Ключников понял, что здесь есть тяга. Из этого факта он сделал два вывода. Во-первых, второй выход где-то рядом. Вполне возможно, это просто щель в земле. Сосна качалась под ветром, вот ее корни и заставили грунт треснуть.
«Во-вторых, здесь можно пользоваться открытым огнем без боязни задохнуться», – решил Ключников.
Он разорвал перевязочный пакет, размотал бинт и накрутил на ствол автомата. Когда в его руках появился факел, он поднес огонь к стене, вызвавшей столько сомнений.
– Жулин… – пробормотал разведчик, понял, что прапорщик его не слышит, и повторил: – Жулин!..
Тот встал и подошел к бойцу.
Это помещение служило чем-то вроде прихожей. В стене было прорыто аккуратное прямоугольное отверстие, укрепленное каркасом, толщиною в шпалу. Дверная коробка без створки. Рядом несколько ящиков без крышек, просто один на другом. Они грудились выше человеческого роста.
– Будем последовательны, – растерянно произнес Жулин.
Осмотр верхнего ящика не оправдал ожиданий. Он был пуст. Второй и последующие выглядели точно так же, как и первый. В них не было ничего, кроме воздуха. Ключников завел факел в дверной проем и шагнул туда.
Разведчики оказались в огромном помещении. Потолок, укрепленный тесом, почерневшим от времени, множество бревенчатых колонн, подпирающих его, дощатый пол, местами истлевший и превратившийся в прах.
Едва освещенное помещение хранило в себе какие-то таинственные вещи. Через огромный зал тянулись высокие стеллажи, уставленные глиняными горшками. Жулин взял один из них и увидел на боку сосуда витиеватую вязь иероглифов. Надписи на горшках отличались. Он попросил Ключникова посветить, заглянул в один из них и обнаружил там какую-то серую, почти окаменевшую массу. Во всех сосудах была только она.
– Что это, Олег? – Голос Ключникова сел еще во время боя, сейчас же разведчик просто хрипел, как пропойца, проснувшийся поутру.
– Ты меня спрашиваешь?
– А кого же еще? Здесь только ты и я.
Жулин направился вдоль одного из рядов. Он шел, опасаясь, что время уничтожило крепления, когда-то крепкие, и один его неверный шаг может стать причиной обрушения сперва одного, а потом и всех остальных стеллажей, стоящих параллельно. Его шаги были легкими, почти бесшумными. Они не вызывали ни малейшего колебания пола. Прапорщик надавил рукой на деревянную «стенку» с горшками. Она даже не шелохнулась.
– Ключ, пойдем.
Через четверть часа выяснилось, что помещение имеет размер половины футбольного поля.
– Нам надо бы вернуться к шахте, пока горит бинт, – заметил боец.
Так разведчики и поступили.
– Так что это? – повторил Ключников, снимая с полки очередной горшок.
Они уже убедились, что все эти посудины одинакового размера, но разной формы. Видимо, гончары, которые трудились над их изготовлением, обращали внимание только на габариты своих изделий. Ключников перевернул горшок вверх дном, и из широкой горловины высыпалось что-то похожее на песок. Оставшаяся часть, как и в других сосудах, затвердела, стала единым целым.
Разведчик присел, коротким ударом расколол горшок, разворошил черепки и вдруг услышал:
– Ты только что осквернил могилу.
– Что? – Ключников поднял на прапорщика недоуменный взгляд.
– В этих горшках – прах усопших, Ключ.
Они смотрели друг на друга долго и внимательно.
– Интересно, что это были за люди. Кто обжигал горшки и засыпал в них пепел? – наконец-то проговорил Ключников.
– Наверное, нам многое доведется узнать. – Прапорщик хмыкнул и покусал губу. – Если останемся живы. Думаю, не зря здесь бродят люди с картами. Я уже почти не сомневаюсь в том, что тот Пловцов – это наш штурман. Не так много людей знают, как оказаться в Другой Чечне. Но кто второй?
– Его кончил наш добрый друг из Села – Язид. Так что если Пловцов не даст о себе знать, то имя второго так и останется тайной.
– Как давно эти горшки стоят здесь? Сто лет, триста?
Прапорщик вдруг что-то вспомнил, выхватил факел из руки Ключникова и быстрым шагом направился в конец подземелья.
– Ты куда?
– Я хочу кое-что проверить!
Жулин шел, уже точно зная, что не ошибся. Несколько минут назад он рассматривал ряды стеллажей и обратил внимание, тогда еще машинально, не делая на этом акцента, что цвет горшков и древесины изменяется по мере продвижения в глубину хранилища. В самом начале стеллажи и опоры выглядели находками для археологов. Древесина ветхая, черная, как уголь. Ткни ее пальцем, она и развалится.
Такой она выглядела на протяжении двухтрех десятков метров, но потом удивительным образом светлела. Горшки выглядели свежее. На полках уже не было глиняной осыпи. Жулин приблизился к краю стеллажа, осветил его и с неприятным чувством обнаружил, что полки и горшки выглядят так, словно они были изготовлены не более года или двух назад.
– Они углубляли кладбище по мере поступления новых покойников. Посмотри сюда, Ключ! Эти пять горшков! Они появились совсем недавно! На полках даже нет пыли! А у входа – сантиметровый слой!
Ключников поднял сосуд, стоявший последним, и перевернул его. Пепел ровной тяжелой струей высыпался на пол и лег, как в песочных часах, в ровную горку. Еще секунду в воздухе висела дымка. Прапорщик осветил кувшин. На нем, как и на тысячах других, были вырезаны странные символы. Ничего подобного ни Жулин, ни Ключников не видели. Ясно, что это письменность, но на каком языке?
– У меня другой вопрос, Олег. Если они роют, чтобы ставить новые горшки, то где земля, которую должны выносить через горловину этого кладбища?
– Земля?.. – Жулин медленно улыбнулся. – Ты ее видел, старик.
Ключников почувствовал, как вокруг его воротника прошелся прохладный ветерок, и пробормотал:
– Обрыв у Села…
– Вот именно. Они углубляют кладбище по мере надобности. Последний раз это делалось около года назад.
– Неужели они носят землю отсюда к самому Селу?
– Вероятно, для них в этом есть какой-то смысл. Думаю, туземцы это делают, чтобы сохранить тайну, не запалить место. Я не погрешу против истины, если скажу, что кучка праха, лежащая под нашими ногами – это и есть автор записок, спасших нам жизнь.
Дожидаясь темноты, они сидели у входа на кладбище и молчали.
Потом Ключников наконец-то озвучил то, о чем думали оба разведчика:
– Я думаю, что твое обещание прибыть в Село и устроить дискотеку с медовухой несколько преждевременно и необдуманно. Мне вдруг припомнилось, с какой неохотой они отдали нам вещи убитого. Кто-то неосторожно проявил инициативу, и им не оставалось ничего другого, как предъявить нам рюкзак.
