В самом начале Псидемии по Орлу шарахнули ядерной боеголовкой. Никто до сих пор не знает, кто именно шарахнул. Может, свои. А может, америкосы расстарались. У Гурбана мнение на этот счёт однозначное: свои, чтоб чужие боялись. Заряд был плёвым — по меркам настоящей Четвёртой Мировой, если б она случилась. Да и городок мелковат для аппетитов Пентагона. Если б по Москве влепили, тогда другое дело, а тут всего-то городишки — триста с гаком тыщ населения, тьфу и растереть, один район в Харькове до Псидемии. Американцы не стали бы мараться. Просто шла волна зомбаков на Москву, вот какой-то умник в Кремле и отдал приказ: остановить. А как это сделать? А очень просто — просто жахнуть нашим мирным атомом. А чтоб целиться было проще, выберем на карте примечательную точку, вот эту, к примеру. Только, господа военные, возьмите, пожалуйста, бомбочку такую, чтобы столицу не зацепило.
Взяли, а то. Выцарапали из закромов Родины. Ну, и жахнули, не проблема.
Псидемию, конечно же, это не остановило — слишком глобальным было заражение. Зато напоследок мощь российского оружия продемонстрировали всему миру. Как весь мир с перепугу не накрыл Федерацию и прилежащее СНГ превентивным ударом — загадка, не подвластная уму Гурбана. Но — обошлось. Правда, неизвестно, что хуже — жить в том слизневом аду, который получился, или же сгореть вмиг, ни о чём больше не беспокоясь.
Если б это зависело от Гурбана, он выбрал бы второе. Не колеблясь.
— Командир! Командир! Командир!.. — Гурбан вынырнул из забытья. Доктор вцепился ему в локоть и настойчиво требовал внимания.
— Чего тебе?
— Ксю! Фаза!
Гурбан обернулся, мельком заметив справа автобусную остановку. Бээмвешный мотоцикл, на котором ехали блондинка и великан, лежал на боку. Рядом Бек уже поставил на подножку свой «Эндуро». Маевский подбежал к девушке (двигался он ловко, будто кабан и не распорол ему ногу в строительном гипермаркете) и поднял её, словно большую тряпичную куклу. Ксю была без сознания. Упёршись ладонями в тонкую корку льда, покрывшую асфальт, Фаза стоял на коленях и мотал головой из стороны в сторону. Похоже, одним бойцом с черепно-мозговой травмой в отряде стало больше.
Развернуть «Поларис Рейджер» оказалось непросто — ещё несколько метров по инерции на его несло вперёд. Колёса проскальзывали на зеркальной корке.
— Да что ж это такое?! — Как только квадроцикл остановился, Гурбан направил его к пострадавшим товарищам.
На обледенелой дороге — даже самой идеальной! — и четырёх колёс маловато, чтобы удержаться на скорости, а что уж говорить о двух.
Кроме чистильщиков на дороге никого уже больше не было. «Хаммер» скрылся в развалинах Орла.
— Как ты, детка? — Гурбан провёл ладонью по мягкой, шелковистой щеке Ксю.
Блондинка открыла глаза. И тут же на лбу у неё обозначились морщинки:
— Я не справилась с управлением. Я подвела всех. Я…
Гурбан коснулся пальцем её губ, призывая к молчанию. Мол, не надо, береги силы.
Но она всё равно продолжила:
— Как же так? Ведь джип уже там… Но я смогу сесть за руль! Мы догоним…
— Не переживай, детка.
— А как же «Хаммер»? — Ксю никак не могла успокоиться.
Зато Гурбаном овладело умиротворение. Он сделал всё, что мог. Жаль, не получилось перехватить Сташева и его команду на подступах к развалинам. Ну, так чего теперь-то волноваться?…
— Никуда джип от нас не денется. В Орёл легко въехать. А вот выбраться из мёртвого города ой как непросто. Я бы и врагу не пожелал оказаться там ночью.
* * *
Темно и тихо. Очнувшись, Дан решил, что он умер и оказался… ну, точно не в раю.
Тем мрачней в могильной тишине прозвучал голос Никифора:
— Город как город был, люди в нём жили, в корфбол играли.
И вроде не кричал Никифор а Дан схватился за уши — его слух обострился до неимоверности: он слышал, как стучит сердце вольника, как скрипят мысли в его отнюдь не гениальном мозгу под вязаной шапкой. Последнее, конечно, преувеличение, но всё-таки.
— Во что играли, извини? — Голос Ашота молотком ударил по затылку.
Данила застонал, но внимания этим не привлёк. Наверное, уже привыкли к его стенаниям.
— В корфбол, — повторил Никифор так, будто это всё объясняло. — Можно хотя бы фонарик зажечь?
Резвости в живчике заметно поубавилось. Он перестал отбивать ладонью такт ему одному известной мелодии. Дан не видел, но чувствовал, как Никифор скукожился на своём сидении — точно так же чувствуют предметы летучие мыши. Темно, даже «торпеда» не подсвечена.
— Фонарик, а?
Равиль кивнул. При этом воздух как бы завибрировал, и в зрачках доставщика обозначилась траектория движения: подбородок вольника нарисовал кривую в пространстве. А в следующую секунду мир вокруг Дана поглотила ослепительная вспышка. Он вскрикнул, прижимая ладони к глазам, и едва вновь не потерял сознание от жгучей боли. Но утихла она так же быстро, как появилась. Это Никифор всего лишь включил крохотный фонарик — загорелся диод, встроенный в зажигалку из прозрачного пластика. Газа в зажигалке давно уже не было. И как только батарейка до сих пор жива…
Никто не обратил внимания на мучения Данилы.
— А-а. Корфбол. Ну да. — Ашот не хотел выглядеть несведущим. — Конечно, конечно. Просто я плохо расслышал. А чем ещё примечателен этот город?
— Тем, что отсюда родом Зюганов и Бонч-Бруевич, — сообщил Никифор, но Ашот уже потерял к нему интерес. Всё равно ничего толкового от живчика не добьёшься. Что за Зюганов такой? Какой ещё Бонч чего-то там?…
— Э-э, — начал было Дан и замолчал, привыкая к раскатистому эху в своей голове.
Чёрт знает что! И когда всё это закончится?! Когда уже Данила станет нормальным, как все, человеком?!
Он ожидал услышать ответ на свой мысленный вопрос, но этого не случилось. То ли с ним не желали разговаривать, то ли этап «подумал-сказал» уже в прошлом. Если второе, то хорошо, а если первое… Ещё обрадовало, что двигательные функции вроде как полностью восстановились. Надо бы пройтись, проверить.
— Где мы? — Дан сделал ещё одну попытку заговорить с экипажем.
На этот раз эхо прозвучало куда тише, и ему ответили:
— В Орле, брат.
— В мёртвом городе? Городе призраков? — Данила много слышал об этом мрачном месте. Много нехорошего. Но байки те были явным вымыслом. Одно известно точно — дороги вокруг Орла совершенно непригодны для движения транспорта. Город подвергли ядерной бомбардировке в самом начале Псидемии. Взрыв был единственным и маломощным. Достаточно много людей попытались выбраться из города тогда. Но пытаться — одно, а достичь цели — другое. Почти все, кто не сгорел сразу и не остался под обломками зданий, умерли от лучевой болезни в пробках и заторах на дорогах. Так что прорываться в обход бесполезно — там всё сплошь заставлено ржавеющими тачками, а в тачках — фонящие трупы, которыми побрезговали даже вороны. Проехать к Туле, а оттуда к Москве, можно было только через развалины Орла.
