Я смотрел на них и продолжать думать, ведь участь их и, в том числе, моя была предрешена, осталось только закончить последние приготовления и с бравым криком отправиться ей навстречу.
Она была красивой.
В объятьях ночного светила, взошедшего на свой небесный трон, ее тело казалось результатом кропотливой работы какого-то великого скульптора, что вложил в нее все свои силы, наделив непередаваемой красотой и вдохнув жизнь.
Ее тело, как единый сгусток эмоций, будоражил воображение и заставлял дыхание замирать.
Неужели я это вижу? Может мне это просто кажется? Страхи заставляют человека видеть окружающее немного иначе.
Я бояться было чего. План был утвержден. Окончательно и без всяких изменений. Вопреки здравому смыслу и логике, Лангард заставил офицеров согласиться с ним и молча подписать документ.
— Ты боишься? — тихо спросила она, разворачивая свой корпус в мою сторону.
— Конечно, не надо уметь читать мысли, чтобы понять это.
В ее комнате было тепло. Глядя как окно начинает покрываться ледяными узорами, я до сих пор не мог поверить, что время так быстро пролетело. Всего несколько часов назад я был там, в жарких лучах солнца, нагревавших землю с поразительной быстротой, и вот теперь все повернулось совершенно наоборот. Холод опустился на поверхность и заставил все живое спрятаться по своим укрытиям.
— Когда наступление?
— Через день.
— Так быстро?
— А чего тянуть? Чем быстрее он избавится от нас, тем лучше будет для него самого. Это ведь логично.
Она сделал еще несколько шагов в моем направлении и присела на стоявшее рядом кресло. Лицо стало загадочным — она наверняка пыталась залезть в мою голову.
Внезапно я почувствовал ее. Легкую боль, что тихой сапой прокралась в мой мозг и начала творить там свои дела. Сначала во лбу затем, ближе к затылку, я ощутил мягкое прикосновение, что через несколько секунд разлилось приятной теплотой по всей голове.
— Ты был с ней в тот вечер.
Ее слова звучали тихо. Так, что я не смог понять спрашивала она меня или утверждала.
— Ты хочешь узнать это или говоришь мне об этом?
— Я знаю это. Вопрос лишь в том, что она от тебя хотела?
— Ничего такого, просто услуга за услугу.
Кель усмехнулась. Но в этом смехе было нечто большее, чем ироничное удивление услышанному.
— Она тебя использовала — я чувствую это. Ты весь вечер только и делаешь, что стараешься не думать о том дне, когда вышел с ней за пределы базы. Обрывки воспоминаний так и норовят вылететь из твоей головы и попасть ко мне, но ты старательно держишь их в узде, не давая выплеснуться. Значит тебе есть, что скрывать.
Проклятье! Ее было просто невозможно провести вокруг пальца. Она знала все наперед, делала выводы, от которых хотелось спрятаться подальше. Все таки хорошо, что она была другой. Не была под контролем этого сумасшедшего Шелвера, превращавшего одаренных девочек в бездушных и беспринципных существ.
— Хм… уверен ты бы могла отлично работать следователем при управлении, делать такие выводы не каждый умеет.
Но шутка не оказала возложенную на нее функцию. Женщина даже глазом не повела, а губы остались в прежнем положении, без единого намека на улыбку.
— Скажи мне что там было? Я ведь знаю, Рик, все намного хуже, чем кажется, иначе бы ты не пытался свести разговор на дурацкую иронию.
Я немного привстал и поправил закатавшийся воротник повседневной формы. Она буквально бурлила своим взглядом, не давая времени на оборону. Но стоила ли она этого, ведь ей все равно станет известно, что там произошло? Есть ли смысл во всем этом.
— Я не хочу говорить об этом, Кель. Одно лишь скажу, что сделанное там, было совершенно не по собственному желанию.
— Она вынудила тебя?
— Да.
— Я так и знала.
Кель опустила голову и подперла ее правой рукой. Так было всегда, когда она пыталась найти рациональное решение случившейся проблемы, но в этот раз она задумалась больше обычного, ведь дело ей пришлось иметь не просто с кем-нибудь, а с той, которую она знала очень хорошо и понимала, на какие поступки была способна.
— Слышала, что на была ранена. Ты принес ее на руках.
— Терпя боль от поврежденного ребра, таил ее на собственном горбу.
— А ведь мог бросить?
Вопрос звучал слишком отчетливо. Она ненавидела ее — это было очевидно, но сейчас, когда некоторые подробности начали проявляться в ее мозгу, ревность, такая неуместная и уже давным-давно забытая, начала проявляться во всей своей красе.
— Мог, конечно. А стоило ли?
Ее глаза вспыхнули, а губы сжались от злости.
— Скажи мне правду. Не заставляй насильно вытащить из тебя всю информацию.
Ты не посмеешь сделать этого.
Стоило мне только подумать об этом, как голова буквально вскипела. Словно зажатая между двумя тисками, она была готова расколоться на несколько частей, отчего я взвыл как раненый волк.
— Стой!..Прекрати!
Но она не останавливалась. Перед глазами всплыли картины из прошлого Детство, молодость, учеба в академии. Она рылась в моей голове как в помойном ведре, вырывая и доставая из самых глубин памяти, все до чего могла дотянуться.
Наша первая встреча. Вот она стоит передо мной, машет рукой и входит на территорию учебного корпуса. Рядом с ней несколько девочек, маленьких, молодых. Они оглядываются по сторонам, не зная как вести себя в этой ситуации и медленно сбиваются в единую группы. Среди них я увидел ее. Она была в самом центре и руководила остальными. Ее голос, несмотря на юный возраст был громким и ясным, как у командира подразделения, отдававшего приказы во время боя. Я смотрел на нее и удивлялся. Да, это она. В этом не было сомнений. Уже в таком маленьком возрасте она проявляла свои качества на всю мощь. Филина.
Затем боль стала стихать. Она отпускала меня, но все еще держала под своим контролем. Я держался за свою голову обеими руками, но противостоять такой силе был не в состоянии. Она была слишком сильна для такого человека как я.
Голова заболела и в памяти вновь появились картины из прошлого. Она подчинила мой мозг себе, пусть и таким варварским путем, но сделал это быстро, как делают профессиональные и опытные грабители, когда взламывают очередной сейф в каком-нибудь крупном банке. Теперь я уже не мог ей сопротивляться
Воспоминания бурным потоком проносились передо мной. Десятки… сотни… тысячи. Так быстро, что я не успевал разглядеть их, и в одночасье они превратились в одну сплошную неразборчивую линию, что протянулась прямо перед глазами.
