– Верно, Лим, ты не сможешь стать Президентом, но не только по этой причине. Дело в том, что ты уезжаешь.
– Я уезжаю? – удивился Роомм.
– Да, уезжаешь, я зашёл попрощаться.
Наасс выглядел абсолютно спокойным.
Но в этом спокойствии сенатор начал интуитивно ощущать смертельную угрозу для себя, он побледнел ещё больше.
– Попрощаться? – переспросил Роомм. – Но я никуда не собирался уезжать.
– Я знаю, – покладисто согласился смотрящий.
Он прислонил лучемёт к прозрачной стене и медленно вытащил из левого рукава армейской куртки короткий арматурный прут длиной в локоть.
Лим переводил расширившиеся от ужаса глаза то на прут, то на Фэда, во взгляде которого читался приговор.
Наасс резко взмахнул рукой.
Жертва отшатнулась и инстинктивно попыталась закрыться руками.
Первый удар арматурного прута действительно пришёлся ей по рукам.
Роомм сильно закричал от непереносимой боли и упал на колени.
Наасс бил, пока сенатор не перестал кричать, потом бил, пока тело не перестало конвульсивно дёргаться, после остановился, тяжело дыша, с ненавистью глядя на истерзанную окровавленную жертву, бросил на бездыханное тело арматурный прут, активировал наручный персоник, зафиксировал последствия ужасающей расправы, взял лучемёт и направился к выходу. По пути бросил взгляд на шахматную доску и остановился. Сгрёб рукой несколько фигур, вернулся к телу сенатора, ногой перевернул его на спину, с силой затолкал в раскрытый рот горсть фигур и покинул шикарную гостиную бывшего сенатора Лима Роомма.
Когда Фэд добрался до апартаментов Президента, там шёл ожесточённый бой, его шум он услышал ещё на подходе. По пути начали попадаться трупы нейтрализованных штурмовиков и тела погибших солдат из роты почётного караула.
Кругом всё дымилось и горело. Дым поднимался к высокому потолку, медленно растекался под ним, у вентиляционных отверстий ускорял своё неспешное течение и исправно вытягивался.
– Четыре роты взяли под охрану оба отделения купола со всеми депутатами, четыре роты держат под контролем жилые уровни здания и жителей. Остатки двух рот штурмуют апартаменты Президента, – доложил Бес подошедшему Наассу. – Здесь действительно только рота почётного караула. Держатся упорно, но надолго их не хватит.
Наасс удовлетворённо кивнул и сказал:
– Надо торопиться, пока военные не принялись спасать главу государства.
– Что вы собираетесь с ним сделать? – поинтересовался Бес.
Наасс посмотрел на него долгим взглядом и ответил:
– После того, как сопротивление караула будет сломлено, я навещу господина Вима Луутусса. А вы тем временем займётесь организацией обороны.
Бес кивнул и отвернулся, наблюдая, как его бойцы продвигаются вперёд. Выстрелы со стороны обороняющихся раздавались всё реже и вскоре стихли. Несколько оставшихся попытались сдаться, но нейтрализованные с равнодушными и пустыми глазами безжалостно их добили.
Бес с каменным лицом наблюдал за этой расправой, памятуя о своих методах ведения боя с ненавистными солдатами диктатора. А Наасс исподтишка следил за реакцией капитана и мысленно улыбался, думая о том, что не напрасно сделал ставку на этого перемещённого русского.
Вскоре подбежал один из охранников. Он был возбуждён и ещё не отошёл от горячности боя.
– Всё, господин Наасс, – выдохнул он на бегу, не зная, что делать с лучемётом – то ли просто держать в руках, то ли взять его по команде: «на караул».
Фэд кивнул и направился к входу в кабинет Президента.
Дверь оказалась заблокирована.
Отойдя на несколько шагов, смотрящий выстрелил из лучемёта.
Образовалась расплавленная дыра.
Наасс кивком подозвал охранника. Вдвоём они навалились на дверь и смогли немного отодвинуть в сторону.
Протиснувшись в образовавшуюся щель, смотрящий с усилием задвинул за собой дверь. С противоположной стороны ему помог охранник.
Фэд Наасс, родившийся на улицах города, человек почти без будущего, с весьма призрачной возможностью когда-нибудь увидеть небо, благодаря неординарным способностям, уму и волевым качествам ставший смотрящим, которому никогда не быть бы избранным не то что Президентом, а даже в Главное Собрание или в Высочайший Совет, вошёл в святая святых государства.
Вим Луутусс в небрежной позе сидел на краешке рабочего стола, скрестив на груди руки. Весь его вид выражал абсолютное спокойствие и презрение к вошедшему.
Наасс привыкший видеть главу исключительно в рабочей обстановке растерялся и даже оробел, но сумел взять себя в руки.
– Добрый день, господин Президент, – сказал он, скрывая растерянность от презрения во взгляде и пренебрежительной позы хозяина кабинета.
– Чем могу быть полезен, любезный? – насмешливо поинтересовался Луутусс.
– Вы низвергнуты, – выговорил Наасс.
Он столько раз мысленно проигрывал этот сценарий, но всё шло не так как хотелось. Не было в голосе нужной твёрдости, а в движениях решительности и напора. Всё это враз оставило его, когда он переступил порог.
– Вот как! – усмехнулся Луутусс. – И кем же я низвергнут? – сделал он акцент на последнем слове.
– Мною, Фэдом Наассом, – как можно внушительнее проговорил смотрящий.
И опять получилось неубедительно.
Президент дёрнул уголком губ, уничижительно глядя на ничтожество, замахнувшееся на саму Власть.
– И что же вы намерены предпринять, милейший Фэд Наасс? – спросил он с показной вежливостью.
– Я намерен убить вас и занять ваше кресло, – сказал как можно твёрже смотрящий.
– Только и всего? – усмехнулся Луутусс, будто речь шла не о нём или у него в запасе оставалось несколько жизней. – Так чего же вы медлите? Смелее! Многим ли удавалось стрелять в президентов? Даже если в этом кресле вы просидите всего несколько часов, а это так и будет, вы войдёте в Историю. Считайте, что не зря родились и прожили жизнь. Кстати, зачем вам это кресло? Ответьте если не сложно. Любопытно узнать.
– Я всё изменю в лучшую сторону, – брякнул Наасс то, чего совсем не собирался говорить.
Хозяин кабинета задумчиво покивал, сложив губы трубочкой.
– Что ж, дерзайте.
Луутусс встал со стола, смело и спокойно глядя в глаза Наассу.
– Думаете, я остановлюсь, находясь всего в шаге от цели? – спросил тот.
– Думаю, не остановитесь. Вы начинаете меня утомлять, любезный.
Наасс поднял лучемёт и выстрелил.
Рит Поолл с нежностью обнимал Эсс, целуя её лицо, губы, шею, глаза.
Та, счастливая, задыхаясь от объятий и поцелуев, едва держалась на ногах. Она так обрадовалась мужу, что не чувствовала его щетины и стойкого, идущего от волос и одежды запаха затхлых нулевых уровней небоскрёба.
