Полк летал мало. Погода была неважной, с топливом тоже частые перебои, но доучивать свое звено Виктору было нужно хоть так. Другие летчики уже посматривали на его подчиненных с сочувствием, мол, командир дурачок – ребятам спокойно жить не дает. Сами подчиненные тоже давно уже не блистали энтузиазмом, такие вот тренажи, перемежаемые частыми, бессистемными лекциями, надоели им хуже горькой редьки. Но комэск и командование против подобной муштры пока не возражали, а на остальное можно было и не обращать внимания. Жизнь стоила дороже насмешливых взглядов, а его жизнь теперь во многом зависела от подготовки летчиков его звена…
От штабной землянки раздался резкий перезвон колотящейся о рельсу железяки. Дежурный телефонист, сидящий на связи с КП, увязая в снегу, кинулся к Егорову, крича:
– Бомбардировщики летят, приказано перехватить. Курс двести двадцать, высота три тысячи.
– Эскадрилья, на вылет!
Все тренировки оказались моментально заброшены, и летчики, надевая парашюты, кинулись к своим истребителям.
– От винта!
Заревели моторы. Самолеты заскакали по полосе, разгоняясь и оставляя за хвостами перемешанную с землей снежную пыль. Внизу осталась застывшая неподвижно машина Ковтуна из звена Соломина, вокруг уже суетились техники. От летной землянки к стоянке бежали летчики первой и второй эскадрилий. Аэродром сверху напоминал встревоженный муравейник.
– Двадцать первый, как слышно? На связи первый! – Первый – это позывной Шубина. Виктор сразу представил его на КП, встревоженного, напряженно всматривающегося то в небо, то в карту. – По информации ВНОС, идет до двадцати «Юнкерсов», с прикрытием, – голос у командира оказался на удивление спокойный. Ну да, он сейчас не в кабине, а за столом, сидит на уютном раскладном стульчике…
Сперва на горизонте показались едва заметные точки. Они стремительно росли в размерах, и вот уже стали видны фюзеляжи, тоненькие черточки крыльев, моторы. Так, постепенно вырастая в размерах, они превратились в бомбардировщики «Ю-88». Повыше строя бомбардировщиков, словно купаясь в небе, шла восьмерка «мессеров», а выше летело еще одно звено. Нижняя восьмерка вражеских истребителей ринулась наперерез «Якам», проскочила на встречных, обменявшись короткими пулеметными очередями, и ушла вверх. «Мессеры», пользуясь изначальным преимуществом в скорости, принялись наседать. Они действовали мастерски, используя сильные стороны своих самолетов и не давая советским истребителям подойти к охраняемым бомбардировщикам. Те спокойно прошли стороной, словно воздушный бой их не касался.
Виктор взмок буквально в секунды, а все прежние бои показались детским лепетом. Тогда приходилось отвечать только за себя и одного ведомого. Теперь же приходилось смотреть за всем звеном, и от этого голова шла кругом. Как просто было одному, можно было бы потихоньку выйти из боя, набрать в стороне высоту и… хотя кто мешает это сделать прямо сейчас?
– Рябый, не отставай. – Виктор довернул самолет, уклоняясь от очередной атаки немца и одновременно поворачивая в сторону ближайших облаков. – Командир, я скоро. В стороне высоту наберу. Кот, Максим, держитесь там.
Рация прохрипела что-то неразборчивое, потом донеслись матюги Соломина. Эскадрилья вела бой.
Облака оказались неожиданно близко. Мягкие и пушистые внешне, а внутри началась сильная тряска.
– Рябый, – Виктор наконец вспомнил про своего ведомого, – иди прямо по курсу, никуда не отклоняйся…
– Ниже, ниже, сильней закручивай, – перебили его фразу торопливые вскрики Соломина. И сразу же, забивая эфир, раздался чей-то возбужденно-радостный вопль: – Вижу! Вижу! Бомбардировщики прямо по курсу!
Радио утонуло в какофонии бессвязных команд, криков, матюгов и треска. К счастью, облака быстро кончились, и Виктор с облегчением увидел своего ведомого. Тот висел сзади, немного приотстав, и был белый как мел.
Они быстро полезли вверх. Виктор уже сам был не рад, что взялся за реализацию своей идеи. Стоило послать пару Кота, правда, сумел бы Кот реализовать его задумку? Он торопился, боясь, что пока они тут прохлаждаются, кого-то из их эскадрильи успеют сбить. И тогда его выход из боя можно будет расценить совсем иначе.
Они успели. Советские истребители снизились где-то до полутора километров и, образовав оборонительный круг, отходили на свою территорию. «Мессеров» осталось только шесть, и они летели выше, поочередно, атакуя парами. Бомбардировщики почти скрылись из виду, но там, куда они ушли, уже кипел бой. Эфир был забит, а забили его летчики первой и второй эскадрилий.
«Мессеры» приближались быстро. Они были внизу, видные как на ладони, безопасные. Пара Саблина, укрытая солнцем, пока оставалась для них невидимой. Саблин выбрал себе жертву – выходящую из атаки вверх пару вражеских истребителей. Толкнул ручку вниз, почти отвесно падая на свою цель. На несколько секунд гомон в эфире стих:
– Смотри, Рябченко, – не смог удержаться Виктор от похвалы в свой адрес, – вот так надо выигрывать бои.
«Мессера» он решил расстрелять в упор. Завел вражеский силуэт в прицел, зажал гашетку и, к своему стыду, промазал. Трасса прошла буквально в полуметре от вражеского самолета. «Мессеры» рванули в стороны, а Виктор потянул обратно, надеясь повторить атаку.
Едва их пара снова набрала высоту, как откуда-то сверху на них свалились еще два вражеских истребителя. Весь Викторов план рухнул. Бой начал принимать очень неприятный оборот. Сверху их клевала пара врагов, снизу поднималась четверка, и все это было очень печально. Уклонившись от очередной атаки, он успел увидеть, как их эскадрилья, целая и невредимая, преспокойно отходит на восток.
– Двадцать первый, – закричал он, – лезьте вверх. Я сейчас немцев под вас стащу.
Его словно не услышали, эскадрилья быстро удалялась, не предпринимая ничего. «Мессеры» подтянулись, подсобрались, и Виктор понял, что сейчас их с Рябым будут убивать.
– Рябый, – закричал он, – отходим.
Тот не реагировал. Он летел за «мессером», пара врагов заходила ему в хвост, но ведомый, увлеченный погоней, их не видел. Нос его истребителя озарялся вспышками выстрелов, и короткие росчерки трасс тянулись к «мессеру». К сожалению, проходили они чуть ниже, чем нужно.
– Рябый, Рябый! – закричал он. – Сзади пара!
Ведомый не реагировал, продолжая увлеченно гнать своего противника.
– Ну, олень, твою мать! – Виктор кинулся выручать своего подопечного. Сзади к нему тоже пристраивалась пара «мессеров», вот только отгонять их было некому.
Дистанция была велика – метров четыреста, но он все-таки дал пару коротких очередей. Попал или нет, было непонятно, но «мессеры» вдруг боевым разворотом ушли вверх, ведомый оказался в безопасности. Зато задняя пара подобралась очень близко, пришлось резко маневрировать. «Мессеры» ушли вверх для новой атаки, а ему оставалось лишь бессильно скрипеть зубами. Ведомый благополучно оторвался на пару километров, и за ним снова тянулась пара врагов. Сверху на Виктора заходило два «мессера», и еще один, в ожидании, висел в стороне. Атаковали поочередно и умело, и было понятно, что пилоты они опытные. Виктор уклонялся от атак, старался оттягиваться в сторону аэродрома и, при первой возможности, контратаковал сам. Пока это помогало, «мессеры» стали действовать настороженно, поняв, что дерутся с зубастым противником. К ним подошел еще один, интенсивность атак возросла. Виктор вымотался, обессилел, а враги, мешая друг другу, все атаковали и атаковали. Он огрызался огнем, крутился ужом, стараясь не упускать из виду ни одного из врагов. Если бы он был на другой машине, на «МиГе» или своем старом «Яке», то давно был бы сбит, но хорошая маневренность девятки пока позволяла держаться. Время пропало, осталось только бесконечное маневрирование и тяжесть перегрузок.
