персоной. Кое-что на грозной железке выглядело не совсем так, как я помнил, однако в целом это определенно был тот самый агрегат. Еще с гладким кожухом ствола, кучей бронзовых деталей и здоровенной коробкой приемника справа, но все-таки уже местного производства, с клеймом тульского оружейного завода, а не довоенный «британец» с фабрики Виккерса.
Образец примерно четырех или пятилетней давности перебрался в ящик не целиком, по пути лишившись бронещита и половины деталей, которые крепились к станку или лафету, однако все необходимое осталось при нем. Не знаю, где сибиряки раздобыли эту игрушку, но она уже определенно не раз побывала в деле: на бронзе и стали хватало потертостей и даже царапин, а когда я протянул руку и коснулся кожуха, внутри забулькала вода.
— Вот какой гостинец, оказывается, был у Фомы для дорогих друзей припасен. Жалко сам не увидит… Но ничего, — Дед Федор кровожадно ухмыльнулся, — мы передадим. Верно, внучата?
— А как же! — Петропавловский вытянул из ящика мягкую матерчатую ленту. — Ты погляди, Вовка — тут патронов триста будет!
— Двести пятьдесят, — на автомате поправил я. — А ну-ка дай сюда. Зарядить надо.
— Во те раз! — Дед Федор хлопнул себя по бедру. — Ты что, Володька, еще и из этой машины стрелять обучен⁈
— Да так… Кой-чего смыслю. — Я подхватил пулемет под кожух. — Помогите, братцы, тут пуда два весу будет.
— Вот радость-то какая. А я-то думал — где нам знатока взять такого, что управится? — Дед Федор похлопал ладонью по ограде. — Давай его сюда наверх. Как раз рылом куда надо наведем.
— А не заметят? — Фурсов осторожно выглянул наружу. — Близко ж совсем.
От нас до автомобилей действительно было всего-то шагов тридцать пять-сорок наискосок через улицу. Охрана у ворот стояла чуть дальше, но даже несмотря на шум попойки в саду кто-нибудь чересчур осторожный вполне мог услышать резкий звук. К примеру, лязг затвора или скрежет стали о камень.
— Да куда им, чертям сиволапым, — захихикал Петропавловский. — Смотри — сторожа уже лыка не вяжут. Не боись, Вовка!
Молодчики у ворот действительно выглядели изрядно подгулявшими. Один даже успел не только отлучиться, но и вернуться обратно с початой бутылкой в руках — и как раз протягивал добычу второму. Тот не стал отказываться и тут же приложился к горлышку. Дисциплина в рядах Грозинского воинства явно хромала, причем на обе ноги сразу.
— Первыми выцеливайте охрану, потом остальных. — Я аккуратно заправил в пулемет ленту. — В безоружных не стреляйте: прибьем кого не надо — хлопот не оберешься.
— Да тут поди пойми, кого надо, а кого нет, — проворчал дед Федор. — На них же не написано.
— Разберешься. Приличные люди по таким местам не ходят. — Петропавловский достал из-за пазухи наган. — Девки с гостями сразу деру дадут. А увидишь, кто за обрез возьмется — вот этих и… того.
— Только не спешите. — Я снова достал из кармана хронометр. — Начинаем ровно в полночь. И первыми пусть наши на крыше стреляют — у них весь двор, считай, как на ладони.
Часовая стрелка уже замерла в верхней отметке, указывая прямо на римскую «двенадцать», но длинная минутная только готовилась догнать короткую соседку. Ползла медленно, будто никуда не торопилась… и все-таки доползла.
— Пора… — прошептал Петропавловский, щелкнув курком. — Давай, Вовка!
— Тихо ты! — Дед Федор перевалился на колено. — Сказано ждать.
Первый выстрел я, кажется, и вовсе не услышал — только кое-как разглядел, как вдалеке на крыше над деревьями Грозинкого сада мигнула вспышка. Зато второй навел изрядно шороху: на мгновение на той стороне улицы вдруг стало тихо, как в гробу — и вдруг кто-то заверещал.
Женский крик взвился до запредельных частот и повис бесконечной дрожащей нотой, но его почти сразу заглушили другие звуки: грохот, звон стекла и отчаянная ругань. На крыше засели всего несколько сибиряков, зато дело свое они явно знали. Весь двор буквально затопила паника — впрочем, ненадолго: в гости к Грозину пожаловала публика, которой пальба уж точно была не впервой — и ответные выстрелы раздались почти сразу.
Сердито загрохотали револьверы, а затем послышался топот сразу десятков ног: почтенная публика спешила убраться из сада в здание или хотя бы под защиту каменной стены, автомобилей и охраны на воротах. Рослые мужики с криками и руганью расталкивали друг друга, опрокидывали женщин на тротуар и, хватаясь за оружие, выбегали со двора на улицу.
Прямо к нам в прицел.
— А вот теперь — пора! — рявкнул я, с глухим звоном опуская кожух пулемета на ограду. — Попляшем, судари!
Затвор лязгнул, досылая патрон. Сердито и хищно, почти как живой, будто «Максиму» и самому уже не терпелось поскорее заняться делом. Недобрая сила под пальцами подчинялась с явной неохотой и рвалась из железа наружу так настойчиво, что ее хотелось пустить в ход прямо сейчас, немедленно.
Но я держался. Терпел, отсчитывая в голове бесконечно-долгие секунды. И только когда стайка вопящих дамочек не самого серьезного поведения в коротких пышных юбках процокали каблуками мимо автомобилей, нажал на спуск. Пулемет рявкнул и принялся злобно лягаться, поливая свинцом улицу перед особняком. Один охранник упал ничком и ткнулся в асфальт лицом, второго снесло швырнуло на капот машины, но дальше очередь ушла вверх и полоснула по металлической ограде и стене особняка, выбивая стекла. Сил управляться с тридцатикилограммовой махиной мне хватало, а вот умение все-таки подвело: слишком уж долго я не брался за подобную технику.
Последний раз, кажется, в шестьдесят пятом году где-то на границе с Китаем.
— Вот так их, Володька! — радостно заорал дед Федор, поднимая обрез. — А ну-ка, братцы, поможем!
Нестройный хор выстрелов грянул сразу и справа, и слева. Сибиряки лупили из всего подряд — винтовок, ружей, револьверов… Кто-то даже умудрялся палить сразу с двух рук, задорно посылая через улицу пулю за пулей. Точность, конечно, хромала, но на таком расстоянии это почти не имело значения. За считанные мгновения мы выкосили охрану у ворот и взялись за тех, кто успел спрятаться между машинами.
Но даже они кое-как защищали только от дроби, картечи и тупоносых пистолетных пуль, а винтовочные прошивали тонкий металл кузовов, как картонку. Я уложил двоих засевших у ограды стрелков прямо сквозь лимузин и принялся за тех, кто еще огрызался из-за ворот. Местным явно приходилось туго: мы за каких-то минуту или полторы выбили чуть ли не дюжину, а тех, кто уцелел, накрывали одновременно с обеих сторон. И спрятаться им было попросту негде: двор простреливался с крыши целиком, а тех, кому посчастливилось удрать от снайперов, поджидали мы с «Максимом».
И подгулявшей и перепуганной братии оставалось только одно: ломиться к особняку, под
