— Как видите, джентльмены, задача нам предстоит непростая, — завершил вводную Мак Дули. — Рапорты пилотов вы все слышали, краткую информацию о том, кто нам противостоит, — тоже. Прошу высказываться.
— Если верить мистеру Легри — не обижайтесь, сэр… То там, на корабле, мало что не сам сатана! — скептически усмехнулся один из офицеров.
— У вас есть иное объяснение краху нашей эскадрильи? — поднял бровь Мак Дули.
— Все верно, — сипло произнес француз и закашлялся. — Он и впрямь дьявол в человеческом обличье; и повелевает такими силами, которые не привидятся даже в самом страшном кошмаре.
— Но в остальном этот ваш Инкогнито — обычный человек? — уточнил командор. — Он ест, пьет, спит? Его можно убить?
— Да, разумеется… — Легри устало потер лоб. — Если только удастся захватить его врасплох.
— Ночная операция… — задумчиво произнес кто-то. — Атаковать их в темноте.
— Вслепую? — возразили ему. — И у нас больше нет «Стимфлаев», переоборудованных под тяжелые бомбы, — а идти в атаку силами «Немезис» означает подставить его под удар.
— Авиагруппа будет следовать за целью вне пределов досягаемости; по словам пилотов, это около мили.
Атака начнется в густых сумерках — и с разных направлений. — Голос говорившего звучал напряженно: и он, и остальные прекрасно понимали — если Инкогнито наготове, шансов вернуться у летчиков будет мало. — Переоборудовать все машины под тяжелые бомбы; задействовать ради подготовки всех механиков…
Старший штурман достал из обитого бархатом футляра курвиметр. Зубчатое колесико проехалось по карте.
— Если цель будет идти прежним курсом и с прежней скоростью, то достигнет берегов Нового Света спустя четверо суток. Можем успеть.
— Поддерживаете предложение, Кларенс? — спросил Мак Дули.
Первый помощник задумчиво прищурился.
— Их судно может погружаться, сэр. Что, если они попросту уйдут под воду, завидев наши аэропланы? Я бы так и сделал на месте их капитана. Вся операция должна быть молниеносной; сможем ли мы достичь такой внезапности? Разве что спрятаться в облаках.
— Метеогруппа?
— Давление снижается, сэр. Но дать прогноз на четверо суток вперед мы не можем.
Легри внезапно вскинул голову.
— Это могу я!
— Каким образом? — удивился кто-то.
— У меня свои источники. И это будет абсолютно точный прогноз, джентльмены, — к французу стремительно возвращалась самоуверенность. — Назовите дату, время и место — а я скажу вам, чего ожидать от небесных хлябей.
Офицеров такой ответ не устраивал; им хотелось знать. Легри сделался высокомерно-неприступен. Запахло скандалом.
— А что, если… — задумчиво сказал один из офицеров; Роберт Мак Дули расслышал его сквозь гомон голосов и ободряюще кивнул.
— Мы вас слушаем, Сильверспун…
— Я подумал, сэр… Что, если использовать осевую пушку?
Осевая пушка была самым дальнобойным орудием летающего линкора — и, как ни странно, одним из самых бесполезных. Конструкторы этого чуда предназначали ее для уничтожения вражеских воздушных судов на дальних дистанциях; на практике же палубная авиация оказалась куда более действенным средством защиты и нападения. Протянувшийся от кормы до носа ствол был жестко закреплен в корпусе линкора: прицеливание осуществлялось за счет маневров самого корабля. Отдача выстрела компенсировалась противонаправленным холостым залпом. Единственным преимуществом такой пушки была дальнобойность и чрезвычайно пологая траектория выстрела — вычислитель Бэббиджа в основном и предназначался для быстрого ее расчета. По сути, «Немезис» была вооружена огромным штуцером — точным, но отнюдь не скорострельным. Легри, конечно, всего этого не знал. Не только вооружение, даже сам факт существования воздушных линкоров-авианосцев считался военной тайной. Он лишь отметил, что офицерам, судя по всему, ход мысли этого Сильверспуна (ха, ну и фамилии у альбионцев!) понравился. Они принялись оживленно обсуждать преимущества и недостатки дальнобойного выстрела. «Точность изумительна, на последних стрельбах… Они наверняка ожидают повторения воздушной атаки, запустим авиагруппу для отвлечения внимания…» Француз вдруг перестал воспринимать то, что говорили окружающие. Как это бывало все чаще за последнее время, речи их превратились в нечленораздельное нудное жужжание; накатила волна раздражения, сменившаяся затем апатией. Легри хотелось лишь одного: развернуться и уйти, оставить этот балаган во главе с шутом в клетчатой юбке, запереться у себя в каюте, зарядить ампулу в инжектор — и отдаться восхитительной прохладе морфийных грез…
— Сэр! Сэр! Что с вами?!
Легри разлепил веки. За каким дьяволом они все на него таращатся?!
— Со мной все в порядке! — буркнул он и добавил, поскольку окружающие явно не поверили его словам: — Приступ мигрени, только и всего. Здесь у вас чертовски душно.
— Нам понадобится ваш, хм… точный прогноз, — сказал Роберт Мак Дули. — Если конкретнее — погода у восточного побережья Нового Света, в зоне радиусом около ста миль, спустя четверо суток.
— Это слишком большая территория, — начал было француз, но тут ему пришла в голову мысль. — Впрочем, я могу предсказать погодные условия в той точке, где окажется к этому времени «Немезис».
— Но мы еще не знаем, где она окажется! Это зависит…
— Неважно, — отмахнулся Легри.
Судя по всему, эти люди считали его помешанным. Ну и пусть, какого дьявола — лишь бы не слишком докучали; а в правоте его слов им еще предстоит убедиться… Он прошел к выходу, спиной чувствуя недоуменные взгляды.
Гостям линкора были предоставлены каюты на третьей палубе; спустившись по узкому трапу, француз прошел мимо апартаментов Фальконе, кивнул стерегущему двери неандертальцу и постучался в каюту фрау Мантойфель.
— Эмма? Мне срочно нужно с вами увидеться…
— Входите, Огюст.
Пифия возлежала на кушетке, лениво перелистывая страницы толстенного немецкого романа. Когда Легри затворил за собой дверь, она отложила чтение.
— Ну что, вам, наконец, потребовались мои услуги? Знаете, я даже рада. Здесь с ума можно сойти от скуки. Да и мысль о том, что под тобой добрая миля пустоты, не прибавляет оптимизма. Что, мы, наконец, достигли Нового Света?
— Еще нет. Послушайте, мне необходим прогноз погоды на вечер четвертого дня пути. Что там будет в пределах нескольких миль от «Немезис»?
Фрау Мантойфель, не вставая, протянула руку за своим ридикюлем, достала хорошо известный французу портсигар и принялась перебирать его содержимое.
— Вопрос тянет на три метки, — пробормотала она, извлекая сигариллу, помеченную тремя тонкими черными колечками. Легри так и не разобрался, согласно каким критериям пифия определяет сложность предсказания.
Фрау Мантойфель меж тем не спешила приступать.
— Послушайте, Огюст… Вы таскаете меня за собой, словно кокотку; благодаря вашей настойчивости я оказалась на краю света. Вы хоть представляете, какую плату я от вас потребую?!
— Все, что угодно, Эмма. Любая сумма. Мы будем рады возместить Великой Тевтонской Ложе…
— Плевать я хотела на Тевтонскую Ложу! — заявила пифия. — Здоровьем рискую я, а не горстка напыщенных болванов в идиотских фартуках. Что касается денег, вы не хуже меня знаете — это всего лишь инструмент. Те, кто правит миром, могут в одночасье превратить их в груду бесполезных бумажек, а золото приравнять по стоимости к свинцу. Обрушения фунта уже случались на вашей памяти, не так ли? Как вы думаете, кто извлек из этого выгоду? Мне нужна моя доля Власти, Огюст! Доля того, за чем мы идем — в точности, как у флибустьеров… И вы мне ее предоставите, без всяких условий и отговорок!
Легри хотел было объяснить, что планы относительно Инкогнито несколько изменились. Но в последнюю секунду сдержался. В конце концов, кто знает — как бы отреагировала пифия на такое заявление! Пускай лучше тешит себя иллюзиями — до поры, покуда Инкогнито не станет достоянием истории. А там уже видно будет.
— Хорошо, Эмма. Как скажете…
Фрау Мантойфель чиркнула спичкой. Француз поспешно приготовил блокнот.
— Солнце уснуло, спустившись вдали за холмами,
Стихла волна, и от края, где белая роза
Ныне свои лепестки распустила беспечно,
Катят тумана клубы средь каменьев пустынного брега,
В царство Нептуна на добрую милю вторгаясь.
Жестокий приступ кашля сотряс тело пифии — а Легри перечитывал раз за разом метафизическое послание, силясь проникнуть в его смысл. Как и в прошлый раз, понятна была лишь часть написанного. Туман вдоль берега, на милю в океан. Но при чем тут белая роза?! Что за смысл здесь таится — и есть ли он вообще?!
Фрау Мантойфель, держась за стенку, нетвердыми шагами направилась к дверям. Француз, ощутив начинающееся головокружение, спешно подхватил ее под локоть и вывел из каюты. Интересно, что за гадость в этих сигариллах? А, плевать, он не о том думает. Спрашивать Эмму бессмысленно — она лишь голос, сосуд… Вдруг он пропустил нечто важное? Взгляд Легри остановился на фигуре неандертальца, стерегущего каюту Сильвио.
