Ответом ему послужила тишина.
— Я так и думал…
Сотник снова обратил свой взор на схемы. Тут он обнаружил силовой кабель. Несколькими выстрелами он перебил его, не повредив схемы открытия дверей, и, смело взяв в руки этот икрящийся жгут с разноцветными проводками, вытянул рывком на себя и ткнул его в зеленые с белыми прожилками схемы, затем начал медленно шевелить, надеясь, что хоть один проводок да замкнет нужную цепь.
Дверь задергалась, реагируя на электрический ток, платы задымились от перенапряжения, дверь с визгом, но все же открылась на одну четверть. Гром поспешно убрал пучок проводов от панели, когда она вновь начала закрываться, получая взаимоисключающие друг друга команды.
— Учитесь, вонючие скунсы… Вперед!
Рон первым перекатился под дверью и, пробежав немного вперед, встал на колено, взяв под прицел коридор, ожидая, пока под дверью пройдут остальные бойцы группы.
Так они и двигались вперед, преодолевая один участок за другим и не встречая сопротивления. Время от времени все же приходилось вырезать в стальных дверях овалы.
Корабль был большим, невероятно большим. Попав в его центральную часть, они оказались на настоящих улицах с электромобилями, витринами магазинов, торговавших всем, чего только душа пожелает — от необходимых на курорте вещей до никчемных сувениров. Тут и там мелькали маленькие кафе. В этой части лайнера даже стояли самые настоящие фонтаны, а в них плавали какие-то большие, длинношеие птицы, которые при виде церберов пронзительно закричали.
Но и здесь царило запустение и грязь. Не было видно ни единой живой души. Все попрятались так глубоко, как смогли. Продолжала звучать сирена, дублируясь световой сигнализацией, мигая тревожным красным цветом.
Все это время Финиста не покидали нехорошие мысли. Как ему поступить, когда прикажут кого-нибудь убить? Рон почему-то считал, что сотник Гром обязательно прикажет ему это сделать, и непременно в особо жестокой форме.
Да, он уже дважды убивал, и один из им убитых его лучший друг Джек Вильямс. Но эти случаи Рон не принимал во внимание. Тогда все произошло само собой, не но его вине. В первый раз он защищался, а потом их чем-то накачали. В этом Рон был уверен на все сто.
«А как поступить, когда передо мной поставят группу людей, этих несчастных пассажиров, и прикажут их расстрелять?» — вертелась в голове не дававшая ему покоя мысль.
«Если убью, это сломает меня, как тогда… искушение женским телом. Но тогда я устоял, существовал хоть какой-то выбор, — продолжал размышлять Финист. — Впрочем, выбор есть и сейчас… но в этом случае они меня точно убьют. Тогда я заберу побольше этих ублюдков с собой, и, возможно, на этот раз мне все же удастся спустить курок и шлепнуть этого ненормального. А он непременно пожелает присутствовать при казни…»
Сзади раздался шум. Солдаты резко развернулись, не зная, чего ожидать. Замыкающие так вообще рассредоточивались на местности, занимая места кто где: за мусорными урнами, скамейками, клумбами с цветами…
Но тревога оказалась ложной. Это были свои. К Грому поспешил сотник пришедшего на «Торговую улицу» отряда.
— В чем дело, Кнехт? Почему вы пришли сюда? А не идете поверху, как приказано?
— Там все закрыто… Мы не смогли проникнуть внутрь и пройти по палубам первого класса.
— А резаки на что?
Кнехт поморщился и ответил:
— На последнюю дверь газа не хватило… Прорезали пятидесятисантиметровую линию, тут резак и выдохся…
— Ясно, но это серьезное изменение плана. Мне нужно связаться с Командором…
— Это одобрено Командором…
— И все же я удостоверюсь, — недоверчиво пробурчал Гром и связался с командиром: — Командор, это сотник Гром, у нас большие подвижки. Кнехт со своим отрядом…
— Я знаю, Гром. Я запретил пользоваться взрывчаткой для пробоя проходов и отправил их за тобой.
— Но…
— Более того, жди остальных… У них те же проблемы, что и у Кнехта.
— Вы хотите, чтобы мы шли толпой в триста человек?
— Ничего не поделаешь… Зато вы выйдете почти прямо под капитанским мостиком единым кулаком. Если эти поганцы что-то задумали, вы сможете им противостоять. А у меня такое впечатление, что они что-то да задумали…
— Ясно, Командор… жду остальных.
Еще два отряда, также не сумевшие пройти дальше Грома, появились на «Торговой улице». Как-то само собой Гром стал их командиром. Может, потому, что ему больше остальных сопутствовала удача, остальные сотники предпочли слушаться его.
— Кнехт, иди по левой стороне улицы… Я по правой. Вы со своими отрядами идете ярусом выше… И смотрите в оба. Командор считает, что с нами играют…
Сотники согласно кивнули. Кнехт отвел своих людей на другую сторону, а еще двое со своими людьми поднялись на вторые ярусы, также по разным сторонам. Всего насчитывалось пять ярусов, и везде, мигая манящими вывесками, работали магазинчики и прочие заведения.
Разобравшись, отряды двинулись дальше.
«Торговая улица» просто поражала своим масштабом. Она походила на настоящий квартал земного города, только была чуть меньше размером. По бокам вверх, словно балконы, уходили террасы дорожек, ведущих к таким же магазинчикам и кафешкам. Даже деревья на газоне с живой травой по центру улицы росли карликовые, полтора-два метра высотой…
Но полюбоваться всем этим не удалось. Вдруг среди гулкой тишины раздались многочисленные выстрелы, даже более того — шквальный огонь.
Вокруг начали падать легионеры. Не столько от ранений, хотя и ранения появились в большом количестве, сколько от того, что их сбивали чувствительно бившие по броне пули. Упал и Рон — на колени, получив чувствительный удар по голове. Потом в грудь… пуля срикошетила, оставив на броне глубокую вмятину, и Финист, понимая, что так его прибьют, рванул вправо, к ближайшему укрытию.
Укрытием оказался магазинчик подводного снаряжения. Рон влетел в него со всего размаху, разбив витрину.
— Рассредоточиться! — прозвучала запоздавшая команда сотника Грома.
Вслед за Финистом в магазинчик влетели еще несколько легионеров. Остальные также врывались в ближайшие помещения. Вскоре все, кто уцелел, оказались в укрытиях, а на имитации брусчатки «Торговой улицы» осталось лежать несколько десятков солдат. Не считая тех, что полегли ярусом выше.
Многие оказались просто ранены — в ноги, руки. Они шевелились, стонали, кричали, а неизвестные нападавшие методично их расстреливали, буквально припечатывая к полу частыми попаданиями. Броня легионера мгновенно покрывалась многочисленными вмятинами, после чего, не выдержав каленого напора, пробивалась, и церберы замирали навсегда.
