низенький диванчик, рядом, на таких же, сидело ещё трое.
– Особого толку от него нет, – Мишель Ортега, смуглая женщина лет тридцати, племянница председателя совета и по совместительству глава пятого канала, кивнула на экран, где Веласкес обменивался с Тимми репликами, – не понимаю, зачем мы им занимаемся. Одиннадцать сюжетов за всю осень, снято хорошо, не спорю, и откликов было много, но у нас таких – не сосчитать. К тому же он слишком независим, своя лицензированная камера и никакого понятия о дисциплине. Я говорила о нём с Мирандой Фокс, та ничуть не жалеет, что этот Веласкес из их редакции ушёл.
– «Фундо Политико» само скоро уйдёт, «Таймс» передумали их покупать, – полноватый пожилой мужчина с мясистым носом и глазами навыкате поставил стакан с виски на журнальный столик. Симон Шульц занимал кресло второго редактора почти сорок лет. – У парня есть нюх. Фрида Каплан его хвалила, а если Фрида о ком-то отзывалась хорошо, это много значит. Этот Веласкес вам не какой-то шлимазл.
– Вы сами себя послушайте, – Коллинз широко улыбнулся, – если бы этот молодой человек не был перспективным, стали вы о нём разузнавать.
– Ты прав, – Мишель встала, подошла к окну, выходившему на соседнее здание. Её блузка в отражённых лучах солнца просвечивала, позволяя видеть стройную спину и отсутствие бюстгальтера. – К тому же он – эспер. Маг. Дядя Игнасио ненавидит магов, посмотрим, что из этого получится.
В редакции Павел пробыл недолго, ровно столько, чтобы стать почти штатным сотрудником – решение обещали вынести в ближайшее время, но Коллинз обещал, что это всего лишь формальности. Штатная должность сулила высокий оклад и солидные премии, что в положении Веласкеса было совсем не лишним.
К банку он подъехал в половине четвёртого, рядом со ступеньками двое рабочих расковыряли брусчатку и копали яму, складывая землю в неаккуратные кучки. Из ямы торчали пучки проводов. Посетители аккуратно обходили грязь, Веласкес тоже попытался, его кто-то толкнул, и он вляпался ботинком в размокшую землю.
– Смотри, куда идёшь, – недовольно сказал один из землекопов. – Глаза разуй.
Второй сплюнул и попросил сигарету.
До второго этажа Павел добрался, кое-как отчистив подошву о ковёр, лежащий на лестнице. Он поставил подписи на документах, получил выплаченные за три года двадцать тысяч и не получил почти столько же, присвоенные банком в качестве процентов. Клерк, молодая женщина с раскосыми глазами и роскошной чёрной шевелюрой, больше интересовалась Павлом и особенно браслетом на его руке, чем передачей кредита, а под конец чуть ли не силком всучила Веласкесу номер своего личного телефона.
– Эми, – сказала она. – Эми Лю. Позвони обязательно. Кстати, у меня сейчас обеденный перерыв начинается, а здесь неподалёку есть отличная закусочная, там делают очень вкусные такос.
– Конечно, – Павел кивнул, включая камеру, встроенную в такт-очки, опустил их на переносицу. Репортаж об офисном перекусе должен был получиться отличным, видимо, этого от него и ждали в «Ньюс». – Покажешь, где это?
Когда они выходили на улицу, Эми взяла мага под руку. Землекопы продолжали портить площадь и злить прохожих. Рядом с ними молодой человек в офисном костюме и пыльных ботинках раскуривал сигарету, при виде Эми он оживился, кивнул, девушка приветливо ему кивнула в ответ и еле заметно пожала плечами. Охранник банка, высокий, с чёрными кудрявыми волосами и раскосыми, как у Эми, глазами, стоящий на ступенях, помахал им рукой.
– Мой брат Брендон, – предупредила девушка. – Постарайся при нём вести себя прилично.
– Значит, когда его рядом нет, можно и неприлично вести? – уточнил Веласкес.
Девушка хитро улыбнулась, подошла к охраннику и заговорила с ним по-китайски. Павел решал, что ему стоит сделать – уйти или дождаться, пока два европейца, сузившие себе глаза, наговорятся. Эми похлопала его по руке, мол, погоди немного, потом вдруг ойкнула и начала падать, откинув голову назад и утягивая Павла вниз. Веласкес сделал инстинктивное движение, удерживая её, и ему пришлось опереться на правую ногу, выставив левую чуть вперёд. Одновременно он выхватил пистолет и попытался понять, что происходит.
Падала не только Эми.
Землекоп, тот, что просил у Павла сигарету, тоже двигался по направлению к земле. Одного глаза у него не было, а из противоположной части черепа выплёскивалась кровь.
Мужчина в офисной одежде оседал, возле левого уха появилось отверстие. Он раскинул руки, словно пытаясь схватиться за воздух, и запрокинул голову.
Охранника пуля настигла, когда он пытался укрыться за колонной, красные брызги и кусочки мозга стекали с бежевого мрамора. От второго выстрела его развернуло и бросило на какую-то женщину, которая открыла рот, чтобы закричать.
Ещё один мужчина, в белой рубашке и галстуке, стоял, держась за грудь и недоумённо глядя на свои ладони, под которыми расплывалось кровавое пятно.
Стреляли с противоположного конца площади, Эми всё ещё тянула Павла вниз, и тому пришлось переступить, разворачиваясь влево. Взглядом он выцепил фигуру в здании на противоположной стороне, на последнем этаже, система наведения сработала моментально. Мужчина, лежащий с карабином в руках, целился прямо в него.
Маг надавил на спусковую планку. Пуля, вылетающая из короткого дула, не могла сравниться в скорости с винтовочной, и траектория полёта на таком расстоянии тоже была не идеально прямой, но подающий магнитный блок заранее раскручивал три четырёхграммовых снаряда, одновременно центрируя каждый из них при подаче в ствол, остроконечная форма и прорезанные канавки позволяли сохранять и скорость, и направление. Павел выпустил короткую очередь из трёх пуль за три десятых секунды, поведя рукой слева направо, и все они попали в цель. Первая пуля разнесла стекло, ослабленное круглым вырезом, вторая прошила плечо стрелка, а третья вошла тому в левый глаз.
В момент третьего выстрела что-то небольшое, но очень быстро движущееся пробило Веласкесу щёку чуть ниже левого глаза. Пуля, а это была она, прошла от левой скуловой кости к затылку, разрывая ткани и чудом не задев позвоночный столб, и вышла из шеи. Её скорость за время полёта почти не упала с тысячи двухсот, при ударе о голову острие из хрупкого материала разрушилось, оно сделало своё дело, преодолев сопротивление воздуха и пробив кость. Теперь это был цилиндр из тяжёлого металла с идущим на конус концом, он замедлился, уходя от прямой траектории и прошивая цель. Небольшой вес, удар на высокой скорости и путь по мягким тканям – Веласкес покачнулся, но устоял.
Камера продолжала снимать.
2 января 335 года от Разделения, понедельник
Волкова отшвырнула ногой сбившуюся простынь, кое-как сползла с кровати и прошлёпала по нагретому солнцем полу в ванную, долго стояла
