Подлый удар в самое ее сердце, как понял Вильям, должен будет показать, что у человечества есть собственные козыри для борьбы даже со столь могучим противником.
Додумать мысль до конца Вильям не успел, поскольку гипноиндуктор завершил передачу и тут же заработал механизм усыпления. Мускулы потяжелели, по телу разлилась липкая слабость, а через несколько мгновений отключился не осознавший этого факта мозг.
Судя по тому, что мускулы повиновались с трудом, двигаясь вяло, как змеи после зимней спячки, Вильям провел в камере не меньше двух недель. Невероятным усилием поднеся к глазам индикатор легионера, он ощутил, как изумление смывает сонливость.
Если верить приборчику на запястье, то с момента, когда их погрузили на "Властелин небес-16", прошло двадцать семь дней. Столь дальнего прыжка в истории Первого Ударного Полка еще не случалось.
Дверца камеры никак не желала открываться, и только после пяти минут пыхтения и разнообразных ругательств разочарованно клацнула, выпуская Вильяма на свободу. Чувствуя себя тюремным узником, вышедшим после двадцатилетнего заключения, он выбрался в коридор.
– Святая Дева, что, опять прыгать придется? – уныло вопросила торчащая из соседней камеры голова Арагонеса. – Ох, как я не люблю это дело – синяки больно долго не проходят.
– В этот раз не придется, – ответил Ли, свежий и бодрый, как только что из-под холодного душа. – Мы уже на Вителлио. Так что шевелите костями – чем быстрее высадимся, тем меньше шансов, что нас засекут…
Напялив шлем, Вильям обнаружил, что Боевая Информационная Система включена и передает изображение с внешних камер звездолета. Те показывали узкое ущелье, обрамленное скалами настолько черными, что они были едва различимы в ночной мгле.
Крылья "Властелина небес" чуть не касались отвесных утесов. Оставалось только восхищаться мастерством пилотов, ухитрившихся посадить не такой маленький корабль в сопоставимую с ним по ширине расселину.
– Умно, – пробормотал Вильям, когда первый шок прошел, – если бы разбились в всмятку, то концы отдали бы во сне…
Наружу выбирались через трюм, где каждый получал свою долю груза. Вильяму, судя по размерам и форме наполнявших рюкзак предметов, достался запас провизии человек на пять.
Воздух Вителлио оказался пригоден для дыхания, а наполняющие его ароматы напоминали о земных горах. Пахло холодным камнем и той особой свежестью, которая бывает только на вышине, где нет ничего, кроме скал. Свежий ветер пощипывал кожу.
– Все? Никого не забыли? – спросил лейтенант Радукану, когда выпустившая легионеров дверь люка захлопнулась. – Очень хорошо. Двинулись…
"Властелин пустоты" медленно и совершенно бесшумно, как исполинская ночная бабочка, поднялся. На мгновение затмил звезды над ущельем, и тут же исчез, растворившись среди мрака.
Неделю, отведенную взводу на выполнение задания, он проведет в одном из пустынных районов планеты – на ее северном полюсе, укрывшись за завесой бушующих там штормов. Сюда вернется точно в назначенный срок и ждать будет не больше двенадцати часов.
– Еще раз напоминаю, что мы находимся в тылу врага, – после высадки из корабля БИС отключилась, и говорил лейтенант, собрав подчиненных вокруг себя. Слышать его голос, исходящий не из наушников, оказалось непривычно, – наши силы несоизмеримы с силами вителлиан. Любое боевое столкновение неизбежно станет для нас последним, так что единственный шанс выполнить задание и уцелеть – остаться незамеченными. Поэтому любой радиообмен исключен, общаться будем голосом и жестами. Вся аппаратура, слишком заметно излучающая, включая генераторы маскировочных полей, у нас отсутствует.
Арагонес хмыкнул, Гаррисон мрачно засопел. Вильям подумал, что чуть ли не впервые легионеры оказались в ситуации, когда все зависит не столько от боевой техники, но и от них самих, от ловкости, умения и расторопности.
– Наша задача – установить заряды и вернуться сюда, – закончил речь лейтенант. – Если кто-то не готов идти – пусть скажет немедля, и я его просто застрелю. Нет таких? Тогда за мной!
Ущелье вывело их к тянущейся чуть ли не на километр каменной осыпи. Ниже темнел лес, а на самом горизонте виднелась россыпь желтых и багровых огоньков.
Аппарат, похожий на шарик из ртути, выпал из облака и ринулся к земле, как бомба. Затормозил так резко, что находящихся внутри должно было расплющить в блин, метнулся в сторону и исчез.
– Летают, крокодил им в пасть, – пробурчал Гаррисон. – И чего летают?
– Развлекаются, – пожал Вильям плечами. – На патрулирование это мало похоже, клянусь четверкой.
Между древесных стволов цвета старого серебра царила духота. Где-то наверху, в кронах, шуршал ветер, но вниз, к густому и колючему подлеску, через который приходилось буквально продираться, он не добирался.
– Привал, – передали по цепочке приказ, – тридцать минут…
Они шли не останавливаясь с самой высадки, видели, как поднимается из-за горизонта маленькое, но очень горячее солнце Вителлио. Теперь оно болталось где-то в зените, и облака, похожие на драные пуховые одеяла, не могли умерить его жара.
Вильям ботинком отгреб в сторону сухую ветку, из-за шипов выглядящую как орудие пытки, и уселся на кочку, поросшую чем-то похожим на фиолетовый мох. Снятый со спины рюкзак возмущенно брякнул о землю.
– Эх, поспать бы, – вздохнул Гаррисон, вскрывая банку консервов. Перебивая ароматы листвы и цветов, поплыл запах бобов со свининой.
– Тридцать дней спал и все ему мало, – ухмыльнулся Арагонес.
В чаще неподалеку что-то затрещало. Вильям упал на землю, выставив винтовку в направлении звука. Гаррисон тоже оказался лежащим, но в руках его вместо оружия красовались ложка и банка консервов.
– Так-так! – Ли оглядел подчиненных. – Без команды не стрелять!
Треск приблизился, один из кустов зашатался и из-за него вылезла очень толстая, покрытая темно-зеленым мехом "ящерица". Некоторое время она тупо глядела на людей, потом в выпуклых, похожих на кружки стекла глазах появилось что-то вроде удивления.
Развернувшись, зверюга уползла в ту сторону, откуда явилась.
– Вот тварь, – Гаррисон засопел, – не дает поесть спокойно!
– Так сожрал бы и ее в отместку, – посоветовал Соболев, вовсю работая ложкой.
Опустошенные банки отправились в переносной утилизатор. Тот скрипел и кряхтел, перемалывая все в молекулы, а когда замолк, то оказалось, что пора идти дальше. Под ногами хрустели сухие ветви, шипы норовили проткнуть бронежилет и добраться до кожи, пронзительными голосами орали в дебрях какие-то твари.
