Кто-то из бандитов, не выдержав напряжения, закричал и вскинул оружие, точнее, лишь попытался. И умер с копьем в груди, метко и безжалостно брошенным одним из воинов. Словно по команде воздух прорезала сталь - сраженные пробившими их тела насквозь треугольными наконечниками, разбойники падали, как трава от движения жнеца с косой. Уцелели только самые шустрые и сообразительные - успевшие бросить оружие и высоко поднять руки. Конвоиры упали на траву замертво, заливая ее алым из широких ран, по обе стороны от меня. Мощь бросков копий меня поразила. А вот моих сил не то что вскинуть руки, но и просто подняться просто не осталось, и я уже приготовился к неминуемой каре - убийцам русов незачем отличать одного из врагов от остальных, но вместо копья на меня налетел светлый пушисто-улыбчивый комок веселья и ласки - Мадху, откуда ты?
Чьи-то руки освободили запястья от браслетов. Родной Сашкин голос успокаивающе зачастил:
- Лежи, Слав, не вставай. Я осмотрю тебя сейчас, перевяжу, а дедушка зашьет большие раны, не переживай, он не даст ясыгам убить тебя. Может, ты хочешь пить, Слав? Я мигом принесу, только скажи.
- Не плохо бы водички, да... - прошептал я пересохшим горлом.
Неужели смерть откладывается? А как оказывается просто все - раз и нет тебя. Словно лампочку выключила чья-то рука. И свет погас для тебя, но мир продолжает жить. Люди куда-то спешат, переживают по всяким поводам, радуются и страдают - живут, одним словом, а тебя уже нет. Елки. И хорошо если хоть кто-то поплачет о тебе, вспомнит добрым словом. Значит, жил не зря.
Стоп. Я-то жив! Откуда тогда все эти мысли, может, постэффект накатил? Вот сейчас принесут водички свежей, холодненькой, напьюсь вволю. Дырки во мне подштопают, а может и вовсе кетаса подкинут, глядишь, все махом заживет, как по волшебству. Но все мои самонастройки рухнули, стоило увидеть Пернача и на этот раз уцелевшего - с покорным видом поднявшего руки. Ах ты тварь! Удавлю, гадину! Кровь так ударила в голову, что я чуть не потерял сознание. Стоп. Всему свой срок.
Вот и вода. Жадно присасываюсь к горлышку и глотаю, давясь и фыркая живительную влагу. И словно оживаю. Выпил в итоге полный жбан, и куда только влезло? А когда оторвался от глиняной посудины, то увидел, что все трое сдавшихся бандитов заодно со своим главарем бодро машут заступами и лопатами, копая общую яму для своих подельников, побитых и мной, и ясыгами. Логично, нечего падаль разводить. К нам подошел Ердей и принялся осматривать меня. Что-то негромко сказал Сашке, кивнув в ответ, парень во второй раз метнулся в избу. Мадху с довольным видом запрыгал следом. Я попытался сесть, но дед твердо тормознул.
- Лежи, Слав. Раны тела - не страшны, голова - бита сильно. И вчера, и теперь. Лежать надо.
Признавая правоту Ердея, остался лежать меж двух трупов - не самое приятное соседство. Копья из них воины давно уже выдернули, а теперь и самих бандюков их более счастливые сотоварищи поволокли за ноги к длинной, стремительно растущей яме к моему несказанному облегчению. Отсутствие Сашки продолжалось довольно долго или мне только так показалось? Зато возвращение получилось масштабным - ведя под уздцы заседланных Злодея и Гнедка, плотно навьюченных, сгибаясь под весом оружия. Одеял и разных сумок - как и дотащить получилось?
Свалив все в кучу, паренек без лишних слов снова исчез. Ердей, получивший таки необходимые средства, приступил к моему лечению. Дал мне разжевать некий порошок и, пояснив, что он поможет голове, очистил рану на ноге. Стянув края, смазал неким густым и весьма вонючим бальзамом, затем наложил повязку. Через некоторое время я весь покрылся бинтами - как мумия.
Удивительно, но сильной боли я во время всех этих манипуляций не ощутил или просто притерпелся? Сил хватало даже изредка бросать любопытные взгляды на ясыгов. Рослые, очень стройные, с широкими яркими глазами и молодыми, сурово-строгими, очень сосредоточенными лицами. Удивительно молчаливые. В каждом движении уверенность и никакой жесткости - плавность и непрерывность - текучесть. Да. Это настоящие бойцы. Одежда простая и неброская, зато удобная и добротная. В седельных кобурах я заметил винтовки. На поясах - патронташи. У одного - ручной пулемет. Все серьезно. Уверен, стреляют они не хуже, чем копья свои бросают. Двое остались в седлах, сверху присматривая за пленными, остальные уселись в сторонке в круг и не спеша, принялись жевать, не пойми что, запивая из настоящей братины, пускаемой по кругу.
- Что они пьют, Ердей?
- Это вода с каплей архаса - священного напитка ясыгов.
- Они каждый раз так делают? Когда едят?
- Увидишь сам. Нам предстоит долгий путь, Слав. Будет тяжело, но ты сильный и справишься. Оставить тебя здесь мне не позволят все равно.
- Так я пленник?
- Это решит Кута, предводитель войска. - Твердо ответил старик-дахар.
- Тот самый убийца русов? Хмм... А вы? Что с вами? - Вопрос этот волновал меня не меньше чем собственная судьба.
- Пришло время уйти из этих мест. Ясыги проводят нас к своему вождю, после увидим, куда укажет Господь.
- Так вам точно ничего не грозит?
На этот раз вопрос остался без ответа. Оружие мое оказалось полностью упаковано на заводном коне. Никто из воинов и не прикоснулся к нему, хотя, винтовки и пулемет бандитов они собрали и упаковали во вьюки. Значило ли это, что я не совсем пленник? Разберемся. Для Ердея приготовили специально сделанные носилки, закрепленные меж двух рогатых скакунов. Не прошло и двух часов, как мы выступили в путь. Бандитов скрутили и, усадив на коней, повели вперед. Меня связывать не стали, но никаких сомнений в способности всадников-ясыгов настигнуть любого беглеца, сидящего даже на таком стремительном жеребце, как Злодей, не возникало, как и сил на что-то большее, чем просто сидеть, мерно покачиваясь в такт мягкой, убаюкивающей иноходи чудо-скакуна. Да и куда бежать? Зачем?
Сашку посадили за спину одному из воинов, и рогатый зверь даже не заметил лишнего седока. Широкие и одновременно плавно-стремительные шаги этих рыже-золотистых, здоровенных - добрых метр восемьдесят в холке, зверюг, внушал уважение. А тяжелый взгляд темных глаз, острые и длинные слабоизогнутые рога, свирепо раздуваемые ноздри убеждали, что в схватке такой красавец может запросто одолеть любого врага и не отступит даже перед тигром или медведем.
Три дня с рассвета и до заката сплошной скачки. И только с наступлением темноты - привал. Ночевки без костров, в кромешной тьме, ни горячей еды, ни тепла, ни палаток. Воины заворачивались в одеяла и, подложив под головы седла, засыпали в полном молчании, так и не сказав за весь день ни слова. Волей-неволей и пленникам, и мне, и Ердею с Сашкой приходилось следовать их примеру, даже неугомонный Мадху примолк.
