— Сколари — что–что, но только не идиотка, — тихо заметила Джозан. — Она больше печется о военно–космическом флоте и о своей собственной карьере, чем о благе империи.
— Да, — согласился Тран. — Это только первый шаг. Сколари намерена пожертвовать краевыми мирами и по ходу дела прибрать к рукам Легион.
— Это если мы позволим ей, — зло пробормотал Лего.
— А какой у нас выбор? — спросила Гудвин. — Приказ есть приказ.
Офицеры в молчании задумались. Сент—Джеймс повернулся к Вьялу:
— А вы, Андре? Что вы думаете?
Вьял страшно боялся этого вопроса, боялся необходимости принимать чью–то сторону, но знал, что остальные меньшим не удовольствуются. Худшей ситуации он и представить себе не мог. Его командир позволил своим подчиненным вступить на тонкий лед неповиновения и приглашал Вьяла сделать то же самое. Все, что бы Вьял ни сказал, все, что бы ни сделал, могло обернуться против него. Подполковник принял самое серьезное выражение лица и выбрал слова с крайней осторожностью.
— Мы часто получали трудные приказы… но Легион всегда выполнял их.
Это был хороший ответ. Ответ, приемлемый для остальных и идеальный для оправдания во время трибунала. Многие из сидящих вокруг стола кивнули, признавая правоту слов Вьяла и пересматривая свое мнение.
— За исключением Алжира, — ровно сказал Тран, и все опять кивнули, потому что Алжир был такой же частью истории Легиона, как и Камерон.
Это случилось в конце 1950–х, когда Легион позволил втянуть себя в политику и вытянул короткую соломинку. Легионеры подняли мятеж, но потерпели поражение и впоследствии были наказаны. Некоторых мятежников казнили.
— Что приводит нас к последнему параграфу этого приказа. — Джефферсон ткнула огромным пальцем в свою распечатку. — Похоже, будто Сколари сомневается в нашей лояльности.
— И у нее есть для этого все основания, — мрачно заметил Лего.
— Возможно, — осторожно вмешался Сент—Джеймс, — а возможно, и нет. Давайте послушаем, что скажет Эд. Она только что вернулась с края… и может пролить некоторый свет на сложившуюся ситуацию.
Джефферсон пожала массивными плечами.
— Ситуацию можно охарактеризовать одним словом: хаос. Я побывала на семи различных планетах, посетила четыре наших форпоста, нанесла визит вежливости двум военно–космическим станциям и разговаривала с рядом дипломатов.
Все, с кем я говорила, согласны. Хадатане мчатся внутрь империи, уничтожая все на своем пути, и гонят перед собой волны беженцев. Несчастные прибывают на яхтах, грузовых судах, буксирах, спидстерах, мусоровозах, на всем, что могло бы войти в гиперпространство и снова выйти из него. Они тысячами скапливаются на орбитах планет, которые я посетила, просят еды, топлива и медицинской помощи и сеют панику. Все словно ополоумели. «Хадатане приближаются», «Хадатан не остановить», «Хадатане беспощадны». Беженцев столько, что орбитальные столкновения стали обычным делом, и сотни людей погибают ежедневно.
— А что флотские? — спросила Гудвин. — Они собираются взять это в свои руки?
Джефферсон покривилась.
— Нет, как раз наоборот. У них приказ отходить. Они как раз уничтожали Императорскую военно–космическую базу, когда я улетала с Фрио II.
Джозан грустно покачала головой.
— Неудивительно, что люди паникуют. А как наши?
— Держатся твердо, — мрачно ответила Джефферсон. — Делают все, что в их силах, чтобы подготовиться к встрече с хадатанами. Но они одни, уязвимы для атак из космоса и скоро будут отрезаны.
В комнате повисла тишина. Офицеры обдумывали, что означают эти слова. Не один, а дюжина Камеронов. Легион, форпост, гибнущий за форпостом…
Сент—Джеймс встал и стукнул кулаком по столу.
— Нет! Я этого не допущу! Легион будет держаться! И больше того — победит! Вы со мной?
Вьял наблюдал, как члены штаба отвечают один за другим. Тран:
— Конечно. Гудвин:
— Считайте меня. Лего:
— Именно так, черт возьми. Джозан:
— У нас нет выбора, сэр. Джефферсон:
— Легион — наша родина.
Все повернулись к Вьялу. Он сглотнул, выдавил улыбку и кивнул:
— Vive la Legion!
Он слушал голоса, вторящие ему, и знал, что сказал то, что нужно. Но так ли нужно поступать? Что, если Легион проиграет? Что, если Сколари восторжествует? Только глупец отрезает себе все пути к отступлению. Нет, Вьял рассмотрит все факты, составит план и запустит его в работу.
— Итак, — сказал Тран. — Что теперь?
— Да, — согласилась Джозан. — Нам нужен план. Транспорт в пути. Что мы будем делать, когда он прибудет?
Генерал Сент—Джеймс по–волчьи улыбнулся и обвел глазами собравшихся.
— Я предлагаю захватить транспорт и с его помощью усилить столько форпостов, сколько будет возможно.
Краткий миг тишины сменился восхищенными аплодисментами. Сент—Джеймс слушал их и знал, что тысячи ушедших до него, тоже слышали их. Битва началась.
Кибертехник выдернул последний из проводов.
— Ладно, попробуй.
Виллен послушно села, спустила ноги со стеллажа и встала. Это тело бойца II было новехоньким с четким и чутким интерфейсом. Все основные, вспомогательные и резервные энергосистемы работали вместе со схемами обратной связи и системами вооружения.
— Пройдись–ка малость. Если что не так, скажи.
Виллен прошлась до заставленного приборами рабочего стола. Кибертехник в оранжевом экзоскелете шагал рядом.
— Ну? Что думаешь?
Виллен почувствовала, как энергия хлынула в нее. Она снова могла уничтожить все, что угодно, за исключением другого киборга. Наслаждаясь этой силой, Виллен показала технику поднятый вверх массивный большой палец:
— Отличное тело. Просто здорово. Техник удовлетворенно кивнул:
— Береги его, или ответишь мне головой. Виллен мысленно ухмыльнулась, зная, что может
убить это биотело одним ударом руки, и хихикнула.
— Не волнуйтесь, док. Я буду обращаться с этим телом так, будто от него зависит моя жизнь.
Техник засмеялся, отмахнулся от нее и повернулся к длинному ряду киборгов, ждущих его внимания.
Срочность номер один, еще срочность номер один, снова срочность номер один, вот дьявол, да их тут целая куча с номером срочности один. Черт бы побрал это начальство. Вечно играют в свои игры, вечно накрутят–навертят, самим–то хоть бы хны, а ему теперь что — разорваться? Все это чушь собачья и пустая болтовня.
В коридорах царило необычное оживление, и Биллей подумала, что чувствует некую напряженность. Словно надвигались неприятности. Инспекция? Восстание наа? Хадатане, о которых все говорят? Пока неясно.
Хотя какая разница? Солдаты делают то, что им велят, а ей было приказано вернуться в свою часть. Но для этого сначала придется умаслить Дистера, чтобы получить отпечаток его большого пальца. Если он вообще способен на такой подвиг, как пошевелить своей биотельной рукой. И все–таки здорово будет отвязаться от административной работы и вернуться в строй. Особенно потому, что это избавит ее от Салазара, который, по непонятным Виллен причинам, так и не переставал ее злить.
