прошел мимо него, и только затем поплелся следом за группой.
У каждого из эльфов при себе было личное оружие: копья, арбалеты, луки, а каждое из них было украшено драгоценными камнями: у короля арбалет с прозрачным камнем в рукоятке, определенно похожий на алмаз, переливающийся всеми цветами радуги; у эльфа, который к нему обращался, красный, а у остальных зеленые. Возможно, это их способ отмечать положение в обществе и степень приближения к королю, так как обладатели зеленых камней не обращались к предводителю охотничьего отряда, а были скорее обычными стражниками, безмолвными и грозными воителями.
Внезапно раздался крик отчаяния и боли, разлетевшийся по лесу, отдавая эхом далеко отсюда, птицы покинули насиженные места от испуга. Это был крик эльфа. На замыкающего прыгнул всеми четырьмя лапами, уже знакомый мне, клиск, и, оттолкнувшись от спины, разодрал ее всю, переломав, судя по хрусту, позвоночник своей жертве. Я не заметил, в какой момент «провинившийся» эльф перестал быть замыкающим, но сейчас на земле лежало тело не его, а одного из стражей. Двое стражников, несших добычу, бросили на землю свою ношу и вместе с остальными развернулись на звук, встав наизготовку к бою, но клиск уже исчез где-то среди деревьев. В редколесье раздался еще один леденящий кровь крик: король увидел изуродованный труп и бился в истерике, прячась за спину того самого эльфа с красным камнем в копье. Эльф держался сосредоточенно, внимательно оглядывая окрестности, и твердо держал копье напряженными руками, даже наконечник не дрожал в этих крепких руках, и был направлен под сорок пять градусов вверх, как стрела. Следующие секунды длились целую вечность, в ожидании следующего броска зверя. Писклявый скулеж короля резал слух и вызывал только одно желание – кинуть в него огненный шар, чтобы прекратить страдания бедного животного, то есть мои, разумеется. Я вытащил клинок из ножен, но когда я это делал, он издал шуршащий шепот о кожаный чехол, на который повернулся весь отряд и направил свое оружие в мою сторону. В этот самый момент на спину оказавшегося позади эльфа налетел хищник и убил его в пару секунд, тот даже не успел ничего напоследок сказать, поделиться мыслями своими мыслями или крикнуть, как его товарищ. Из его гортани вырывались лишь хрип и кровь, они и были его последними словами в жизни, перед тем, как его глаза потухли. На этот раз я уследил за смертоносной машиной контролирующей популяцию эльфов. Он бежал как раз в то место, где я стоял с клинком в руке. Один из эльфов тоже успел вычислить движения клиска, и выпустил стрелу из лука, но оказался слишком медленным, или стрела не достаточно быстра, в любом случае, она не настигла цель.
Гроза эльфов бежал точно на меня с огромной скоростью, и при этом не издавал ни единого звука. Мне стало понятно, почему он ускользал от глаз наблюдателя: его мех был не синего, как у того, которого я убил сегодня утром, а зеленого цвета – такого же, как могучие деревья, торчащие из земли, между которыми он маневрировал с невероятной ловкостью. Я наставил свой клинок точно на линию движения клиска, чтобы пресечь его линию жизни. Нас разделяли десяток-полтора шагов, последняя секунда его жизни, но для меня она растянулась слишком долго, его движения – плавные и грациозные – заворожили мое воображение, но внимание оставалось сосредоточенным на одной цели, острие клинка смотрело в грудь клиска. В решающие мгновения я видел перед собой клинок, который проходил сквозь мягкую шкуру зверя и разрезал мышцы и кости, словно раскаленный нож прорезает жир. Я видел это, видел. как должен был клинок в моей руке это сделать, но это так и осталось в моем воображении. Уж не знаю, как, только этот ловкач поменял направление движения мастерски великолепно, будто задумывал этот трюк с самого начала своего представления, полностью погасив инерцию своего тела.
Очень не вовремя мое заклинание невидимости перестало действовать. В более подходящих обстоятельствах я бы восхитился тем, как зверь мгновенно среагировал и поменял направление движения, и перенес встречу с лезвием моего клинка на другое время. Я не терял его из виду, продолжая за ним наблюдать, хотя и давалось это непросто. Сейчас я надеялся, как бы много это не было, на две вещи: чтобы клиск предоставил мне еще один шанс, но куда важнее, чтобы эльфы не мешали и не атаковали меня самого. Клиск уже мчался снова мою сторону, петляя среди деревьев, пытаясь зайти мне за спину, чего я не давал ему сделать. Идея озарила мое сознание, как свеча темное подземелье. Чтобы ее реализовать, я стал отступать, повторяя заклинание «сомниум», из моей кисти сыпалась блестящая пыль, наполняя блестящими еле заметными бликами пространство. После этого я рискнул повернуться к этой завесе спиной и обратился в слух, пропустить приближение грозного противника могло означать гибель. Он совершил обманный маневр, заходя мне за спину, но я остался стоять неподвижно. Следующие секунды я вслушивался в окружающий мир: пространство наполняла тишина, даже предводитель эльфов перестал издавать звуки, замерев в ожидании окончания этой схватки. И лишь с трудом различимый шорох, который вспыхивал то там, то здесь, словно круги на озере от начинающегося дождя. А затем я услышал треск веточки точно позади себя в нескольких шагах, где начиналась завеса моего сонного царства, пусть небольшого, но активно действующего, а клиск, вероятно, прыгнул сквозь еле видное облако сонной пыли. Я тут же отпрыгнул в сторону, чтобы уйти от летящей на полной скорости убийственной машины, но выпущенные когти животного зацепили бок прямо под ребрами, вырвав солидный кусок моей плоти. Слезы навернулись на глаза, а из гортани вырвался неконтролируемый вскрик, боль пришла сразу, не дав мне даже нескольких секунд, спасительного шокового состояния; руки дрожали, а язык сплетался и закручивался, мысли путались, я мешал слова разных заклинаний, пробуя залечить свою рану, но кровь продолжала вытекать сквозь пальцы, вокруг ладоней, по рукам, собираясь на земле в густую лужицу. Последнее, что я помню – это приближающиеся фигуры ангелов, которые тянут ко мне свои руки.
Холодный пот стекал по лбу, попадал в глаза и вызывал зуд, волосы взмокли, а моя одежда пропиталась потом. Руки тряслись мелкой дрожью, а колени были напряжены до изнеможения, так я почувствовал, что пришел в себя. Адреналин бушевал в крови, но быстро шел на спад, как отголосок нахлынувшей волны паники, отголосок, который стремительно затухал в бодрствующем сознании. Ясная вспышка в сознании спалила все остальные мысли, заполнив каждый участок моего
