Меня приковали к стене в большой камере. Здесь уже находился один заключенный — красный марсианин. А вскоре к нам присоединились Лана и Ная Дан Чи. Их также приковали к стене.
— Я вижу, что вы тоже проходили проверку, — сказал я.
— Интересно, чего они добивались этим, — отозвалась Лана. — Какая-то чушь.
— Может, они хотели узнать, смогут ли запугать нас до смерти, — предположил Ная Дан Чи.
— Сколько времени нас будут держать в этой клетке? — поинтересовалась Лана.
— Я тут уже год, — откликнулся красный марсианин. — Иногда меня выводят на работу вместе с остальными рабами, принадлежащими джеддаку. Но пока меня кто-нибудь не купит, я останусь в камере.
— Купит? Что ты имеешь в виду? — спросил Ная Дан Чи.
— Все заключенные — собственность джеддака. Но дворянин или офицер имеют право купить любого. Я думаю, что джеддак просит слишком много, так как многие хотели бы купить меня, но я по-прежнему в камере.
Он помолчал, затем сказал:
— Простите, но двое из вас не похожи на барсумцев. Женщина — типичная барсумианка, а вы оба — белокожие, хотя у одного из вас волосы черные, а у другого — желтые.
— Ты слышал об ореварах? — спросил я.
— Конечно. Это давно исчезнувшее племя.
— И, тем не менее, Ная Дан Чи — оревар. Их осталось совсем немного на планете, и он — один из них.
— А ты? Ты не оревар. У тебя черные волосы. О! Может быть, ты — Джон Картер?
— Да. А ты кто?
— Меня зовут Джад Хан. Я из Амхора.
— Амхор?! Я знаю одну девушку из Амхора. Ее зовут Джанай.
— Откуда ты знаешь Джанай?
— И ты ее знаешь?
— Это моя сестра. Она погибла. Когда я путешествовал, Джал Хад, принц Амхора, подкупил Гантун Гора, наемного убийцу. И тот убил моего отца за то, что тот отказался отдать Джанай в жены Джал Хаду. Она сбежала, а позже я узнал о ее смерти. Чтобы спастись самому, мне пришлось покинуть родину. Я долго скитался и вот попал в плен к перворожденным. Но скажи, что ты знаешь о Джанай?
— Она жива. Она замужем за одним из наиболее достойных офицеров Гелиума и находится в безопасности.
Джад Хан был вне себя от радости, когда услышал, что его сестра жива.
— Теперь, — сказал он, — если мне удастся отомстить убийцам отца, я буду счастлив.
— Твой отец отомщен, — произнес я. — Джал Хад мертв.
— Жаль, что это не удалось сделать мне.
— Ты здесь уже год, — сказал я. — Ты должен знать обычаи этого народа. Можешь ли ты сказать, какая судьба ждет нас?
— Вас могут сделать рабами, и тогда, хотя с вами будут обращаться жестоко, вы останетесь живы. Может статься, вас используют на Играх, где вам придется сражаться с людьми или зверями для развлечения перворожденных. Ну и конечно, в любой момент вас могут приговорить к смерти. Все зависит от того, что взбредет в голову Доксусу, джеддаку перворожденных. Я думаю, что он немного ненормальный.
— Если судить по этому глупому испытанию, — заметила Лана, — то они все ненормальные.
— Не надо так говорить, — посоветовал Джад Хан, — если бы ты узнала цель эксперимента, то поняла бы, что это не выдумка сумасшедшего. Ты видела трупы при входе в долину?
— Да. Но при чем здесь мертвецы?
— Они тоже проходили испытание. Вот почему они были умерщвлены.
— Я не понимаю, — произнес я. — Объясни.
— Машина записывает сотни ваших рефлексов и анализирует индекс нервной системы, который строго индивидуален для каждого существа. Машина излучает свою энергию, и человек погибает практически мгновенно.
— К чему все это? — спросил я. — Неужели для того, чтобы уничтожить несколько несчастных рабов?
— Конечно, нет. Первичной целью было предотвращение бегства рабов, чтобы они не разнесли по всему миру весть об этой прекрасной долине. Вы понимаете, что многие государства пожелали бы захватить ее. Но существует и другая цель — сохранение власти Доксуса. Индекс нервной системы каждого взрослого человека в долине зафиксирован, и, значит, каждый находится во власти джеддака. Никто не может покинуть долину из страха быть уничтоженным. Враг джеддака может спокойно сидеть дома, не подозревая ни о чем, а смерть в любой момент настигнет его. Доксус единственный, чей индекс не введен в машину, и только он, да еще Мир Жо знают, где находится основной агрегат машины и как с ней обращаться. Утверждают, что она весьма сложная и хрупкая. Неумелого обращения она не потерпит, а восстановить аппаратуру невозможно.
— Почему? — спросила Лана.
— Изобретатель мертв. Говорят, что он ненавидел Доксуса за то, что джеддак использовал машину для таких гнусных целей. И Доксус, опасаясь его, убил изобретателя. Мир Жо, помощник изобретателя, неспособен создать другую такую машину.
Ночью, когда Лана уснула, мы решили обсудить создавшееся положение.
— Очень плохо, — шепотом проговорил Джад Хан, глядя на спящую девушку, — что она так прекрасна.
— О чем ты? — встревожился Ная Дан Чи.
— Вы спросили меня, какая судьба может ждать вас, и я обрисовал три возможности. Но это касается только мужчин. А девушка… — он с сожалением посмотрел на спящую Лану и покачал головой. Слов не потребовалось.
На следующий день в камеру вошли несколько черных людей, чтобы осмотреть нас, словно скот на рынке. С ними явился офицер джеддака, который занимался вопросами продажи рабов за как можно более высокую цену. Один из дворян сразу же обратил внимание на Лану и захотел купить ее. Они долго торговались, и, наконец, дворянин приобрел девушку.
Ная Дан Чи и я были охвачены горем, глядя, как дворянин уводит ее. Мы знали, что никогда больше не увидим Лану из Гатола. Впрочем, она была дочерью джеда Гатола, и в ее жилах текла кровь гелиумских вельмож, а женщины Гелиума знают, как следует поступать, когда провидение обрекает их на судьбу подобную той, которая ожидала Лану.
— О, прикованный к стене и без меча, я ничего не могу поделать! — простонал Ная Дан Чи.
— Я понимаю тебя. Но мы пока живы, и у нас еще может появиться шанс.
— Если бы, тогда я заставил бы их заплатить за все!
Двое дворян стали торговаться из-за меня. В конце концов я достался некоему Ксансаку. С меня сняли цепи, и офицер предупредил меня, что я должен быть смирным и послушным рабом. Вместе с Ксансаком пришли два воина, которые охраняли меня, когда мы покидали подвалы. Пока мы шли ко дворцу Ксансака, расположенному недалеко от дворца джеддака, меня во все глаза разглядывала любопытная толпа. Моя белая кожа и серые глаза всегда привлекали внимание жителей Марса и хотя я сильно загорел, все равно моя кожа не могла сравниться с красно-медной кожей людей Барсума.
