Ознакомительная версия.
– Я всегда выполняю свои обещания, – добавил Стольник. – Все обещания.
– В самом деле? – процедил Борис. – Ты, помнится, еще обещал, что я обзаведусь личным тресом.
– Так ты им и обзавелся, – хохотнул Стольник. – Ты сам теперь трес, Берест. А о том, что ты будешь владеть кем-то другим, я не говорил.
– Паскуда! Своими торгуешь!
– Перестань, – поморщился взводный. – Мы с тобой не в Древнем Риме. Сейчас другой ритм жизни и другие правила бизнеса.
Пришедшие в себя охотники… бывшие (теперь-то уж точно бывшие, какие тут могут быть сомнения?) охотники, попавшие в клетку, молча слушали их разговор. Просекали. Осознавали.
Только Щерба не сдержался.
– Вот паскуды! – тихо и зло прошипел он.
Щербу, впрочем, взводный не услышал. Или сделал вид, что не слышит.
– Почему, Стольник? – спросил Борис. – Зачем?
– Содержать свою школу гладиаторов и учить тресов убивать – дело слишком долгое, хлопотное и затратное, – спокойно объяснил взводный. – А у нас в цене быстрые деньги и хорошая маржа. Проще сразу отбирать тех, кто умеет драться и убивать, и гнать их на арену.
Борис вспомнил отборочные бои… Вспомнил, как выкладывался в драке с Ленькой за право надеть хэдхантерскую форму. И как едва не убил Леньку.
Он тогда еще удивлялся, почему вооруженные до зубов хэды придают такое значение рукопашной схватке. А они, оказывается, с самого начала присматривались к будущему товару. Оценивали, прикидывали, за чьи умения и за чью боевую злость организаторы гладиаторских шоу заплатят больше.
Да и потом тоже… Поединки, которые Стольник устраивал между хэдхантерским молодняком и буйными пленниками, на самом деле, служили все той же цели. Выявить непокорных и агрессивных тресов-бойцов, на которых не польстится обычный покупатель, но за которых охотно выложат кругленькую сумму колизейские.
И ведь как удобно получалось-то! Будущие тресы-гладиаторы добровольно выполняют в рейде самую опасную работу, помогают отлавливать диких. И не диких беспрекословно ловят тоже. Охотятся до седьмого пота, стараясь оправдать оказанное доверие. Сопровождают товар, сами являясь товаром. Охраняют, проверяют, испытывают в драке.
– Если меня убьют… – Борис облизнул сухие губы. – Если нас всех убьют на арене… Ты ведь попадаешь под статью, Стольник. Ты, и твои прихвостни, и этот твой дружок из колизея. Вы об этом не подумали?
– Под какую статью? – взводный удивленно поднял брови.
– Покушение на хэдхантера, – уже не так уверенно ответил Борис.
– В самом деле? – усмехнулся Стольник. – Ну и где здесь хэдхантеры, на жизнь которых мы покушаемся? Вот он, – взводный мотнул головой на Ухо. – Он – да, он хэдхантер. Он в форме. Он имеет все необходимые документы. Его статус я, как командир, могу подтвердить. А в этих клетках я никого, кроме тресов не вижу. Что в одной клетке, что в другой, что в третьей. Все вы – никчемный сброд, не имеющий права ни на что претендовать.
– Мать твою! – с чувством выругался Борис.
Ситуация была паршивая! Ситуация была безвыходная. Он попал в такую же дерьмовую историю, в какой оказались жители разоренного Стольником Хуторка. Ничего никому не докажешь. Не освободишься. Не сбежишь. Никуда не денешься. А ведь он, Борис Берестов, сам помогал набивать тресовозки, предназначенные для диких, свободными гражданами.
Ну и дождался обратки. Борис сжал зубы. Что это за жизнь такая, где свобода и несвобода – настолько условные понятия?
– Я подписывал контракт! – процедил он. По большому счету, это единственное, что отличало его сейчас от диких в соседней клетке и от хуторян в клетке через одну.
– И где же он? – снова улыбнулся взводный.
Отличало, но не спасало!
Борису захотелось взвыть в голос. Стольник продолжал:
– Мой экземпляр договора – в командирском сейфе.
Помедлив немного, взводный добавил:
– Был. Твой – в твоем вещмешке.
Еще одна непродолжительная пауза. И добивающее:
– Тоже был.
Взводный повернулся к сержанту.
– Ухо?
– Бумаги уничтожены, – картинно козырнул Ухо. – Весь мусор сожжен.
– Так-то – Стольник снова с усмешкой смотрел на Бориса. – Типовой хэдхантерский контракт – объемный документ. Такую кипу бумаг в нагрудном карманчике не спрячешь. Мы, правда, на всякий случай вас обшмонали, пока вы лежали в отключке. Бумаг не нашли ни у кого. Никаких.
Еще бы! Кто мог подумать, что случится такое? Хэды держали свои документы в машинах: так казалось надежнее.
Борис прикинул расстояние до взводного. Нет, далеко, достать его из-за решетки не удастся. Стольник был осторожен как всегда. Слишком близко к клетке не подходил. Да и Ухо тоже держался в отдалении.
– А если бы даже у тебя и был при себе контракт, на кой он тебе, Берест? – участливо спросил Стольник. – Что ты с ним будешь делать? Размахивать на арене, пока тебя будут убивать? Но знаешь, публика смотрит не на бумажки в руках гладиаторов, а на их оружие и на их кровь. И кричать о том, что ты обманутый хэдхантер, тоже не советую. До тебя многие пытались кричать. Всякое кричали. Но кому интересно, что кричит о себе трес? Зрителям больше нравятся предсмертные крики бойцов. Усек?
– Я же говорил, они у нас боевые ребята, – повернулся взводный к хозяину колизея. – На таких можно заработать.
– Ублюдок! – прохрипел Борис.
– Не кипятись, Берест, – устало сказал Стольник. – Мы проворачивали это дельце не один раз. И не только мы. И до сих пор все идет гладко.
Стольник лениво пнул сумку с хэдхантерской формой. Видимо, давал понять, о каком именно дельце идет речь. Как будто и так не понятно.
«Интересно, – отстраненно подумал Борис, глядя на баул с охотничьим камуфляжем, – сколько народу уже заманила в Ставродар эта пятнистая приманка? Сколько доверчивых лохов сгубила? И скольким еще простакам-хуторянам, мечтающим о лучшей жизни в городе, предстоит ее надеть, чтобы в итоге оказаться в гладиаторской клетке?»
Губы Стольника снова расплылись в улыбке.
– А чего ты хотел, Берест? Чего ждал? Думал, так просто выберешься из своего вшивого Хуторка, зацепишься в богатом городе и будешь жить припеваючи? Нет, мой дорогой наивный друг. Этот город не делится своими богатствами с чужаками. Тут и без вас много желающих.
Борис жалел, что не обучен убивать взглядом. В противном случае Стольник давно был бы мертв. И не он один.
– Ставродару нужны не те, кто пользуется его благами, а те, кто их производит, – с назидательным видом продолжал разглагольствовать взводный. – Кто вкалывает на него. Кто приносит ему деньги. Этот город может принять тебя и таких, как ты, только в качестве треса. Он будет использовать тебя так долго, как ты сможешь протянуть. По тому назначению, на которое ты годишься. И он получит за тебя ровно столько, сколько ты стоишь. Таков этот город. Такова жизнь в этом городе.
Ознакомительная версия.
