— Угу. А как быть с Кара-Дагом? Я нырять не буду, я медуз боюсь! — заявила Бандеролька.
— Нырять не придется, — вновь вклинился в разговор профессор, — там есть батискаф. Я умею им управлять. Могу и вас научить, это не очень сложно.
— Чтобы мы без вас делали, профессор! Значит, после Феодосии мы разделяемся. Бандеролька со Штемпелем поедут в Керчь, а я с Кайсанбеком Алановичем пойду на биостанцию. Так, брифинг окончен, три часа на поиск добровольцев — и выступаем. Надо еще с транспортом разобраться...
— Так кони же есть! — удивился Штемпель. — Твой Один поди застоялся, да и мой Сирко не прочь меня покатать.
— Кони — это хорошо. Только как мы верхами будем трофеи в Джанкой возвращать? Телегу соорудим? Мы же не разведку едем, а брать бункера и вывозить все ценное, чтобы другим не досталось. Но ничего, Филателист с транспортом обещал помочь.
— А бензин? — спросил Кайсанбек Аланович. — Где мы бензин- то возьмем? Бензин не овес, на каждом углу не нарвешь!
— Знаю, — мрачно кивнул Пошта. — Но «Мародер» Филателиста ездит и на соляре, и на угле, и даже на подсолнечном масле. А грузоподъемность у него — будь здоров, как и проходимость.
— Ну правильно, — пробурчал Штемпель. — Как себе — так «Мародер» главы клана. Как нам — так небось «уазик» какой-нибудь подсунешь или еще какую рухлядь.
Пошта хлопнул его по плечу.
— Копать-колотить! Не волнуйся, я тебя не обижу, брат! Иди, ищи людей. Желательно — с боевым опытом и без морской болезни. А с транспортом я разберусь. Пока предлагаю сходить в арсенал.
Здание арсенала клана листонош представляло собой старинное, чуть ли не позапрошлого века одноэтажное строение из типичного для Джанкоя белого песчаника. Стены тут были толщиной в полметра, что позволяло сохранять прохладу даже жарким крымским летом. Окна, узкие и высокие, были забраны решетками из толстых прутьев, а дверь была обшита листовым металлом. Замок, громадный, древний, с фигурным ключом длиной в две ладони, оберегал запасы оружия клана. Ключ от замка, естественно, хранился лично у Контейнера.
— Ну, — неприветливо поздоровался начальник безопасности, — заходите, коль пришли.
Дверь протяжно скрипнула, из арсенала дохнуло холодом. Контейнер посторонился, пропуская гостей.
Пошта, Бандеролька, Штемпель и Кайсанбек Аланович ступили внутрь. В руке Пошта держал письменное распоряжение Филателиста «предоставить личному составу секретной экспедиции все необходимое». Бумажку он эту всучил Контейнеру, и тот взгляну на нее свирепо, будто на свой смертный приговор. О прижимистости и бережливости Контейнера в Джанкое ходили анекдоты.
Изнутри неказистый, снаружи арсенал внушал благоговение.
В сумрачном освещении — окна-бойницы не пропускали много света — тянулись бесконечные стеллажи и ящики с оружием.
— Выбирайте, — буркнул Контейнер. — Что угодно для души.
— Я — пас, — сразу сказал Кайсанбек Аланович. — Мое оружие — мозги, а не пушки. Я вообще пацифист. Ну разве что для самозащиты, — добавил он, беря с ближайшего стеллажа длинноствольный револьвер с рукояткой орехового дерева и матово-черным покрытием. Глаза у профессора заблестели, как у мальчишки в кондитерской лавке. — «Кольт-Питон»! Магнум-триста пятьдесят семь! С ума сойти! Откуда? Такая редкость, его еще до Катастрофы сняли с производства!
Контейнер хмыкнул. Жадность рачительного хозяина уступила место гордости.
— Тут еще и не такое найти можно, — сказал он довольно. — Годами копилось.
Пошта медленно побрел вдоль стеллажей. Глаза разбегались. Оружейные запасы клана листонош отличались разнообразием — тут смешались разные эпохи, разные страны, разные концепции оружия, от самооборонных девайсов до армейских штурмовых винтовок. Рядом с «Калашниковым» стоял древний «томпсон», охотничья двухстволка соседствовала с короткоствольным револьвером «детектив спешиел», снайперка Драгунова стояла возле короткого бельгийского ФН-П90, разнообразные клоны знаменитой М-4 теснились на одной полке с помповыми дробовиками, пулеметы, винтовки, ружья и пистолеты безо всякой системы загромождали полки. Похоже, Контейнер тащил все в свою норку, как жадный хомяк, не удосужившись систематизировать и каталогизировать коллекцию. Теперь придется рыться.
— Ух, ты! — выпалил Пошта, схватив устрашающего вида ружье с барабанным магазином. — АА-12, автоматический дробовик! Круто!
— Поставь на место, — велел Штемпель.
— Что не так? — Хотя Пошта и числился номинальным командиром в этой экспедиции, но в вопросе выбора оружия и снаряжения он безоговорочно уступал роль лидера Штемпелю, как старшему и более опытному члену клана.
— А ты прикинь, — предложил Штемпель. — У него скорострельность — 300 выстрелов в минуту. В барабане — 32 патрона. То есть один барабан ты расстреляешь секунд этак за десять.
— Я возьму больше патронов! — решил Пошта.
— Угу. Только каждый патрон весит грамм пятьдесят, так? С нормальной пулей или навеской картечи. Значит, десять патронов — полкило. Сто патронов — три барабана, или тридцать секунд ведения боя — уже пять килограмм. И сколько ты упрешь на себе? Нет, ружье, конечно, классное, но больше для оборонительной войны. А нам в поход.
— Зато патроны двенадцатого калибра везде достать можно! — парировал Пошта. — В отличие от «магнумов» револьверных, — подколол он профессора, не выпускавшего из рук «Питон». — В крайнем случае — самом накрутить, машинка-то наверняка тут есть!
— Согласен, — кивнул Штемпель. — Дробовик возьмем обязательно. Но не автомат, и даже не полуавтомат — поставь «Вепрь» на место, а самую обычную помпу. «Моссберг-590» или «Ремингтон-870». А лучше даже — пятисотый «Моссберг», укороченный. Патронов всего пять, но зато под курткой спрятать можно. И будешь дважды думать, перед тем как стрелять. Есть у вас в запасах «пятисотки»? — спросил Штемпель у Контейнера.
— Мало, их часто берут, — пожаловался тот. — Но для вас найдем.
У найденного дробовика оказался никелированный дырчатый кожух на стволе (и хорошо, и плохо: с одной стороны — блестит, может выдать, с другой — ржавчина ему не страшна) и прикрепленный к ствольной коробке патронташ на пять гнезд (однозначно хорошо, существенно ускоряет перезарядку). «Моссберг» Штемпель вручил Поште, а потом крепко задумался, чем бы вооружить Бандерольку. С ее-то субтильной комплекцией!
— Как у тебя с терпеливостью? — спросил он девушку.
— Чего? — не поняла та.
— С выдержкой как, говорю?
— Да вроде нормально, не жаловался никто, — пожала плечами Бандеролька.
