Но не только мне – как бывшему военному – было приятно наблюдать за этим великолепием, за этой мощью. Весь наш отряд, все, кто приложил столько сил для того, чтобы эта армада смогла сейчас ударить по гнезду рабства, прильнули к иллюминаторам.
Молком завороженно взирал на мощь Галактической Федерации. Квадрат, не перестававший повторять:
“Ну наконец-то, святая Пустота”, улыбаясь, глядел в центральный иллюминатор. Лара, пораженная невиданным зрелищем, замерла в дверях. Даже на лице невозмутимого варнавалийца застыло выражение крайнего изумления.
Столько боевых кораблей еще не собирала Федерация. Никогда еще Галактическое сообщество не объединяло несколько флотов вместе. Не объединяло, потому что и один флот Федерации – это огромная сила. Но этой силы уже не хватило однажды, и Галактический совет решил не рисковать. Ударить по источнику рабства таким кулаком, чтобы потом никому не повадно было идти по пути Пандерлоноса. По пути работорговли. Потому что человек рождается свободным. И свободным должен прожить свою жизнь.
К иллюминаторам прильнули все. Все, кроме Майи и Карнава. Экс-герцог, воспользовавшись сумятицей, выхватил из-за голенища своего изящного сапога длинный кинжал и, приставив его к горлу безвольно стоявшей девушки, воскликнул:
– А теперь обратно! Возвращайся, Джаггер, иначе я перережу горло твоей кукле. На глазах у тебя перережу, – зло бросил Карнава, – Надо было убить тебя еще тогда. Зачем только я оставил тебя в живых!
Все, что произошло дальше, заняло долю мгновения. Я увидел вскинувшую автомат Лару. Вспышка. Резкий звук выстрела – и в груди рабовладельца зияет обожженная дыра. Дыра, размером с кулак, пробитая зарядом небольшой мощности из автомата амазонки.
– Я же тебе говорила, Тутанканара, что я лучший стрелок в лагере, – проговорила девушка.
Тело экс-герцога упало, и я подскочил к Майе. Она была цела и невредима – Произошедшее нисколько не взволновало ее. Стоя прямо, она по-прежнему бездумно смотрела в неведомую даль. Вперед, сквозь обшивку корабля.
Внезапно запищал вызов, и на экране видеовизора появился адмирал Галактической Федерации. Адмирал седьмой – высшей ступени, весь увешанный боевыми наградами. Строго осмотрев нас, он спросил:
– Где Стоун? Что с полковником?
– Стоун погиб, – доложил я.
– Маршрутизатор? – сжав зубы, вопрошающе бросил адмирал.
– Здесь, – ответил я, вытаскивая прибор.
– С кем имею честь? – вновь спросил адмирал.
– Леон Джаггер, космодесантник в отставке.
– Ждите, Джаггер, к вам уже направлен корабль, и спасибо за службу… – адмирал на секунду запнулся: – Потом доложите, как погиб мой сын.
И уже когда экран видеовизора погас, я сказал:
– Он погиб как герой, адмирал. Как настоящий герой.
Военные прибыли к нам очень быстро. Прошли считанные минуты, и мы, включив переходную камеру, уже принимали гостей.
Майор с эмблемой армейской разведки и молоденький лейтенант прошли через'соединительную камеру в наш корабль. За ними проследовало четверо пехотинцев в броне высшей защиты. Я их встретил в спасательном отсеке.
– Вы Джаггер? – спросил майор и, получив утвердительный ответ, вновь поинтересовался: – В-маршрутизатор у вас?
Я протянул цилиндр майору, и он, удовлетворенно кивнув, отдал его своему помощнику. Лейтенант держал в руках странный прибор. Чем-то похожий на переносной видеофон, он имел непонятного назначения спиралевидные антенны. Взяв у майора цилиндр маршрутизатора, лейтенант вставил его в углубление сбоку этого устройства. Тотчас на экране его прибора забегал зеленый зайчик.
– Все. Мы его держим. Канал у нас в руках! – доложил он и, вынув маршрутизатор из прибора, протянул его майору.
Индикатор маршрутизатора перестал мигать. Прибор выполнил свое назначение.
– Какой человек погиб из-за этой штуковины, – проговорил со вздохом майор, разглядывая темный цилиндр, – если б вы только знали, кем для нас был Роджер Стоун. Не человек – легенда.
– Полковник погиб вовсе не из-за этой штуковины, – поправил я майора, – он погиб ради тех миллионов, которые томятся сейчас в рабстве. Ради этого погибли и те, кто ценой своей жизни помог доставить этот прибор сюда.
– Да. Да, конечно, – согласился офицер. – У меня просьба к вам, Джаггер, составьте обо всем подробный доклад. Конечно, когда все это закончится. Вы сейчас куда?
– На Даран, – ответил я и, неожиданно вспомнив нечто важное, добавил: – Майор, там, в замке Карнава, очень много несчастных людей. Людей живых, но без разума. Не понимающих, что.
– Мы знаем, Джаггер. Мы все знаем, – перебил меня офицер. – Эти люди не пострадают. Мы сохраним им жизнь, а вот насчет разума… Пускай этим занимаются наши доктора. Здесь я бессилен.
Сказав это, майор заторопился. Пожав крепко руку, он простился и, проговорив: “Наши люди свяжутся с вами на Даране”, – исчез вслед за остальными военными в переходной камере космолета. Люк камеры плотно замкнулся, и разведчик “ТАУ-3”, на котором прилетели наши гости, отчалил от корабля.
Спустя несколько минут корабли за нашим бортом начали постепенно исчезать, уходя в подпространство. Операция “Свобода Пандерлоноса” началась.
Все то, к чему я так стремился последние дни, благополучно завершилось. Я спас Пандерлонос. И хотя у военных еще много дел впереди, судьба планеты уже решена. Без былой защиты этой цитадели рабства долго не продержаться. Освобождение всех четырнадцати планет системы лишь вопрос времени.
Я спас Майю. Мою Майю. Вытащил из такой ямы, в какую еще ни разу не попадал. Только на душе у меня было неспокойно. Поскольку я вытащил лишь тело Майи, душа же девушки, ее разум остались где-то там.
На дне.
“Нужно посмотреть какие-нибудь препараты в медицинском отсеке, вдруг что-нибудь поможет”, – подумал я, проходя по коридору корабля.
Войдя в медицинскую комнату, едва не проглотил язык. И удивило меня вовсе не великолепие медицинских приборов, собранных здесь. Не образцовый порядок и дорогая отделка. Посреди медицинского отсека сидел трасм. Тот самый доктор, что лечил меня.
Трасм встал с винтового стула и молча приветствовал меня. Как принято у трасмов – тремя кивками головы.
Я, обретя дар речи, схватил доктора за руку и со словами: “Там у нас больная”, потащил его в рубку управления. Трасм не сопротивлялся. Подхватив чемоданчик с медицинскими приборами, он только спросил: “Как ваше здоровье?” – и, не получив ответа, безропотно замолчал.
Трасм бы моей последней надеждой. Надеждой на то, чтобы узнать, что с Майей. Определить ее болезнь. Установить диагноз. Сказать мне, можно ли ее исцелить.
