— Он женат? — спросил я, — большая любовь?
— Нет, — Макс опустил глаза, — к нам нельзя семейным. Ты правильно мыслишь, но там другое…
— Ясно. Проехали. Ты прав, связь, скорее всего, есть. Так что они нашли? Можешь описать?
— Я сам не видел, но ребята говорят, что эта штуковина здорово смахивает на маленький ручной колокол.
Даже в режиме мне понадобилась целая секунда, чтобы в голове выстроились нужные ассоциации.
— Как далеко до места падения? — спросил я, — кто-то может мне показать, где это?
— Километров пять, — ответил Макс, — может уцелевший боец. Его Лёша зовут. Остальные пока в лазарете.
Я обречённо вздохнул.
Идти пешком пять километров времени не было. Поэтому я как следует подкрепился, вошёл в режим и снова был готов к прыжкам.
Леша был здоровенным блондином с простым, доброжелательным лицом. Людей с такой внешностью охотно берут в детские аниматоры и прочие профессии, где важно умение вызывать симпатию. Я в очередной раз подивился, как сильно фасад может контрастировать со внутренним содержимым, но никак не выдал своих мыслей.
— Ты должен обхватить меня руками, — я завершал инструктаж, — и ни в коем случае не разжимай их. Иначе во время прыжка останешься на месте. Если это произойдёт на низкой высоте, я могу не успеть вернуться.
— Ясно, командир, — кивнул боец, — не разожму.
— По-хорошему бы сцепку сделать… — я размышлял вслух, — но времени нет. Ты готов?
Вместо ответа Леша обхватил меня своими ручищами и довольно ощутимо сжал.
Я вошёл в режим, и перенёс нас на высоту пятисот метров.
— Во-о-он та скала! — боец прокричал мне на ухо, перебивая шум набегающего потока, удивительно быстро сориентировавшись на высоте; впрочем, почему удивительно? Наверняка у него солидный опыт прыжков…
Я быстро зафиксировал место падения, и переместил нас на место.
— Круто! — констатировал Лёша, не разжимая объятий.
— Если мы на месте, то можешь меня отпустить, — сказал я.
Лёша медленно развёл руки и отступил на шаг.
— Мы на месте, — сказал он, — вон та штуковина, — он указал в сторону ближайшей груды покорёженного и обгоревшего металла.
Меня выбило из режима. Сердце удар пропустило.
Это был тюрвинг.
«Колокол любви». Тот самый, который использовал китаец тогда, на борту у Алисы…
— Что это такое?.. ты… знаешь? — спросил боец.
Не отвечая, я двинулся в сторону артефакта. Осторожно опустившись перед тюрвингом на колени, я коснулся его. Взял за рукоять. Она хоть и походила на металлическую, наощупь оказалась шершавой и тёплой, как кожа живого существа. Так же осторожно, чтобы язычок тюрвинга случайно не задел стенки, я поднял его.
— Тебе не стоит владеть такими вещами, — голос Таис послышался совсем рядом; мне стоило больших усилий не дёрнуться рефлекторно.
Она вышла из-за крупного обломка, упавшего к самому подножию отвесной серой скалы.
Алексей, к его чести, принял боевую стойку. Он был безоружен. К сожалению.
Следом за Таис вышли два мёртвых бойца. Выглядели они так же: потухшие глаза, синюшные лица, белые губы… впрочем, видимых следов разложения не наблюдалось. И двигались они как будто чуть живее, чем раньше.
— Я недооценила тебя, — продолжала Таис, — но скоро ты поймёшь, что служение — единственный достойный способ существования. А ты мог бы послужить великой цели.
Мы с Алексеем переглянулись. Удивительно, до этого дня мы особо не общались, но теперь я вдруг смог считать то, что он хотел сказать мне взглядом. «Атаковать, командир?» — спросил он. Вместо ответа я едва заметно покачал головой.
«Гайя, как у тебя дела? — спросил я мысленно, — тут нужна помощь».
Ответом мне было молчание.
— Пытаешься связаться со своей подругой? — усмехнулась Таис, — напрасно. Интересный экземпляр. Но, к сожалению, совершенно несовместимый с Единением. А потому подлежащий уничтожению.
Всё это время Таис продолжала приближаться ко мне. Два мертвеца застыли на месте.
В прошлый раз от её атаки меня защитила Гайя. Получается, в этот раз мне не отбиться. Сколько осталось до того, как всё начнётся? Метр? Два? Меня передёрнуло, когда я представил, что должно случиться.
Прыгнуть отсюда? Но придётся оставить парня на погибель… я не успею схватить его, она почти отрезала путь.
И всё же выхода не было. Я вошёл в режим. На автомате ещё раз проанализировал ситуацию. И понял, что сдаваться рано.
Вероятностный анализ показал, что воздействие, которое оказывала Таис на парней, чтобы их обратить, скорее всего, основано на том же принципе, что и влияние «любовного» тюрвинга.
Клин клином вышибают, так что почему бы и нет? Терять-то нечего!
Я поднял «колокольчик» и несколько раз качнул, наслаждаясь переливчатым звоном.
Таис застонала и рухнула на землю. Алексей посмотрел на меня и густо покраснел. А с мертвецами начало происходить что-то совсем уж странное. Они синхронно двинулись в мою сторону. Их движения снова стали похожи на движения нормального человека. Разве что очень уставшего и, возможно, раненого.
Но самое важное произошло с глазами. Саша, парень, который пытался меня убить, пристально смотрел на меня. Его взгляд прояснился, в нём было понимание происходящего. И другие эмоции: боль, сожаление, обречённость… и решимость.
Он сделал это до того, как я понял, что происходит. До того, как попытался его остановить. И, наверно, это было к лучшему: скорее всего, он чувствовал, что дороги назад нет.
Саша прыгнул в сторону металлических обломков. Замер на несколько секунд, оглядываясь. А потом с огромной силой опустил свою голову на острый штырь, торчащий из того, что некогда было силовыми конструкциями чужого корабля.
Послышался неприятный, влажный звук.
Другой мертвец посмотрел на чуть подёргивающееся тело Саши. Тихо и тоскливо завыл. А потом, не оглядываясь на нас, приложился головой об острый металлический лист, оторванный от конструкций силой удара. Ему снесло половину черепа. Из страшной раны вместо крови сочилась какая-то густая чёрная жидкость.
— Что… что происходит? — спросил Алексей севшим голосом.
Таис тем временем пришла в себя. Встала на четвереньки и посмотрела на меня полным тоски взглядом.
— Гриша… — выдохнула она едва слышно, — я… пыталась сопротивляться… но это… оно очень сильное…
Я хотел подойти к ней. Помочь подняться. Но в этот момент прямо за моей спиной послышалось что-то вроде громкого квохтанья и сопения. Я медленно оглянулся.
Эту тварь невозможно было не узнать. Очень уж запоминающийся образ создан фильмами, картинами, музейными реконструкциями. Хотя, конечно, реконструкции выглядели карикатурно по сравнению с реальной внешностью хищника. Он не был зелёным. Цвет верхней части тела — бурый, с подпалинами. Нижние лапы чешуйчатые, верхние — довольно густо оперены. Цвет перьев чёрный. И глаза. Живые, подвижные, отражающее только одно древнейшее из известных животным чувств. Голод.
Я замер. Потом осторожно оглянулся и поглядел на Алексея. Тот присел, готовясь к рывку. Таис поднялась на ноги и медленно брела по направлению к зубастой твари.
Хищник замер; вероятно, его мозг завис на какое-то время, когда он увидел невозможное поведение жертвы: она сама двигалась к своей погибели.
— Ты что творишь? — прошипел я, стараясь не делать резких движений, — назад! Ко мне! Я всех вытащу!
На самом деле, я вовсе не был в этом уверен. Но что ещё оставалось говорить?
— Гриша, простите за всё, — не оглядываясь, прошептала Таис, — я долго не выдержу. Сфера давит. Скоро действие этого колокольчика закончится. А я не хочу назад. Спасайтесь! И найдите способ её прикончить…
В этот момент хищник прыгнул. Я ощутил, как под ногами завибрировала земля. Он схватил Таис за ногу. Поднял в воздух, нацелился когтем передней конечности ей в грудь.
