Милиционер сразу же нащупал мои ладони и цепко в них вцепился. Надо же, можно подумать, он видит в темноте. Я с белой завистью позавидовал этой его способности, вернее, всему его физическому состоянию. Мне бы сейчас хоть половину этой силы. Все было бы намного проще.
Но как выяснилось, чтобы завершить первую фазу нашего побега, хватило сил и одного майора. Едва хватило. Он выдернул меня из туннеля, а затем выволок на поверхность. По всему было видно, что Нестерову эти упражнения дались невероятным трудом. Годы то не те. Он тяжело дышал, даже не дышал, а хрипел, захлебывался воздухом. Его мотыляло из стороны в сторону, и, даже стоя на четвереньках, милиционер все время рисковал упасть, завалиться на бок, словно загнанная лошадь.
Однако майор не остался подле меня. Собрав свои последние силы, он вновь пополз в яму.
— Куда…? — простонал я.
— Сейчас… Надо… — прошептал он в ответ.
Ни живой, ни мертвый, я лежал на краю земляной воронки и наблюдал как Нестеров шарит внизу. Ищет что ли что-то? Точно ищет. Я понял это, когда заметил в руках у милиционера кусок какой-то веревки. Приглядевшись, я увидел, что этот черный шнур уходит вглубь подкопа. Видать я прополз по нему, но так и не заметил. Да и не мудрено. Я тогда вообще ничего не видел и почти ничего не понимал.
Майор намотал конец веревки себе на ладонь, уперся ногами в края ямы, аккурат рядом с туннелем, и начал тянуть. Медленно, очень медленно и осторожно. Было не понятно то ли это из-за тяжести груза, прицепленного на другом конце, то ли данная операция требовала плавного поступательного движения. После нескольких секунд наблюдения я пришел к выводу, что, скорее всего, и то и другое.
По мере сматывания веревки тянуть ее становилось все легче и легче. Наконец настал такой момент, когда Нестеров перестал напрягаться и легко, рывками стал выбирать свою прямо таки рыболовную снасть. Последнее усилие… и заветный улов буквально вылетел из черноты проруби. Им оказался пыльный, облепленный комьями прилипшей земли милицейский китель.
— Вот, одежонку тебе раздобыл. — Нестеров поднял на меня изможденный взгляд. — Не побрезгуй, Григорич.
— Что это? — пролепетал я, тупо глядя на скомканную серую ткань.
— Это… — майор зажал в руке свой китель, кряхтя, выбрался из ямы и уселся рядом со мной. — Это старый зэковский трюк. Затычка называется. Если урки бегут через подкоп и хотят, чтобы за ними туда никто не сунулся, то устраивают эту самую затычку, засыпают, значит, туннель у себя за спиной. А делается это просто. Прежде, чем выбирать землю, стелют какую-нибудь тряпку, лучше всего попрочнее, одеяло допустим. К одному краю привязываю веревку. Шнурки подойдут, если толстые.
Тут я покосился на свои ноги и увидел, что на мне лишь один ботинок, и тот без шнурка, только на ремешок застегнут.
— Ага, он самый, — Нестеров заметил мой взгляд и утвердительно кивнул. Затем он поглядел на мою вторую босую ногу и поспешил оправдаться: — Не моя это вина. Ты угодил ко мне в гости уже без одного ботинка. Небось, его теперь кто-то из кентавров носит.
— Плевать, — я равнодушно кивнул.
Мне и вправду было все равно. Какие уж тут к дьяволу придирки. Я был несказанно счастлив уже тому, что рядом оказался живой человек, что я вижу его, слышу успокаивающий, вселяющий надежду голос.
— А дальше? — я задал вопрос, повинуясь именно этому безотчетному желанию слышать живую человеческую речь. — Что дальше с затычкой то?
— Заинтересовало? — Нестеров улыбнулся измученной улыбкой. — Учись, пока я жив. — Он стал отвязывать шнурки от полы своего кителя, а между делом рассказывал: — Дальше все просто. Вынутая земля укладывается на подстилку. Не вся, конечно, а так… в разумных количествах, чтобы только вход завалить хватило. Когда подкоп готов, беглецы через него уходят, а за собой веревку разматывают. А потом как в сказке: «Потяни, внученька, за веревочку, дверь и закроется».
— Откроется, — я смог даже улыбнуться. — В сказке было «откроется».
— А это кому что требуется. Тому, кто затычку соорудил, лучше чтобы она закрылась, и как можно плотнее.
Последние слова милиционера заглушил тяжелый удар, от которого вздрогнула земля. Вслед за ним послышался знакомый, ставший уже почти родным, разъяренный рык кентавров. Нескольких кентавров, это было понятно даже глухому.
— Все, откупорили нашу консервную банку, — прошептал Нестеров. — Теперь только ждать. Авось пронесет.
— Где мы? — мой взгляд заметался по ржавой железной стене, отделяющей нас от армии разъяренных врагов.
— Тс-с-с! — майор приложил палец к губам. — Тут эхо. А кентавры не глухие.
— И все же?
— Ангар. Железный. Сварной. — Прошептал одинцовский старожил. — Склад строительной фирмы. Я это место знаю. Грабили их постоянно, вот мы и мотались сюда. Раз в полгода точно бывали, а то и чаще.
За стальной стеной явно что-то происходило. Революция, никак не меньше. До нас стал долетать не только грозный возмущенный глас кентаврского пролетариата, но и визжащие перепуганные вопли шестилапой буржуазии, которую похоже прессовали по полной программе. Ей вспоминали все… и вчерашние, и позавчерашние «заслуги», но в основном сегодняшнюю гулянку на пустой желудок.
— Пускай-пускай, — осклабился майор. — Лучше пусть разбираются между собой, чем выясняют куда подевалась дичь.
— Они хотя и зверье, но умное, — хмуро заметил я.
— Согласен, — Нестеров кивнул. — Но хватит ли у них сил сдвинуть пакет из трех железобетонных колодезных колец, в который они нас сунули?
— Зачем двигать? Можно разобрать.
— Черта с два! Не разберут. Крышку… — тут милиционер поправился, — то есть ту плиту, которой они нас закупорили, отодвинуть, конечно, смогут. Это без вариантов. Весу в ней меньше тонны. А вот в каждом колодезном кольце тонны по две будет, да еще к тому же и уцепиться не за что.
— А внутрь не заберутся?
— Это могут. Правда, места там маловато, для таких-то туш. Только и надеюсь, что это их остановит.
Снаружи вдруг стало тихо. Моментально так стало. Звуки будто обрезало. Мы с майором тут же уставились друг на друга, замерли. Что это все могло означать? Хорошо или плохо?
Минуты летели, но ничего не происходило. Полная тишина.
— Ушли? — наконец осмелился прошептать я.
— Не думаю, — отрицательно покачал головой Нестеров. — У них тут что-то вроде временного стойбища. Заметил, когда меня тащили.
— Цирк-зоопарк! — простонал я.
— Он самый. И цирк, и зоопарк, и все это у нас прямо под боком.
— Как они еще в этот сарай не заглянули? — с трудом поворачивая голову, я огляделся по сторонам.
