Лишь отпущенный на волю Ахтах проявил к Аркашке сочувствие:
-- Бим-бом больше нельзя, бом-бим можно.
Лёньку пришлось размачивать в озере. Туда же сволокли и Аркашку. Вся грязь, конечно, не отстанет, но может хоть лошади перестанут шарахаться. Рыбу вот жаль...
Едва узники сундука оклемались, мы поспешили убраться от берегов Черного озера. Чем больше расстояние, тем надежнее олимпийские принципы. Мало ли что Лакату с похмелья в голову стукнет.
Аркашка устроился в седле по-дамски -- обе ноги на одну сторону. При всяком движении приказчик издавал такие эротические вопли, что жеребец под ним стыдливо косил глаза. А вот с Лёнькой приключилась радость, он онемел. Граф все понимал, все слышал, а сказать не получалось, язык шевелится, а звука нет, одна пена с губ капает.
Ехать пришлось шагом. Когда солнце склонилось к западу, принялись обустраиваться на ночлег. Расседлали коней, развели костерчик. Булькает в котле пшено, у всех слюнки до подбородка, у Леньки -- просто так, у остальных -- от запаха каши. Зашмыгал носом Евсей, наверно закуска снится.
Сумерки с каждой минутой становились плотней. Чтоб не ужинать в темноте Антоха подкинул дровишек в огонь, в небо взвился сноп искр. Фраер громко чихнул и пришел в чувство. Заботливый Федька сунул ему под нос миску с ужином, я налил вина, пусть подлечится. Помогло, взгляд Евсея стал осмысленным и сфокусировался на Аркашке.
Приказчик с урчанием трескает кашу, по длинной шее кадык из конца в конец бегает, в такт жевкам уши колышутся. Едва Аркадий облизал ложку, Евсей задушевно сказал:
-- Гони пять рубликов.
Аркашка поперхнулся:
-- Это с чего?
-- Шкура твоя и полушки не стоит, потому спасали бесплатно, а вот провиант нынче дорог, сожрал -- плати.
-- Ты в своем уме? В любой деревне за медный пятак ведро такой каши отвалят!
-- У них может и ведро пятак, а у нас -- пять рублей миска. Не нравится, походи по степи, поторгуйся...
Сначала я испугался, думал Аркашка ужин выблюет, всю рожу перекосило, но обошлось, сдержался. Федька, простая душа, громко крикнул:
-- Кому добавки?
Аркашка шарахнулся от Подельника, как от чумового, забился под куст и печально ответил:
-- Благодарствую, на всю дорогу уже накормили.
Поковырявшись в чашке, Евсей печально глянул на пустую кружку. Пришлось показать кулак. Фраер так выразительно вздохнул, что полевая мышь в траве замерла. Но я непоколебим. Одна кружка -- лечение, остальные -- пьянка.
Первым выпало дежурить Сороке. Я подложил под голову седло и уставился в небо.
Надкушенное яблоко луны сиротливо жмется к земле, мерцают мягким серебром миллионы звезд. Я блаженно зевнул, рядом ворохнулась и стихла птица, но главное Лёнька молчит, даже не храпит. Эдем. Еще бы Ваньке с Васькой по кляпу в рот...
Утром, срезая путь, углубились в степь, оставив протоку далеко за спиной. Всходящие солнце слепит глаза. Отряд растянулся на добрую сотню метров. Лошадей не торопили, размеренная поступь копыт смягчала страданья Аркашки, да и чего уж греха таить -- мои тоже. Мозоль на сидячем месте не головная боль, сам не проходит.
Рядом со мной, стремя в стремя, Кондрат Силыч и Лёнька. Все попытки разговорить графа оказались безуспешны. Пузырь пустит, пошипит, как шкварки на сковороде и тишина. Золото, а не ребенок. Ест, пьет, да нужду справляет.
Место для привала выбирать не пришлось. Рощи да перелески попадались все реже и когда в полдень, справа по курсу, замаячил березовый околок, не сговариваясь, пришпорили коней.
Ленивая обеденная суета быстро сошла на нет. Полные желудки требовали покоя, кореша валялись на траве кому как удобней, один Аркашка носился от дерева к дереву. Евсей, ковыряясь соломинкой в зубах, поинтересовался:
-- Ты жрать-то будешь?
Аркашка отмахнулся:
-- Не дождешься! Гнездо вот найду, яиц добуду, тогда и пообедаю.
-- Свои из штанов вытряхни, все одно теперь без надобности.
Гнезда Аркашка не нашел, советом пренебрег и еще четверть часа лазил на карачках в поисках грибов, обессилив вконец, с надеждой спросил:
-- А чего подешевше каши нет?
-- Есть, -- мгновенно отреагировал Евсей. -- Рыбы вяленой полно, по рублю пучок, соленая правда очень, но есть можно.
-- По рублю возьму, -- согласился Аркашка.
Щедрость Евсея границ не имела, насыпал от пуза. Аркашка набросился на добычу, полетели в стороны чешуя и хвосты, штук десять слопал, остальное убрал на ужин. Слизнув выступившую на губах соль, он кивнул Евсею:
-- Флягу с водицей подай.
-- С великим нашем удовольствием, десять рублей кружка.
-- Ась!!! -- задохнулся Аркашка.
-- А чего ты хочешь? До реки день, а то и два, колодцев по дороге нет, дождя не намечается, так что десять -- это не дорого.
-- Да ни в жизнь! Ни копейки!
-- Смотри, к вечеру подорожать может...
Цена устроила Аркадия ровно через пять минут. Две кружки не смогли остудить горящее от соли нутро и он попросил третью. Евсей заупрямился:
-- Господин хороший, вы уж наели, напили больше, чем на четвертной. Рассчитаться не желаете?
-- Я что ж, думаешь, с собой такие богатства таскаю. Вот придем в Волынь, там сестрица у меня проживать изволит, замужем за большим человеком, все верну, до копейки, крестом клянусь!
-- Коли так, пей, -- смилостивился Евсей. -- Может винца налить...
Когда вечером следующего дня мы въезжали в городские ворота, долг Аркашки вырос до двухсот рублей.
Делать экскурсию по городу в поисках Сажи не было сил. Жаркая степь вымотала всех. Нас приютил первый постоялый двор. Желание у всех одно -- пожрать, да выспаться. Сдали лошадей конюшему и внутрь. Аркадий скупо попрощался и, поддерживая мотню штанов, поплелся к сестре.
-- Деньги не забудь! -- крикнул вслед Евсей.
Расторопный хозяин метал на стол тарелки с закуской, двое поварят приперли запеченный бараний бок, кто-то нырнул в погреб и наверх летели бутылки с вином. На втором этаже хозяйка с дочкой готовят комнаты. Жизнь налаживается.
Для полного счастья мне не хватало ванны и бутылки хорошего пива, ну еще и пластырь на задницу, где мозоль. Привалившись к стене, я закрыл глаза. Дошли. Губан рядом, а значит и мой мир близко...
Из сладких грез меня выдернул крик слонихи, рожающий тройню:
-- Кто!!! Кто посмел!!!
Аркашка мог и не входить, и без него ясно, кого принес черт на ночь глядя. Глотку надрывала точная копия дьяка Ивашки только в юбке. Сплошные кости и кофточка плоская. А дальше и вовсе интересное началось. Внутрь ворвались пятнадцать вооруженных воинов, все в доспехах. Аркашка гордо шагнул к столу.
