— Я бы на твоем месте на такое не рассчитывал.
— Результаты тестов у меня лучше, чем у Стаса.
— Зато он по большей части молчит.
— Вот видите, еще один пункт в мою пользу, — сказал Терри. — Стас скучный.
— Мне нравятся скучные люди, — сказал Логан.
— Если потребуется, я могу быть очень скучным, — пообещал Терри.
— Ты собираешься сидеть тут до самого старта?
— Вряд ли это благоразумно.
— Кертис бы точно не одобрил.
Терри поднялся со скамейки и они двинули в сторону ворот.
— Пока я еще не стал скучным, могу я задать вопрос на отвлеченную тему, сэр? — поинтересовался юноша.
— Валяй, — разрешил Логан.
— Вы никогда не жалели, что родились именно в это время?
— А у кого-то есть выбор?
— Понятно, что выбора ни у кого нет, но все-таки, — сказал Терри. — Я вот жалею, например. Я хотел бы родиться чуть пораньше.
— Чтобы успеть на войну?
— Необязательно на войну, — сказал Терри. — Просто чтобы успеть в космос. Мне нравится летать, но на мой век космоса практически не осталось.
Вот так вот, подумал Логан. А Кертис отказывается считать это проблемой.
— Тебе еще повезло, — сказал он вслух.
— То еще везение.
— Но ты хотя бы был там и знаешь, каково это.
— Возможно, мне было бы проще, если бы я этого не знал, — сказал Терри. — Полеты на Булыжник и обратно… Водить тягач — это не то, о чем мечтаешь с самого детства.
— Наверное, — сказал Логан.
— А разве вы в детстве не мечтали стать космонавтом?
— А у меня был выбор?
— С такими-то данными? Пожалуй, что и не было.
— Космос — это важно, — сказал Логан. — Космос может значит для тебя очень много, но это не главное, поверь.
— Тогда почему вы до сих пор летаете?
— Я бы давно ушел на пенсию, да Кертис не пускает, — соврал Логан.
У открытых ворот маялся от скуки одинокий часовой. Пилоты продемонстрировали ему свои удостоверения, обменялись догоже иежурными фразами и дивном тихом вечере, вполне типичном для сего времени года, и пошли дальше. Можно было, конечно, взять кар, но Логан рассудил, что когда он будет не в состоянии пройти пешком полтора километра, отделяющие космодром от жилого поселка, ему точно настанет пора уходить на покой.
Тишину дивного вечера нарушил, разумеется, Терри.
— И все же, мне хотелось бы полетать на чем-нибудь, кроме тягача, — сказал он.
— Например?
— Например, на истребителе.
— Ты же наверняка летал на орбитальном шаттле, — сказал Логан. — Это почти одно и то же.
— Ага, как же. Я смотрел технические характеристики в сети. Это совсем не одно и то же.
— Истребитель тяжелее, потому что вооружен.
— Он еще и маневреннее на порядок.
— А толку-то? Москитный флот — это расходуемый материал, и список задач у него короче твоего послужного. Когда звено истребителей нарывается хотя бы на завалящий крейсер, максимальный ущерб они ему смогут причинить, если будут на скорости биться о его борта. Что совсем непросто сделать, учитывая огневую мощь крейсера.
— Откуда вы знаете?
— Смотрел технические характеристики в сети.
— Ну, тогда было бы интересно полетать на крейсере, — не сдавался Терри.
— Крейсер в управлении еще хуже, чем наши тягачи, — сказал Логан. — А в бою надо летать так, чтобы дать канонирам возможность вести прицельный огонь. Минимум маневров. Удовольствие примерно такое же, как поезда по рельсам водить.
— Вас послушать, так лучше тягача вообще ничего не придумали.
Еще как придумали, парень, подумал Логан. Но тебе, с твоими-то мечтами о космосе, об этом знать не стоит.
Поэтому он пожал плечами и промолчал.
— И вообще, откуда у вас такие обширные познания? — поинтересовался Терри. — На вашей родной планете были военные корабли?
— Нет, — сказал Логан. — В колониях не осталось ни одного военного корабля. Они все ушли в рейд.
— Еще одна странная история, — сказал Терри.
— Что в этом странного? Рейд Ярости был в первую очередь актом возмездия. Или ты считаешь, что нам не за что было мстить? Или оно того просто не стоило?
— Я даже не об этом, — сказал Терри. — Сам рейд был вполне обоснован. После того, как флот Метрополии был уничтожен в Бойне Номер Два, все военные корабли дальних колоний собрались в единый кулак и обрушились на врага и всякое такое. Но вам не кажется странным тот факт, что ни один из этих кораблей так и не вернулся?
— Ты думаешь, боевая задача не решена?
— Думаю, что решена, — сказал Терри. — Иначе трудно объяснить эти десятилетия покоя. Но почему никто не вернулся?
— Мы ведь этого не знаем, — сказал Логан. — Из того, что ни один корабль не вернулся на Новый дальний Уэллс, отнюдь не следует, что вообще никто никуда не вернулся. До начала войны у нас было три десятка колоний, и мы понятия не имеем, как они пережили последние полвека и что там происходит сейчас.
— И это тоже странно.
— Вовсе нет. Даже если бы связь работала, что мы можем друг другу сказать? Чем мы можем друг другу помочь? Каждый вызживает сам по себе.
— Видимо, ребята с Тариона так не считают.
— Если сейчас состоится очередной сеанс гаданий о том, что им от нас нужно, то ты окажешься на соседней койке со Стасом, — предупредил Логан. — И сломана у тебя будет не только нога, но и челюсть.
— Вы мне угрожаете, сэр?
— Вроде того.
— Никогда не думал, что живая легенда нашего космофлота будет угрожать мне физической расправой.
— Никогда не думал, что десяток разваливающихся на части посудин можно назвать космофлотом.
— Теоретически их можно называть космофлотом до тех пор, пока они способны хотя бы подниматься на орбиту. Потом их можно будет называть бывшим космофлотом.
— Я вижу, ты всерьез работаешь над терминологией.
— Ну, вроде того, — смутился Терри. — Я хочу написать летопись… Нет, это слишком громко звучит. Я хочу написать что-то вроде отчета о последних днях нашей космической программы.
— Зачем? — удивился Логан.
— Для потомков.
— Ты полагаешь, у потомков не будет других источников информации?
— Я считаю, что чем больше источников, тем лучше. И вообще, рассказы очевидцев всегда интересны.
— Вот уж не уверен, — сказал Логан. — Очевидцы, а тем более, сами участники событий, склонны давать этим самым событиям неверные оценки по причине собственной вовлеченности в процесс. Для того, чтобы правильно описать взрыв мезонной бомбы, не стоит находиться в его эпицентре.
— Вы придерживаетесь теории о том, что со стороны виднее?
— Да.
— Это противоречит всему, что мы знаем о мемуарах и автобиографиях.
— Но ты же не свою личную историю собрался писать, — сказал Логан. — А историю последних дней флота.
— Я же являюсь частью этого флота.
— Не самой значительной, надо сказать.
— Тогда выходит, что я вовсе и не в эпицентре, — выкрутился юноша. — А можно мне завтра поднять корабль на орбиту?
— Молодежь таки мельчает, — вздохнул Логан. — Во время первого полета Стас просил доверить ему стыковку с Булыжником.
— И вы доверили?
— Нет.
— А мне бы доверили?
— Нет. И Кертис был бы против. А шахтеры нас вообще линчуют, если узнают, что я подпустил к джойстикам стажера.
— Если они нас линчуют, это нарушит график поставок.
— Но поскольку корабль останется цел, Кертиса это не слишком расстроит, — заметил Логан. — Ну, не считая того факта, что он потеряет живую легенду своего флота. То есть, меня.
— Корабли важнее людей, — сказал Терри.
— Сейчас — да.
— Так могу я завтра поднять корабль на орбиту?
— Пожалуй, — сказал Логан. — Если я все буду делать сам, то на кой черт мне вообще второй пилот?
Глава 3
Булыжник был одним из тринадцати естественных спутников Нового Дальнего Уэллса и обращался вокруг планеты с максимальным эксцентриситетом. Он обладал неправильной формой, диаметром около полутора тысяч километров и сильным магнитными полем, которое и привлекло внимание первых колонистов.
