Ознакомительная версия.
– Ставродару нужны не те, кто пользуется его благами, а те, кто их производит, – с назидательным видом продолжал разглагольствовать взводный. – Кто вкалывает на него. Кто приносит ему деньги. Этот город может принять тебя и таких, как ты, только в качестве треса. Он будет использовать тебя так долго, как ты сможешь протянуть. По тому назначению, на которое ты годишься. И он получит за тебя ровно столько, сколько ты стоишь. Таков этот город. Такова жизнь в этом городе.
Стольник повернулся к сержанту.
– Ухо, забирай барахло.
Сержант перекинул через плечо связку цепей, ошейников и наручников. Крякнув, взвалил на спину мешок с формой. Бережливые хэды не бросали то, что можно использовать снова. Или на худой конец продать.
Ни Стольник, ни колизейские помогать сержанту не собирались, и Борис со злорадством подумал, что одному тащить такую тяжесть будет нелегко. Впрочем, тут недалеко. По коридорчику и до арки, из которой выпускают не всех.
– Удачных боев, – взводный окинул насмешливым взглядом бывших подчиненных, угрюмо взиравших на него из клетки. – Теперь у вас будут другие командиры. Теперь они будут называться как и положено – хозяевами. Советую выполнять их приказы.
– Бывайте, салаги! – прощальная речь Ухо была короче.
Хэдхантеры удалились. Вокруг клеток засуетились охранники в черной форме.
– Поехали, – скомандовал апельсиновый. – Первая клетка в бокс три-пять-«А». Вторая – в три-семь-«С». Третья – в восемь-пять-девять-«Г».
Кар-тягач, тихонько заурчав, тронулся с места.
Клетки на резиновых колесах неторопливо и мягко покатились по ровному полу. Не сравнить с той тряской, что была в рейде. Однако сейчас от такого мягкого хода становилось не по себе. Словно в катафалке едешь в последний путь. На собственных похоронах словно. Борис предпочел бы находиться в бэтээре, на полной скорости несущемся по бездорожью буферки.
Колизейские с шокерами наготове шагали рядом, по обе стороны от клеток-вагончиков, превратившихся в один трес-транспорт.
Борис услышал знакомый смешок. Чернявая! Девчонка стояла в соседней клетке, держась за изогнутые прутья. Ну да, и дикие, и хуторяне тоже ведь давно очухались. И те, и другие глумливо ухмылялись незадачливым охотникам.
Борис стиснул зубы. Все мы теперь в одной тресовозке. Кажется, где-то это уже было… Он, кажется, уже обдумывал как-то похожую мысль. Но не применительно к себе. А теперь вот и сам оказался… Да, все они теперь были в одной тресовозке. Но за разными решетками.
Чернявая нагло пялилась на Бориса и тихонько хихикала ему в лицо.
– Ну что пятнистый? Как оно, в шкуре треса, а?
– Заткнись! – он почувствовал, что закипает.
– Чего так злимся-то, – сложила она губки бантиком. – Не нравится, что ли?
– Заткнись, говорю! – Борис едва сдерживался. И так хреново, а тут еще эта…
– Фу-ты, ну-ты, какие мы сердитые, – продолжала откровенно издеваться она.
– Пасть закрой!
– Разговорчики! – вяло осадил их кто-то из охранников.
– А ведь я тебя предупреждала, – прошипела чернявая. – Обещала, что мы с тобой встретимся. И что я тебя убью. Потом пыталась договориться. Только ты не захотел меня слушать и не захотел мне верить. Так что…
Она прильнула лицом к решетке
– Так что придется все же тебя убить, пятнистый. Скоро уже… На арене.
Борис понял все.
– Так ты знала?! – он уставился на нее. – Все знала? Для чего меня взяли в группу – знала?
И что со мной будет – знала? С самого начала!
Действительно, отчего бы бывшей гладиаторше и не знать таких тонкостей.
– Разумеется, знала, – она скалилась во весь рот.
– И не сказала?
– А какой мне резон спасать пятнистого, который меня же и подстрелил? Зачем спасать того, кто не хотел спасаться сам и мешал мне. У кого хватало ума только на то, чтобы слушать своего командира?
– Сука! – он выстрелил растопыренной пятерней между прутьев. Попытался через решетку дотянуться до чернявой. Желая только одного: выместить на ней всю свою обиду и злость.
Схватить сучку за руку! Вырвать ей руку, на хрен!
Не вышло. Расторопная тварь вовремя отскочила.
– Назад! – между клетками бросился охранник. – Р-руки убр-рать!
Борис и не подумал выполнять приказ. Не поймав девчонку, потянулся к черной колизейской форме.
И снова – шокер.
Разряд.
Бориса отбросило в клетку. Сознание на время помутилось. Блаженное забытье накрыло с головой.
Он очнулся, когда их клетку вплотную подкатили к железным дверям с высоким порожком.
Те самые «номера», о которых говорил Ухо? Камера для гладиаторов?
Двери были раздвижными, как и дверцы клетки, с двумя маленькими смотровыми окошками – по одному на каждой створке. Борис постарался заглянуть в окошки, но ничего разглядеть не смог. Ладно, насмотрится еще, что там внутри. Вдоволь насмотрится. Время будет.
Под окошками торчал выдвижной лоток-кормушка. Сверху и снизу поблескивали стальные клыки рифленых зажимов. Справа торчал рычаг, приводивший их в движение.
Зачем, интересно, все это?
Ага, вот зачем…
Звяк! Прутья клетки вошли в зажимы. Кто-то из охранников дернул рычаг на двери. Зубья закусили решетку.
Железные створки камеры и раздвижные дверцы передвижной клетки сцепились воедино.
Еще поворот рычага. Лязгнуло, скрежетнуло. Двери «номеров» раздвинулись. Вместе с ними открылись и дверцы клетки.
Борис увидел белые стены, облицованные исцарапанным пластиком, узкие нары в два ряда, яркие лампы в сетчатых плафонах на потолке в разводах. Людей, молча наблюдавших за открывшимся, но не дававшим свободы выходом. Кому выходом, а кому входом.
Долго разглядывать камеру снаружи не позволила охрана.
– Из клетки по одному – пшли, – прогундел один из конвоиров – невысокий и плотный.
– Живо-живо! – поторопил другой – долговязый верзила.
И, видимо, для пущего эффекта тронул шокером железные прутья.
Разряд. Искра… Да, эффект – что надо. Впечатляет. Устрашает.
Люди в клетке зашевелились. Начали переходить в камеру.
Впрочем, не все. Щерба повиноваться не желал.
– А пошел-ка ты знаешь куда?! – он смачно и метко харкнул в долговязого через решетку.
Плевок повис на наплечной пластиковой нашивке.
Дубинка колизейного нырнула между прутьев со скоростью змеиного броска. Однако ужалить шокер не успел: Щерба вовремя отскочил назад.
И нелепо подпрыгнул, словно наступил на ежа. Дубинка другого охранника достала его с противоположной стороны клетки. Разряд ударил в ногу.
Щерба рухнул на пол. Голова сильно ударилась о железные прутья.
– Ты! – оплеванный верзила указал шокером на Бориса. – Выноси его, – шокер качнулся к Щербе.
Ознакомительная версия.
