поставь стол под люк, залезь. По моей команде закроешь, потом по команде – откроешь. Химка, стой где стоишь, ствол наготове, но без нужды не дергайся. Ты, как там тебя… Муха – встань под входом, как скомандую, закроешь полог. Плотно, чтоб свет не проникал. Если услышишь шаги, и этот, – майор кивнул на меня, – попытается проскочить мимо тебя, вали его.
Потом Шульгин обратился ко мне:
– Сейчас будет темно. Тут все хорошо подогнано, так что – совсем темно. Я отойду на другое место. Ты этого не услышишь, охотник. Через десять секунд ты должен сказать, где я нахожусь. Понял? Четко описать, без всяких околичностей. Только тогда я тебе, может быть, поверю. И если возникнет хоть какое-то сомнение… Ты меня понял. Оспа, Муха – выполнять!
Через две секунды стало темно. А еще через секунду я включил ночное зрение. И увидел призрачные, зеленоватые силуэты вокруг: один вытянулся, подняв руки, на шатком столике, другой застыл у входа, третий стоял неподалеку, в левой руке чернела направленная на меня буква «г» – пистолет. А четвертый, то есть майор Шульгин, бесшумно отступил на несколько шагов вбок, прошел мимо Химки, который его не услышал и не заметил, и остановился неподалеку от меня. Слева.
Вот только майор забыл, что на кресле осталась висеть его сабля.
Я встал, обошел стол так же бесшумно, как до того Шульгин, на ходу бросив в рот предпоследнюю таблетку. Снял с кресла саблю и направился к майору. По дороге чуть не зацепил ножнами сдвинутый столик, но не зацепил все же. Обнажив клинок, встал позади майора, протянул руку, как бы обнимая его – лезвие почти коснулось горла Шульгина. Я затаил дыхание, потому что очутился совсем близко к нему и он мог затылком ощутить ток воздуха.
Тут как раз и десять секунд прошло. В шатре стояла тишина, только Химка едва слышно сопел. Майор, выждав еще немного, заговорил:
– Молчишь, охотник. Я так и думал: брехня это все, и ни черта ты в темноте не…
– Не дергайся, майор, – произнес я ему на ухо.
Он судорожно вздохнул, отпрянул от меня, то есть качнулся вперед и уперся шеей в клинок. Я добавил:
– Сказал же, не дергайся, а то сам себе располосуешь горло.
– Командир, что происходит?! – выкрикнул Химка. Его силуэт переместился, светящаяся рука с черной буквой «г» закачалась из стороны в сторону, слепо ища цель.
– Оспа, свет давай! – велел я.
Не зная, что делать, тот решил подчиниться, потянул за шнур – клапан над нашими головами раскрылся, впустив в шатер солнечные лучи. Стоящий у входа Муха без команды откинул полог.
Я выждал еще пару секунд, позволяя присутствующим получше разглядеть и осознать ситуацию, затем убрал клинок, отступил от майора, и когда он повернулся, сказал:
– Можем еще прогуляться к Лесу, поглядишь издалека, как я по нему хожу. Только времени у тебя для этого ни хрена нету, Шульгин. Часа четыре-пять осталось, а потом вам тут всем конец.
– Почему? – хрипло спросил он. Командир ренегатов был бледен, на лбу выступили бисеринки пота – напугал я его.
– Потому что Птаха не дурак. У него давно налажена связь с Чумом. Староста еще вчера послал туда своих гонцов, и сейчас от Чума на помощь к братьям-краевцам движется большой отряд. В Городище только и ждут, когда те подтянутся. Собираются насесть на тебя с двух сторон, – я бросил саблю в ножны, а их швырнул на пол под ноги Шульгину, – и раздавить, как комара. Поэтому, если ты хочешь выжить, сохранить группировку и получить тоник, то должен сделать четыре вещи. Но сначала – Оспа, гони назад мои перчатки. Ну! Вот так… А теперь, майор, слушай внимательно, – я принялся загибать пальцы. – Первое: надо послать разведку навстречу чумовым, на машине, прямо сейчас. Когда убедишься, что те действительно сюда едут большой вооруженной шарагой, то, второе, заплатишь мне, сколько я попросил. После этого, третье: сядешь и обсудишь со мной, своим новым уважаемым союзником, как нам атаковать Городище до подхода чумовых, чтобы успеть получить то, что хотим, и сняться с места. Пока нас с Алей и Шутером везли в Городище и пока я там куковал в камере, кое-что успел срисовать, теперь смогу тебе описать, где у краевцев посты, где что. Если бы не отряд из Чума, времени у нас было бы больше, но сейчас это все надо успеть проделать за пару-тройку часов, иначе будет поздно. Ну и, когда все порешаем и обсудим, идем в атаку на Городище. Это, как ты понимаешь, Шульгин, четвертый и последний пункт нашей с тобой программы.
