Мы бежали долго. Минут сорок. Туннель не кончался. Я старался припомнить планы, которые мне довелось изучить. Если судить по тем схемам и картам, туннель давно должен был вывести нас на соседний остров, где я и намеревался выбраться на сушу и попытаться завладеть транспортом. Но мы бежали и бежали.
Это становилось все любопытнее.
Кому же я так потребовался?
Через полтора часа туннели стали меняться. Мы уже мчались по широким просторным залам, которые с двух сторон обнимали два туннеля с проложенными по ним рельсами. Мы спрыгнули в один из туннелей и зашлепали по просыревшим шпалам.
Мое удивление росло. Вместе с усталостью, которой все-таки удалось взять приступом крепость моего тела. Да и вспомнилась Рената. Воспоминания заволокла грусть. Мне так и не удалось ей помочь. Оставалось надеяться, что Марк Крысобой справится с этой проблемой. Но что-то подсказывало мне, что похищение Ренаты и мое похищение, которое еще не состоялось до конца, связаны между собой. Эта интересная мысль давала мне новые силы для бега и удерживала меня от нестерпимого желания порвать наручники и поломать шеи моим похитителям. Помимо тех, кто держал меня под руки, я насчитал пять человек. Они бежали позади, прикрывая наши спины.
По новому пути с рельсами мы бежали минут пятнадцать. Туннель вывел нас в новый зал с высокими потолками, украшенными лепниной. Мы остановились и взобрались на платформу. Я увидел, что платформа загромождена старинными вагонами. Вагоны были приспособлены для жизни. По платформе разгуливали бородачи. В вагонах горел свет. Готовилась еда в котлах, стоящих в огне.
Мы приблизились к одному из вагонов, который перегораживал середину платформы. Из вагона вышел мужчина в камуфляже с обритой наголо головой и без растительности на подбородке. У него не было бороды. Только усы. Тоненькая полоска на верхней губе.
— Добро пожаловать к нам, Идэал, — поприветствовал он.
Мои сопровождающие отпустили меня, и я рухнул на мраморный пол. Холодный мрамор дарил наслаждение моему разгоряченному телу.
— Я был нэсколько лучшэго о тэбэ мнэния, — сказал усатый, смерив меня скептическим взглядом.
— Извини за то, — я перевел дыхание, — что не оправдал твоих надежд.
— Как жэ тэбя угораздило попасть в руки моих рэбят?
— А мне стало любопытно, кто это так моей скромной персоной заинтересовался, — честно признался я. Усатый расхохотался.
— Помогите ему, — указал он на меня.
Двое бородачей подхватили меня, вздернули на ноги и проволокли вслед за усатым внутрь вагона, где царила роскошь. Ковры, диваны, устеленные мехами, и оружие. Море оружия, которое сразу же бросилось в глаза.
— Устраивайся поудобнэй, — предложил усатый и потыкал пальцем на одну из дальних подушек.
Мой эскорт довел меня до подушек и бросил, словно куль с грязным бельем.
— Какой невежливый прием, — проворчал я.
— Ну, уж извини, Идэал, положэниэ диктуэт. Так сказать, — усатый ухмыльнулся, — воэнноэ положэниэ обязываэт.
— Что это за место? — поинтересовался я.
— Мэтро. Был раныпэ такой вид транспорта. Поэзд под зэмлой. Ужэ сто лэт, как им никто нэ пользуэтся, — пояснил усатый и продолжил: — Мы вообщэ-то тебе нэ враги…
— Интересно, кто же тогда? — пробормотал я.
— Мы… Ну, давай назовэм наши отношэния возможным дэловым сотрудничэством.
— Не люблю я возможные, а тем более деловые сотрудничества, — проворчал я. Нечто подобное я и ожидал.
— А чтобы вы прэдставили всю сэрьйзность наших намэрэний, пэрэд тэм как сдэлать прэдложэниэ, я хочу показать вам это.
Усатый хлопнул в ладоши. В вагон вошел бородач. Усатый кивнул ему. Бородач удалился, а через минуту вкатил в нашу часть вагона маленькую плазменную панель с DVD-плеером. Бородач нажал на плеере кнопку «play», включил панель и удалился.
— Как тэбэ угодно, Идэал, одному посмотрэть или мнэ остаться? — с ехидной усмешкой спросил усатый.
Я не ответил.
Усатый посидел еще минуту и все же удалился.
И почти тут же плазменная панель проявила изображение, потрясшее меня не меньше, чем собственное рождение, которое, кстати сказать, я не помнил. Я увидел Ренату Музыкантскую, привязанную к стулу. Вокруг нее стояли бородачи. Ее рот был заткнут кляпом. А фоном всей этой картинке служила какая-то явно нарисованная виртуальным художником панорама, где кипел водопад, росли пышные джунгли. Все было живое и неестественное. Один из бородачей вынул кляп изо рта Ренаты. Она попыталась его укусить, и он наградил ее пощечиной. Рената плюнула в него.
Вот уж чего я ожидал меньше всего так это то, что Музыкантская в руках «первоземельцев».
Рената открыла рот и стала что-то говорить, но звука не было.
— Я думаю, дэмонстрации достаточно. Усатый вернулся в вагон. Он отключил плеер и уселся на диван напротив меня.
— Что вам надо? — спросил я.
— Нам нужэн ты, — ответил он. — Стали бы мучаться и хоронить столько людэй, чтобы потрэпаться с тобой за жизнь.
— Каких людей? — переспросил я.
— Тэх, что остались в Библиотэкэ. Там погибло много наших товарищэй, но они знали, на что шли. Они жэртвовали собой ради свэтлого будущэго наших дэтэй. Ради Аллаха.
— Ты хочешь сказать, что Библиотеку захватили только для того, чтобы заполучить меня?
Более бредовой новости я никогда в жизни не слышал, — разве что новость о том, что я — Идеал и моих товарищей по палате уводят на бойню, могла конкурировать с этим сообщением.
— Имэнно так, — подтвердил усатый.
— Но откуда вы знали, что я жив? Я же был мертв для всех. Меня же взорвали на складе. Я ничего не мог понять.
— Тэбэ знакомо имя Мухаммэд Абу Иль Али, Ларе Русс? — спросил усатый, наслаждаясь растерянностью, проступившей на моем лице.
— Не знаю я никакого Мухаммеда Иль Абу, — огрызнулся я, понимая, что это глупо — отрицать очевидное. Если уж они спросили меня об этом, значит, были уверены в положительном ответе. К тому же, откуда им еще знать о моем воскрешении?
— Зачэм жэ так, мистер Русс. Он вас прэкрасно знал. У нэго вы чувствовали сэбя в бэзопасности. Так оно и было. Мы слишком заинтэрэсованы в вас, чтобы подвэргать вас опасности.
— Значит, вы от него узнали, что я жив? Лучше прозреть поздно, чем никогда.
— От нэго, — подтвердил мою догадку усатый. — Он сообщил нам о вашэм прибытии, пока вы спали. Это было нэпрэдусмотритэльно с вашей стороны. Вы нэ должны были засыпать в домэ Мухаммэда. Вы допустили ошибку. Но как это бываэт… гаварят у вас в России…
Усатый нахмурился и перешел с лингвы на неведомый мне язык.
— Я вижу, вы нэ понимаэтэ. Я забыл, что вы русский по докумэнтам. Тогда повторю. В России говорят: и на старуху бываэт проруха.
