говорить этого Рессенс я, разумеется, не стал. Вместо этого деловито спросил:
— Когда в последний раз были предприняты попытки подкупа или замечена слежка?
Считают шпиком, пускай. Остаётся лишь поддерживать эту не мной выдуманную легенду. Обычному человеку, даже частному детективу, конечно, денег ни за какое «расследование» платить не будут — убьют и сбросят в канал. Рессенс уверена, что наняла профи, имеющего опыт, связи и так далее. На её месте я бы усомнился — уже хотя бы в силу моего возраста. Но женщина убедила себя, что абы кого следить за ней не отправили бы. И это стало моей лучшей рекомендацией.
— Я спросила сегодня у Тедп, — ответила Рессенс. — Позавчера какой-то мужчина приходил домой к нашему повару — у того был выходной. Предлагал полторы тысячи за доносы. Стивен отказался, и тогда мужчина пригрозил его убить, если кому-нибудь расскажет.
— Но его это не остановило, — заметил я.
— Стивен не из пугливых. Да и платит ему мой брат куда лучше за верную службу, чем… — Рессенс красноречиво махнула затянутой в перчатку-митенку рукой.
— У вас есть описание этих людей?
— Очень смутное. Похоже, их четверо или пятеро, все в чёрных пальто и котелках. Один высокий, широкоплечий, носит вислые усы. Другой низкого роста, с пенсне, гладко выбрит. Третий роста среднего, косолап, волосы рыжие. Вроде твоих.
— А четвёртый?
— Тоже среднего роста, и тоже рыжий. Возможно, он и третий — одно лицо.
— Почему вы решили, что только возможно?
— Есть деталь, которую у одного из этих рыжих не все слуги заметили: шрам на подбородке, довольно приличного размера.
— Они уверены, что он есть только у одного рыжего субъекта?
— В том — то и дело, что нет. Отсюда и сомнения.
— А пятый?
— Очень приметная личность. В очках с тёмными стёклами.
Это она про Лоузи, — догадался я. Значит, «медведь» принял полицейского за одного из шпионов.
— Заявился прямо в дом, с парадного входа, — продолжала Рессенс. — Представился полицейским, даже удостоверение показал. Спрашивал, нет ли среди клиентов клиники некоего Шмидта, он, мол, должен его арестовать, потому как тот в розыске. Наплёл про оперативные сведения, поступившие из Амстердама: якобы Шмидта видели входящим в наш дом. Якобы он нарочно прибыл из Лондона, чтобы провести задержание. Требовал, чтобы ему показали список пациентов. Тед, конечно, быстро выставил его вон. Сказал, что никакой клиники в доме нет.
— И что вам показалось подозрительным? Мне кажется, полицейский вполне мог…
— Не мог! — отрезала Рессенс. — Никто не знает, что в доме находится клиника. Это… неофициальная практика.
Я едва удержался, чтобы не присвистнуть. Ах, вот оно как! Тайные операции делаем. За такое могут и диплома лишить, а то и похуже. Значит, клиентура у «медведя» ограниченная, и рекомендации в клинику можно получить только от знакомых. Ну, да ведь и фон Раскуль упоминала про какую-то подругу, давшую ей адрес доктора Барни. Трудно поверить — хотя уже ясно, что это правда, — будто адвокат мог иметь отношение к подобной деятельности. Я попытался представить его, орудующего с телами в заполненных гелем аквариумами, и не смог. Не походил он на злодея, хоть мы и были знакомы всего ничего. Хотя, возможно, именно поэтому.
Рессенс курила и явно ждала от меня ответа.
— Стало быть, я должен выяснить, кто эти люди, и кто их нанял?
— Именно так. А если при этом кто-то из них или все они пострадают, — Рессенс сделала короткую, но многозначительную паузу, — то тебе будет выплачено дополнительно по три тысячи за каждого. Не так давно ты совершенно бесплатно укокошил четверых, так что цена хорошая. Особенно учитывая, что это бонус.
Я согласно кивнул. Почему бы и нет? Становиться киллером я всё равно не собирался.
Рессенс вынула сигарету из мундштука, затушила в пепельнице и поднялась. По лицу у неё пробежала едва заметная судорога. Вместо того чтобы уйти по своему обыкновению, не прощаясь, она смотрела на меня, словно решаясь на что-то.
Похоже, разговор ещё не был окончен.
— Деньги! — сказала вдруг Рессенс, спохватившись. Она раскрыла чёрную замшевую сумочку и достала две толстые пачки банкнотов. Протянула мне. — Здесь десять тысяч. Остальное — когда узнаешь, кто эти люди.
Спорить я не стал. Чувствовал, что заминка произошла не из-за денег. Женщина хотела ещё о чём-то поговорить, но тянула время. Такое поведение было ей несвойственно, потому особенно интриговало.
Наконец, Рессенс решилась.
— Теперь про то дело, о котором я говорила, — произнесла она, снова садясь на диван.
Замолчала.
Положив деньги на комод, я опустился в кресло и изобразил предельное внимание. Ну давай, выкладывай уже!
Рессенс побарабанила пальцами по бедру, усмехнулась.
— У меня есть деньги, — сказала она. — Свой собственный капитал. Сейчас у меня свободны пятьдесят тысяч. Я могу отдать их тебе.
— Кого надо убить? — пошутил я.
Оказалось, напрасно.
Вопрос женщина поняла буквально — и так же буквально на него ответила:
— Моего брата. Теда Рессенса, — добавила она после секундной паузы.
Я решил, что ослышался или неправильно понял. Нахмурился.
— Собственно, для этого я тебя и привезла в Амстердам, — продолжала Рессенс. — Сразу поняла, что ты — тот, кто мне нужен. Тот, кто с этим справится. У Теда хорошая охрана, он никогда не выходит из дома один. Его повсюду сопровождают два телохранителя и шофёр — все вооружены. Но я хорошо тебе заплачу за риск! — синие глаза загорелись, язык нервно облизнул губы. — Убьёшь его?! — спросила Рессенс требовательно.
— Почему вы хотите, чтобы он умер? Вы ведь с ним заодно.
— Я пляшу под его дудку с тех пор, как умерли наши родители! — ответила женщина со злостью. — Никакой свободы, всё по его указаниям. Съезди туда, договорись с этим! Вместо секретарши. Хочу жить своей жизнью! Он не отпускает! — тонкие пальцы непроизвольно комкали шёлк платья, впиваясь в него ногтями. — Никогда не отпустит, я знаю! А годы идут. Хочу жить по-другому. Семью, детей — всё как у других. Но пока Тед жив, это невозможно!
Я обратил внимание, что манера речи собеседницы изменилась: стала резкой,
