Ознакомительная версия.
– То простую женщину, – пояснил я. – Жену, домохозяйку, домработницу, заботливую мать… А дьявол создал ее копию, но апгрейденную. Его вариант знаем как стерву, бизнесвумен, чайдлфришницу, энтузиаста случайного секса, любительницу стрип-баров и завсегдатая ночных клубов. Возможно, и профессионалок для армии.
Она посмотрела на меня зло, еще не сообразив, какой вариант предпочтительнее.
– Ты чего?
– Да так, – ответил я скромно, – знанием Библии красуюсь.
– Нет такого в Библии, – отрезала она.
– А в Коране?
– И в Коране нет!
– А ты их читала?
– Нет, конечно! Но это святые книги, а ты всякие мерзости приписываешь!
Я окинул ее оценивающим взглядом.
– Да ладно, иногда и дьяволу удается создать что-то приличное. В смысле, неприличное, но такое нужное… Человек не может быть всегда приличным, иначе с ума сойдет. Это как коммунизм всю жизнь строить. Или халифат. Нужно и в капитализме оторваться, для того Всевышний и разрешает дьяволу действовать. Как насчет оторваться?
Она окинула меня удивленным взглядом.
– Ты что-то все увереннее… Эта бесшабашность от дурости, да?
– Я же доктор наук, – напомнил я. – Как могу не быть светочем мудрости?
– Ты мудрец со своими червячками, – напомнила она. – А здесь… Даже не знаю. Или потерял чувство реальности? Ты хоть понимаешь, что вокруг боевики? Что тут же убьют, если что?.. Или даже сперва подвергнут пыткам?
Я сказал виновато:
– Прости, научные работники из-за разрастания лобных долей обычно теряют часть кортекса, отвечающего за эмоции. Потому я радуюсь слабо, но и пугаюсь мало. Зато соображаю лучше, а это неплохая замена.
Она отмахнулась.
– Заткнись. Где этот Абдурашид сейчас?
– Ищу, – сказал я и показал взглядом на планшет. – Видишь там закорючки? Это буковки. Если читаешь на ассемблере…
Она отмахнулась и пошла к окну. Стельмах прав, мелькнула невеселая мысль. Люди не способны оценивать события реально. Чтобы показать тем, кто кричал, «хватить кормить Россию», кто кого кормит, пришлось отделиться, а чтобы показать реальное, а не плакатное лицо халифата, пришлось впустить халифат на небольшой клочок России, устроить для него полигон, пусть увидят и даже испытают прелести жизни под властью халифата…
Никто не идеален, понятно. Более того, никто не может слишком долго быть хорошим. Разве что совсем уж не от мира сего, блаженные, подвижники, их не случайно в обществе называют дурачками.
Потому заповеди постепенно отменялись одна за другой, некоторое время держалась только самая первая: не убий, но и ту постепенно заменили на формулировки «Не убий без приказа» и «Не убий без контракта и оплаты».
Для прелюбодеев сперва смягчили, а потом и вовсе отменили запреты, для сдвинутых на азартных играх выстроили исполинские казино, в Штатах для этого отгрохали целый город, а в России позволили халифату снова вернуться в некогда захваченный ими город и потерянный.
Кроме потери ореола благородных героев пусть окружающий мир увидит не только их жестокость, но и то, что в разрушенном городе халифатовцы не восстановили ни одного дома, хотя это копейки, одна пригоршня патронов стоит больше.
Конечно, ни одно правительство не признается в том, что это сделано нарочито. Подумаешь, несколько тысяч человек погибнет или будет втоптано в грязь…
В тоталитарном обществе просто никто не пикнет, а в демократическом поставят такую завесу из брехни и дезы, что тем более не пробиться простенькому человечку, а сейчас они все простенькие. В превращение их в простеньких заинтересованы как тоталитарные режимы, так и самые демократические, такими управлять легче. Конечно же, этим же простеньким на благо.
Она оглянулась от окна.
– О чем задумался, Аристотель?
– О взаимодействии нейронов с аксонами, – ответил я вежливо. – Как думаешь, лучше турбулентно или турбонадувно?
– Иди ты, – сказала она. – А о том, как вытащить заложницу, не думаешь?
– Слишком мало данных, – объяснил я. – Или слишком много, потому придется приблизиться к объекту… не имея полной картины. А я этого не люблю.
– Ах-ах, – сказала она с сарказмом.
– Оставайся здесь, – велел я, – а я схожу к Омару и попрошу провести нас через охрану Абдурашида. Если, конечно, сможет.
– Я с тобой!
Я покачал головой.
– Нет. Опасности нет, я только отыщу Омара, а к Абдурашиду пойдем с тобой. Запри за мной.
Она посмотрела недовольно, но сказала сердито:
– Только быстро.
Я бодро улыбнулся ей и вышел, плотно прикрыв дверь. Через мгновение с той стороны грюкнул допотопный, но такой надежный засов.
В этой части города на тротуарах немало щебенки, но с проезжей части камни убрали, а ямы от воронок засыпали и притрамбовали, где ногами, где колесами автомобилей.
Среди машин только внедорожники, часто попадаются с открытым верхом, где в кузове установлен на станине крупнокалиберный пулемет, из которого можно сбивать вертолеты и низко летящие самолеты. В таких обычно у пулемета по два-три боевика, гордые и значительные, романтики, мать их…
Я прошел через две улицы, навстречу мчится старенький джип, я отступил на тротуар, но он остановился прямо передо мной, из машины вывалился толстый мужик в бурнусе, вытащил, натужно сопя, объемистую сумку и потащил ее к двери дома, перекашиваясь от тяжести на другую сторону.
Как только дверь за ним тяжело захлопнулась, я открыл дверцу и быстро сел на еще теплое сиденье. Включить зажигание для меня так же просто, как и открыть дверь, мотор тихо загудел, я осторожно тронул машину с места, а на первом же повороте свернул за угол.
Если получится высвободить заложницу, то можно сразу увезти ее на базу к Поддубецкому. Так проще и надежнее, чем спрятать в доме и вызывать подкрепление, с которым всегда запаздывают, а если не опоздают, то ошибутся домом, а то и городом…
Я ехал осторожно, поглядывая по сторонам, но все-таки молодой парень появился перед машиной неожиданно. Я затормозил, он забежал с моей стороны и прокричал в спешке:
– Я полицейский! Мне нужна твоя машина.
– Мне тоже нужна, – ответил я в изумлении, – здесь что, есть и полиция?
– Полиция даже в садах Аллаха есть, – крикнул он. – Вылезай!
– Лучше ты садись, – пригласил я.
Он дернул ручку задней двери, ввалился в салон и прокричал:
– Гони!.. Гони вон за той тачкой!
Я поморщился.
– Какой мерзкий бандитский язык… Впрочем, с кем поведешься…
– Гони! – прокричал он.
Автомобиль рванулся вперед, набирая скорость, а через пару секунд я ощутил прикосновение к затылку холодного ствола пистолета.
– Стой!.. И выметывайся. За руль сяду я!
Ознакомительная версия.
