Ашот двинул во вторую комнату, затем обследовал кухню и совмещенный санузел.
Дан вернулся к Марише.
— Где они? — спросил он, вынув изо рта жены кляп. Спасибо похитителям, замотали Маришу в простыню, а не протащили по улицам Питера нагишом. — Кто такие?
— Я не знаю! Не знаю, кто они! — Мариша принялась разминать затекшие запястья. Была она не очень испуганной, но очень злой.
Ашот заглянул в комнату:
— В шкафу смотрел? Классика жанра: муж внезапно возвращается, а в шкафу…
Мариша посмотрела на него так, что у толстяка тут же захлопнулся рот.
— Не ищите их, они ушли через запасной выход. Вон там, под ковром на стене.
Ашот и Данила вмиг оказались у старого, пахнущего плесенью ковра. Ашот брезгливо приподнял край, под которым обнаружился пролом в кирпичной кладке, ведущий в соседнюю квартиру. Соваться туда ой как не хотелось. Если уж похитители позаботились о запасном выходе, то почему бы им не оставить пару-тройку ловушек для тех, кто за ними сунется? Дан взглянул на Ашота, тот покачал головой — мол, не стоит рисковать.
— Мариша, ты как, цела? — Данила повернулся к жене.
— Эти умеренно волосатые парни были предельно обходительны. Одному я врезала по яйцам, а он даже не пикнул. А потом, любимый, ты его завалил, они его с собой утащили… Короче, мы в расчете. — Она почти сумела уговорить супруга не преследовать лысых в черном.
Окончательно убедил его Ашот:
— Брат, надо быстро-быстро вывести Маришу отсюда. Враги могут вернуться.
На подсвеченном прожекторами кумаче белели буквы.
— «Завет Ильича», — вслух прочел Дан. Кто такой этот Ильич и зачем он завещал назвать так питейное заведение, доставщик не знал.
— Наверное, Ильич этот — батя нынешнего хозяина бара, — предположил Ашот.
— Логично, — кивнул Данила.
Мариша на них внимательно посмотрела, хотела что-то сказать, но передумала, лишь покачала головой. При этом с нее едва не свалилась простыня. Впрочем, внешний вид молодых людей в «Завете Ильича» никого не смутил. Большинство особ женского пола тут были куда менее одеты, чем супруга Дана. Мужчины же, разгоряченные алкоголем, с удовольствием рвали на груди рубаху — не на своей груди, а на соседской, если сосед никак не реагировал на вопрос «Ты меня уважаешь?».
В чаду, заполнившем бар от пола до потолка, едва различались человеческие фигуры, обильно дымящие самосадом и заливающие в себя самогон стаканами. И все же Ашот умудрился подвести однокашников к нужному столику.
На столике возвышались две пустые и одна початая литровые бутыли. На самодельных этикетках, приклеенных к стеклотаре, от руки было написано «Столичная». Закуски тоже разнообразием не поражали: квашеная капуста в алюминиевой миске и та же капуста в щербатой тарелке. Данила кинул взглядом по сторонам — похоже, в заведении все меню состояло только из «Столичной» и капусты.
— Я спросил у бармена, есть ли у них еще что-нибудь, а он обиделся. — Рядовой Петров налил сначала Гурбану, сидевшему рядом, потом себе, после чего бутылка зависла над стаканом толстяка, но ни капли больше не пролилось. — Ашотик, будь добр, организуй стакашки для дамы и ее спутника.
Рядовой Петров попал к «варягам» по чистой случайности. Точнее — по протекции престарелого вертолетчика, погибшего при обстреле Москвы. Голубоглазый парнишка с носом-картошкой быстро стал своим среди ветеранов, способных одной левой проломить зомбаку череп. А уж алкоголь вообще сделал из него бесстрашного вояку, вздумавшего помыкать Ашотом.
У последнего, кстати, глаза на лоб полезли от такой наглости.
Гурбан подмигнул толстяку — мол, подыграй, чего ты. Не смея перечить командиру, Ашот скрылся в чаду.
Гурбану хорошо за полтинник, но сохранился он отлично. На поле боя ему нет равных. Да и мозги у него работают как надо, что особо ценно для командира — умеет он принимать самые верные решения. Единственно верные. Его крепкие мышцы бугрятся под армейской курткой — Гурбан согнет арматурный прут без напряга. После Псидемии он только и делал, что убивал зомбаков и нещадно уничтожал слизней, — сначала как предводитель вольников, потом как командир диверсионной группы «Варяги». И все подчиненные слушались его беспрекословно. До вчерашнего дня у него была реальная цель в жизни: помочь профессору Павлу Николаевичу Сташеву, бате Дана, избавить планету от всех-всех-всех паразитов. Но профессор погиб, и внутри у командира будто что-то сломалось. Треснул стержень, что долгие годы не давал ему опустить руки, сдаться.
— А мы тут с Петровым празднуем окончание войны между Питером и Москвой. — Стакан утонул в лапище Гурбана, метнулся к его губам и уже пустой вернулся на место.
— Заодно поминаем погибших боевых товарищей. — Петров пригубил и захрустел капустой.
Выпив, Гурбан уставился сначала на Дана, потом на Маришу так, будто впервые их видел. А они-то уж точно впервые видели его в таком состоянии.
— Молодожены, вы как-то странно одеты. — Гурбан нахмурился. — И вообще, как вы тут очутились? Вы ведь должны… ну, это… в квартире лейтенанта.
— Точно! — поддакнул Петров. — Я думал, вас из постели за уши не вытащишь, а вы — в таком виде здесь. Ну, семья Сташевых, вы даете! Мариша, Данила, как это понимать?!
Из дымовой завесы возник Ашот, поставил на столешницу два граненых стакана и плюхнулся на свой стул. Марише и Дану сесть было не на что. Заметив эту оплошность, рядовой Петров повернулся к соседнему столику и выдернул табурет буквально из-под задницы алкаша, который очень вовремя привстал, потянувшись за бутылкой.
Табурет Петров поставил перед Маришей:
— Присаживайтесь, девушка.
Мариша поощрила улыбкой его знак внимания.
— Даня, любимый, сначала ты, а я к тебе на колени.
Усевшись на пустоту вместо табурета, алкаш упал на пол, умудрившись при этом не расплескать мутную выпивку в стакане.
— Мариша, Дан, что-то произошло? — потребовал объяснений Гурбан.
Данила вкратце, без лишних подробностей, рассказал о случившемся.
— Похоже, им нужна была именно Мариша… — Командир озадаченно почесал щетинистую щеку. — Но зачем? И главное, как нашли ее здесь, в Питере? Мы вчера еще сами не знали, что здесь окажемся…
Данила кивнул. Совершенно верно, не знали. Решение об отправке диверсантов в Питер принималось уже под обстрелом ленинградских минометов.
— О вашем лежбище знал только лейтенант. Ну, тот татарин, что явился брать Стерха да припоздал. — Петров сунул руку в миску. — Значит, с ним надо побеседовать. Авось чего интересное об этих лысых расскажет.
