Ознакомительная версия.
Контрразведчик торопливо пихнул Леху в бок – мол, не нарывайся. Собственно, поздно: заинтересовавшийся словесной перепалкой «генералоберст» что-то спросил у пошедшего красными пятнами переводчика. Выслушав ответ, несколько секунд задумчиво хмурился, затем заговорил:
– Зачем вы это делаете? Хотите, чтобы вас расстреляли? Ищете смерти? Или просто ничего не боитесь?
– Еще чего, делать мне больше нечего. Ничего я не ищу. А смерть у меня и так за спиной стоит. Если не попаду в госпиталь в течение суток, позже наверняка умру от заражения крови или гангрены. А госпиталь мне всяко не светит. Чего уж тут бояться?
– Любопытный подход к делу, – задумчиво протянул тот. – Весьма любопытный. А вы хотя бы знаете, что убили больше трех десятков наших солдат? Только за это вас стоит немедленно расстрелять. Это большие потери.
– Ого, целый взвод перебил? Неплохо. Нет, этого я не знал, спасибо, что сказали. Ну, так и расстреливайте, я разве против? И, кстати, не обольщайтесь, блицкригу вашему скоро полный аллес капут наступит, не управитесь вы до осени. А там и зима подоспеет. Сначала под Москвой увязнете, где вам укорот и сделают, а уж там и до Сталинграда недалеко. Придет время – поймете.
– Что?! – Немец подскочил, будто подброшенный пружиной. – Ты просто повредился умом, щенок. Гюнтер, твой сюрприз оказался изрядно подпорченным. Избавь меня от него, вчера был трудный день, я почти не спал и не собираюсь портить себе нервы еще и сегодня. Прикажи их увести, – обратился он к оберст-лейтенанту, но ошарашенный переводчик чисто автоматически выдал фразу на русском. Осекся, поняв, что сболтнул лишнего. И ответ подполковника остался без перевода:
– Entschuldigen Sie, Heinz, ich konnte nicht einmal vorstellen…
[6]Но Лехе, успевшему вычленить из фразы знакомое имя, хватило. Так вот отчего лицо гитлеровца показалось таким знакомым! Да уж, круто! Круче некуда: самого Гудериана из себя вывел! Можно сказать, в историю попал. Скорее даже вляпался. С размаху и с брызгами.
– Так вы что – Гейнц Гудериан, командующий Второй танковой группой? Тот самый, который «Быстроногий Хайнц»?
Генерал-полковник замолчал на полуслове, вопросительно взглянув сначала на оберст-лейтенанта, затем на переводчика. Тот перевел. С каменным лицом. И тут же озвучил ответ. Не меняя выражения выскобленной до синевы морды:
– Вы меня знаете? Любопытно, откуда меня может знать простой русский солдат, пусть даже отлично стреляющий из пулемета? И это прозвище… его-то вы уж точно знать не должны. Ничего не понимаю…
На застывшего с округлившимися глазами особиста Леха старался не смотреть – похоже, удалось-таки его удивить, в последний раз. Не в крайний, как принято говорить в среде военных, а именно что в последний. И чего, спрашивается, попер на рожон? На фига выпендриваться насчет блицкрига со Сталинградом начал? Кретин! Для того же контрразведчика Сталинград сейчас вообще глубокий тыл, да и в Ставке даже в страшном сне не могут представить, что аж до самой Волги отступать придется. Ну, расстреляли бы и расстреляли, а так получается, товарищей на ровном месте подставил. Идиот. Причем редкостный. Когда он уже научится сначала думать, а потом языком молоть? Похоже, теперь уже никогда…
– Гюнтер. – Пришедший в себя Гудериан тяжело опустился обратно на стул. Теперь он говорил отрывисто, короткими рублеными фразами. – Не знаю, что все это означает, но их я забираю с собой. Всех троих. В разведотделе разберутся. Распорядись. Похоже, тебе все-таки удалось сделать мне сюрприз. И давайте начнем совещание. Все, прошу вас, господа…
Он не договорил: изба коротко вздрогнула от стропил до подпола, и часть выходящей на улицу стены исчезла. Вот еще мгновение назад была, вместе с распахнутыми окнами, занавесками на них и мутноватым зеркалом в простенке, а затем подернулась короткой рябью – и исчезла, лишь с просевшего потолка посыпалась какая-то труха. И тут же пропали все звуки – вообще все, даже голова закружилась от внезапно навалившейся со всех сторон поистине оглушающей тишины. Леха попытался что-то произнести, но ровным счетом ничего не расслышал, хоть и ощущал, как двигаются губы и сокращаются голосовые связки. А еще через долю секунды мышцы скрутила мучительная – ни вдохнуть, ни выдохнуть – судорога, и следом накатила, подавляя разум, волна животного ужаса, аж волосы на голове встали дыбом и кожа покрылась мурашками.
Прикованный к лавке инфразвуковым ударом десантник отрешенно наблюдал, как сквозь исчезнувшую стену в избу врываются какие-то размытые полупрозрачные тени, очень быстрые и очень, как выяснилось вскоре, опасные.
Никто, кроме нас, не выдержит это…
О. ГазмановНепонятные призраки мгновенно рассредоточились по комнате. Беззвучно, словно в немом кино, рухнули так и не успевшие ничего понять конвоиры: только что стояли – и вдруг осели, роняя карабины. Ткнулся головой в стол Гудериан. Вырубились остальные офицеры, как попало валясь на застеленный домоткаными половиками пол. Психованный лейтенант с пистолетом с размаху впечатался в буфет – странно было видеть, как абсолютно беззвучно осыпается разбившееся стекло в одной из дверец. Выбитый из его руки «Люгер» отлетел, крутясь по полу, в сторону, замерев у десантника под ногами. Переводчик согнулся пополам, будто получив тычок в живот – или и на самом деле получив? – и упал ничком, раскровянив о половицу лицо. Сидящих на скамье пленных, замерших в оцепенении, не трогали, хотя пара размытых фигур приблизилась вплотную.
Все заняло не больше трех-четырех секунд. И тут же вернулись звуки, а следом пропал, словно его и не было, иррациональный страх. Мышцы расслабились, позволяя протолкнуть в легкие первую порцию воздуха, и десантник судорожно, со всхлипом вздохнул. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием перепуганных людей, и немцев, и пленных. Или – мелькнула в голове Степанова первая более-менее осознанная мысль – уже с приставкой «бывших»? Не заподозрить, что неизвестные в скафандрах из фильма «Хищник» явились сюда именно за ним, было глупо. Фантастику-то бывало почитывал, ага. Ну, не за Гудерианом же? И уж точно не за Батищевым с летуном. А из всех присутствующих этому времени не принадлежал только он один. И призраки со вполне узнаваемыми повадками бойцов спецназа, разумеется. Вместе со всеми их впечатляющими технологиями. Интересно, кстати, что за излучение они применили во время штурма? Про инфразвук слышал, но он вроде бы только страх вызывает, а тут и паралич, и глухота – определенно что-то новенькое?
После судорожного сокращения мышц снова задергало тупой болью раны, на набедренной повязке проступило пока еще крохотное пятнышко свежей крови. Легонько закружилась голова, в глазах поплыло, и Леха с тревогой подумал, что может брякнуться в обморок, что крайне нежелательно, уж больно ситуация складывается неоднозначная.
Ознакомительная версия.
