Что делать потом? Если Картуз не угомонится и полезет в драку, можно и врезать. Стрелять, наверное, лучше не стоит, хоть и очень хочется: теперь, когда Рома умер, Картуз остался единственной ниточкой, связывающей Костю с Институтом. Проблема лишь в том, что Разуваев, увы, не поверит его рассказу о трагической гибели всего отряда и совершенно точно не отправит со Смычком еще кого-то из своих людей. Поэтому, и только поэтому ему придется терпеть этого индюка до самого возвращения в Искитим. Смычок невольно скривился, представив себе обратную дорогу до Маяка.
Шаг, еще один. Наклонился за камешком, выпрямился – пошел дальше, к следующему ориентиру.
– А ты ведь частенько бывал в Боровом, не так ли? – спросил Костя, словно невзначай оглянувшись через плечо.
Он надеялся всего лишь завязать непринужденную беседу, однако эффект, вызванный последним вопросом, превзошел все его ожидания.
– Ах ты, гаденыш, – прорычал Картуз. – Выходит, он тебе и про меня рассказал…
Сейчас точно выстрелит, понял Смычок. И, резко развернувшись, со всего маха швырнул камнем в морщинистый лоб старика. Уже отпуская «снаряд» из ладони, он услышал щелчок затвора и понял, что все-таки успел опередить выстрел.
Вой Картуза разнесся по окрестностям, кровь хлынула из рассеченного лба. Костя вмиг оказался рядом с пошатнувшимся стариком и первым делом буквально выдрал пистолет из его руки, а потом мощным ударом в челюсть опрокинул ублюдка на землю. Не успел тот и глазом моргнуть, а Смычок уже уселся на него сверху и приставил пистолет к окровавленному лбу.
– Лучше не дергайся, – предостерег он, шумно дыша через рот.
Картуз послушно замер, скосив глаза на черный ствол.
– Какого хрена ты завелся? – спросил Костя.
Он по-прежнему старался не сболтнуть лишнего: несмотря на странную агрессию Картуза, выходить из роли было еще слишком рано.
– А сам будто не знаешь… – прохрипел «красный» сталкер.
Смычок несколько раз прокрутил в голове собственный вопрос про визиты старика в Боровой, не понимая, что заставило Картуза произнести фразу «Выходит, он тебе все рассказал…»? Какой такой «он»? И что рассказал?
Внезапная догадка поразила Костю. Сначала сталкер просто не мог в нее поверить. А потом осталось лишь желание нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не закончится обойма. Сдержался Смычок громадным усилием воли. Когда он заговорил вновь, голос его буквально звенел от гнева:
– Радоваться должен, что я тебя им не сдал.
Картуз скрипнул зубами, но теперь он уже ничего не мог поделать. Положение у него было безвыходное: ни вырваться, ни на помощь позвать. Смычок обложил со всех сторон: мало что пистолет отобрал и ко лбу приставил, так еще и уселся сверху.
А Костя взирал на него сверху вниз со все возрастающей ненавистью и ломал голову, как же стоит поступить с мерзавцем. Он уже понял, что Картуз имеет с таинственной лабораторией не меньше общего, чем Замятин. Скорей, даже больше, судя по его решительности и гонору. Оттого и понадобилось ему забирать контейнеры с Бердского кладбища не на обратном пути, а в самом начале путешествия – чтобы доставить сюда. Ну и вопрос Смычка про частые визиты в Боровой он воспринял как разоблачение – мол, я ведь все знаю, просто молчал, пока Рома с Денисом были живы. Будь у Картуза голова похолодней, он бы, возможно, себя не выдал, а в итоге получилось как в пословице про вора и горящую шапку.
Теперь ясно, почему старик так легко отправлял безопасников на верную смерть. Скорей всего, он с самого начала хотел остаться с Костей наедине, чтобы… что?
– Велика радость, – натянуто улыбнулся Картуз. Он пытался быть дерзким, но природная трусость так и лезла наружу – во взгляде, в подергивании губ, в общей дрожи, от которой пистолет в руке Смычка буквально ходил ходуном. – Не пойму только, если ты был в курсе с самого начала, зачем вообще сюда поперся?
«Не поперся бы, если б знал наперед, с какой сволочью отправят», – с грустью подумал Смычок. Несмотря на то что сейчас он вроде бы полностью контролировал ситуацию, на самом деле положение было незавидное. Допустим, не станет Костя стрелять. И что дальше? Тащить ублюдка обратно в Искитим? Или тут оставить? Проще тогда застрелить, чтобы точно не выбрался и не пожаловал в Институт с доносом – дескать, Смычок всех предал, оперативников убил, а его в Зоне помирать оставил. А застрелит если – чем это чревато? Вокруг – ни души. Да и тело в Зоне всегда можно спрятать…
От этих мыслей Косте стало по-настоящему тошно. Никогда прежде он не планировал грядущее убийство. Никогда не убивал другого сталкера. И сейчас пачкаться в крови омерзительного старика ему совсем не хотелось.
– Почему я еще жив? – требовательно спросил Костя.
– В каком смысле? – осторожно уточнил Картуз, облизав пересохшие губы.
– А какие тут могут быть смыслы? – раздраженно воскликнул Смычок. – Почему ты не угробил меня, как и Рому с Денисом? Зачем-то я тебе нужен. Вот только зачем?
Картуз молчал. Костя сжал губы и щелкнул затвором пистолета.
– Отвечай зачем, или я стреляю, – пообещал он.
– Второй контейнер, – нехотя проскрипел старик. – Мы ведь его так и не нашли…
Смычок хотел было спросить, что такого ценного находится в том треклятом втором контейнере, как вдруг услышал голоса, доносящиеся из глубины поселка. Понять, о чем говорили их обладатели, пока не представлялось возможным, но с каждой секундой речь становилась все отчетливей.
Чертыхнувшись, Костя велел:
– Лежи смирно, пока не скажу. Шевельнешься – стреляю без предупреждения.
Он уперся рукой Картузу в грудь и, несмотря на сдавленное старческое оханье, поднялся.
– Теперь вставай, – прошипел он, склонившись к «красному» сталкеру.
Чтобы ускорить старика, Костя упер пистолет ему в щеку, а левой рукой потянул Картуза за воротник.
– Давай, ну! – подгонял он спутника. – Живей!
А тот нарочно не спешил, видимо чуя, что приближаются его подельники. Хотя, как он мог понять, что это именно они? Наверное, просто знал, что никто иной по Боровому шастать не станет.
– Твою ж мать, – тихо выругался Смычок и, обняв старика за шею, потащил его к ближайшему домишке. Пистолет по-прежнему упирался в небритую щеку предателя, вынуждая того шагать вперед против воли.
Эх, еще бы в аномалию какую не угодить, думал Костя, подходя к воротам. Он на секунду разжал объятия и, ухватившись за ручку, потянул створку на себя.
Заперто.
Брови моментально взлетели на лоб.
Да кто вообще стал бы запирать эти ворота? Когда тебя вот-вот накроет катаклизм невиданных доселе масштабов, ты думаешь только о том, как бы поскорей свалить от него куда подальше. Закрывать двери на замок в таком случае станет или распоследний жадоба, или полный кретин.
