class="p1">— Не обманет? — сам не зная, зачем, поинтересовался Шайтан у Жнеца.
— Не должен, он давно тут торгует, — отрешённо пожал плечами тот. — Но в целом — хрен его знает.
— Ладно, дождёмся и пойдём искать Шпильку, — решил Шайтан. — А пока, может, всё-таки скажешь, чего такой хмурый?
— Шпильку просто нужно дождаться, — мрачно обронил Жнец. — Она придёт сама.
— Не слышу радости в твоём голосе, — не понял Шайтан, сам, наоборот, очень даже обрадовавшийся этой новости.
Он, хоть и понятия не имел, каким образом Жнец мог узнать, что Шпилька придёт, испытывал небывалый душевный подъём от близости встречи. Лицо брюнетки, которую постоянно сопровождает огромная немецкая овчарка, не смогла стереть из памяти даже устроенная Системой фрагментация. А значит, в жизни Шайтана эта женщина играла огромную и очень важную роль.
А поскольку дружить с женщинами майор не привык, то справедливо полагал, что с брюнеткой по имени Шпилька его наверняка связывает нечто большее.
Радость майора была недолгой.
— Нечему радоваться, на ней метка, — туманно сказал Жнец. — Как я мог это упустить? Ведь не было же, когда я её оставил в Москве…
— Чья метка? — насторожился и Шайтан.
— Богов, — не стал юлить Жнец. — Кто-то из их прихвостней успел поставить. По ней и Шпильку, и нас эти самые прихвостни найдут где угодно. Удивительно, что после освобождения из плена до сих пор не нашли. Видимо, подозревают, что она тут не одна.
— Ш-шайс-се! Надеюсь, ты не предлагаешь свалить, пока она не пришла? — напрягся Шайтан.
И неприятно удивился, услыхав ответ.
— Предложил бы, да поздно, — вздохнул Жнец. — Дождёмся её, дождёмся оплаты за танк и свалим из Бухты. Судя по вон тем кораблям, — напарник ткнул пальцем в сторону причалов, хорошо видимых с возвышенности, на которой располагались западные ворота. — Эскадра Барракуды сильно пострадала, и мне не хотелось бы её вмешивать. Хотя она и сама вмешиваться не станет. А вон те суда, которые прямо сейчас входят в бухту, принадлежат Альбатросу. И вот он обязательно вмешается. К тому же, тут есть ещё двое, с которыми я хотел вас познакомить. На эту пару, как и на Шпильку, я сделал ставку.
— Такие же, как мы со Шпилькой? — уточнил Шайтан.
— Да. Те немногие, кто смог прокачаться и не попасть в лапы нолдов, — не вдаваясь в подробности, неохотно пояснил Жнец.
— Так… — ещё сильнее напрягся Шайтан. — Получается, шестеро. А сколько было изначально?
Подспудно начиная понимать, что Жнец всё-таки не так уж и человечен, как показался Шайтану там, в деревне, майор задал вопрос и вдруг осознал, что не особо хочет знать ответ. Потому что ответ его ни разу не порадует.
Впрочем, Жнец не успел даже рот открыть.
Шпильку Шайтан заметил сразу, как она показалась метрах в ста от ворот, вынырнув из-за обшарпаной стены какого-то административного здания. В джинсах, явно видавших лучшие времена, в футболке с пятнами, подозрительно похожим на засохшую кровь, с растрёпанными волосами и… саблей.
Увидела Жнеца с Шайтаном, приветливо помахала им рукой. И пошла навстречу.
Шайтан вдруг почувствовал себя подростком, впервые влюбившимся в одноклассницу и понятия не имевшим, как к ней подступиться.
Шпилька остановилась в шаге от мужчин. Очень сдержанным взглядом смерила Жнеца, более тёплый адресовала Шайтану. Ему же были предназначены и первые прозвучавшие из её уст слова.
— Рада, что ты в порядке.
Овчарка, обнюхав Шайтана и убедившись, что опасности для хозяйки нет, отошла чуть в сторону и улеглась на асфальт, положив голову между лап.
А Шайтан решился. Приблизился к Шпильке, приобнял рукой за плечи.
— А как ты, meine Liebe?
Первой отреагировала наблюдавшая за майором овчарка. Прижала уши, замерла на секунду, а потом демонстративно приподняла прикрыла морду лапами.
Лицо Шпильки вытянулось. Она, чуть отстранившись, снова смерила майора взглядом, намного менее дружелюбным, чем первый. Но Шайтан, уже почувствовавший неладное, ничего не успел сделать.
Кулак Шпильки с неожиданной для женщины силой пришёл аккурат в скулу майора. Шайтан, не ожидавший подобной реакции, потерял равновесие и едва не плюхнулся позорно задницей на асфальт.
— Охренела? — только и смог выдохнуть возмущённый майор.
— Ты с какого дуба рухнул? — возмутилась Шпилька, отступая подальше от Шайтана. — Эротические фантазии замучили, что ли? С каких пор терпишь, с тех, когда пытался меня убить, или с тех, когда я тебя почти грохнула?
— Чего-о?
— У него память фрагментирована, — сцена рассмешила даже мрачного Жнеца. — Как раз та часть, которая находится между его появлением в Улье и тем днём, когда вы отправились на Континент.
— Это не повод меня лапать! — упрямо заявила Шпилька и снова посмотрела на Шайтана. — Ещё раз тронешь — убью!
— Да чёрта с два я вообще к тебе когда-нибудь прикоснусь! — не остался в долгу и тот. — Дело сделаем — и своими дорогами! Ясно?
— Это и было первоначальным условием нашего сотрудничества! И вообще… — не захотела оставлять последнее слово за майором Шпилька.
Но продолжить не успела.
Глухо рыкнула и вскочила, вздыбив шерсть, Лайма. С лица Жнеца стекла, словно вода, улыбка.
Шайтан и Шпилька обернулись одновременно.
С той стороны, где располагалась площадь с рынком, к ним шёл человек в длинном чёрном плаще с глубоким, скрывающим лицо капюшоном. Кроме самого плаща, ничем не примечательный…
Вот только за ним словно бы тянулся мрак. Клубился, пока ещё почти невидимый, но ощущаемый так, словно был вполне физическим явлением. Небо за его спиной, ещё минуту назад абсолютно чистое, невероятно быстро затягивали низкие чёрные тучи, в которых всё чаще и чаще мелькали сполохи молний.
От самого незнакомца тянуло смертью. И каким-то первобытным необъяснимым ужасом, от которого перехватывало дыхание и немело тело.
Однако кроме спецэффектов, стандартных для любого фильма ужасов, ничего пока не происходило. И незнакомец всё так же шёл, не быстро и не медленно. А приблизившись к замершим Шпильке, шайтану и Жнецу, наконец, остановился, поднял руки и скинул с головы капюшон.
— Здравствуй, Патрокл, давно не виделись. Или лучше называть тебя Скульптуристом? Смотрю, ты нашёл себе подходящий аватар. Всё жалеешь людей, боишься появиться на Континенте в своём собственном обличье. Зачем, Патрокл? Люди смертны, рано или поздно всех ждёт дуат. Всех, кроме нас и тех, кто к нам примкнёт.
