— Ну, а что! — бодро прокомментировал ситуацию помощник командира корабля. — Зато экономично. Подарить такие цветы, это, практически — навечно.
— Точно, Арсений! — согласился старпом. — На вечную память…
— Да, смыл водой пыль в тазике и по новой на всеобщее обозрение, — добавил Виноградов, при одобрительном кивании головами Груздя и Шарикова.
Блюмбер крутился возле дверей, и с тоской поглядывал на своё имущество. Наконец он не выдержал:
— Анфисочка, я вас умоляю — верните мне мои цветочки…
Букет просвистел через весь камбуз, как пластиковая пуля и поразил Изю в левый глаз. Правый рисковал получить половником, если проситель немедленно не уберётся с территории общепита. Испытывать терпение Безымянной Блюмбер не стал, а быстро схватив пластиковый веник, резво убежал на перевязку в медблок. Теперь он на законных основаниях и с полным обоснованием мог посетить медсестру Белую.
Виноградов почесал подбородок и задумчиво произнёс:
— Надо бы Львовича с этим пластмассовым букетом запустить в каюту Горина — пусть пристаёт с любовью к пластмассовому манекену.
* * *
На свободную от воды площадку вполз «Хамелеон». На ней паслись пара бегемотов, которые косо посмотрели в сторону вездехода. Что повернулось в голове гиппопотама-самца — неизвестно, но, он предпринял атаку на враждебную технику, вероятно, приняв её за соперника. Удар током интегрированного в корпус вездехода электрошокера, заставил бегемота отскочить от «Хамелеона» на несколько метров и сидеть на траве с разинутой пастью. Голубовато-белый разряд, к тому же, ещё и ослепил, на время, обитателя африканских болот.
— Таран — смотри, — позвал друга Бубен. — Как в том анекдоте: такой бы пастью, да водки хлебнуть…
Мотылёк включил режим невидимости и бегемот растерялся, но, одновременно успокоился. Постепенно он пришел в себя и приступил к поеданию своих веников. Их гиппопотаму, в сутки, нужно много — около двухсот килограммов, так что порой, некогда даже бездельничать. Нет времени полежать в луже, пуская носом пузыри и наблюдая, как лопается их радужная оболочка. На полночную Луну, так и совсем засматриваться не стоит — мозгов и так на сестерций не наберётся, а от длительных астрономических наблюдений может совсем не остаться.
Проскочив неуравновешенных обитателей зелёного островка, Мотылёк направил вездеход в указанном Петерсоном направлении. Не преодолев и полмили, «Хамелеон» влетел на следующий зелёный оазис посреди грязной воды. История повторилась, но на этот раз уже с носорогом, не к стати ринувшегося на защиту своей малой родины.
— Да что они все нервные какие?! — с досадой воскликнул Мотылёк, уворачиваясь от бешеного носорога, чтобы тот себе шею не свернул о многотонную машину, по весу многократно превышающую массу травоядного. — Мозгов с грецкий орех и думает, что может нас одолеть с наскока! У этого так же отсутствуют мозговые извилины.
Исчезнув из поля зрения безумного толстокожего гиганта, вооружённого рогом на носу, вездеход проскочил зелёную делянку и скрылся в ближайших зарослях.
— Жан, — спросил Крот Мотылька, — а почему ты не поставишь режим невидимости на постоянной основе? Чего каждый раз включать, да выключать?
— Энергии много жрёт, а экономия, как известно, должна быть экономной.
— Кто знает, из чего состоит рог у носорога? — спросил Кризис. — При опросе американских школьников, ответы были поразительные, но, ни одного правильного. Называли материалы, которые видели в повседневной жизни: металл, камень и даже дерево. Особо продвинутые назвали рог костяным — естественным продолжением черепа.
— Ну? — спросила Хари. — Не томи!
— Из собственной спрессованной шерсти.
— Однако, — задумчиво промычал Огурцов. — Оказывается, у рогоносцев рога могут быть двух типов: полноценные кальцинированные и волосяные.
— Могут быть и комбинированные! — весело отозвался Крот. — По нескольку штук, как у динозавра Стигимолоха. У того вся башка была усеяна костяными рогами.
За пустым разговором время пролетело незаметно и в скором времени вездеход сделал остановку у подножия большой зелёной горы. Пирамиду, заросшую густой тропической растительностью, выдавал только контур. Корни растений постепенно разрушали каменные блоки, откалывая от них крупицу за крупицей. Даже водные растения нашли себе приют в нижних ярусах кладки. Каждый сантиметр свободного пространства дождевых лесов не остаётся без поселенцев и тут же обзаводится растительностью.
Болотный гнус кружился вокруг спецназовцев мрачной тучей, не в силах прокусить броню спецкостюмов и, от этого, страдал невыносимо. У бегемотов, носорогов и крокодилов, броня тоже — ого-го! Где голодному насекомому снискать хлеб насущный? Только лететь в сторону домов на сваях — водному поселению местных аборигенов и распространять тропическую лихорадку.
— Что это, — спросил Шелтон Проводника, — пирамида?
— В моих кругах это строение называют «Храмом», хотя, конечно, по внешнему виду он больше смахивает именно на пирамиду.
— Зачем такое грандиозное сооружение посередине болота? — вмешался в разговор Гоблин.
— Когда его строили, болота ещё не было, — пояснил суть дела Инспектор.
— Что ищем? — небрежно спросил Шелтон Инспектора, желая побыстрее закончить поиски, а не играть в прятки с собственной тенью.
— «Генетический диск», — так же вяло ответил тот.
Ему самому до смерти надоела игра в секретность, от которой веяло скукой: знают двое — знают все, а тут столько народа и каждый всё видит. Тем более, их этому учили…
Крутая лестница вела на вершину пирамиды. Резво вбежав по ней, Петерсон крутился на самом верху, удаляя плесень и простукивая кладку.
— Замок электрический, а питание в пирамиде закончилось ещё в незапамятные времена! — прокричал он сверху. — Подгоняйте сюда вездеход — будем подключать электричество от его генератора переменного тока.
— Почему не постоянного? — усомнился Шелтон.
— Для замков такие тонкости необязательны.
«Хамелеон» завис над пирамидой и на её вершину спустились провода. Инспектор без конца сверялся со своим чертежом и напечатанной инструкцией. Он уже знал всё: где находится замок, куда подсоединять кабели, куда в случае чего пнуть, но, он не знал, до сих пор, одного — сколько вольт подавать на обмотку дросселя. Не мудрствуя лукаво, он начал с малых значений и уже приближаясь к тридцатишести вольтам, замок, с противным скрипом, лязгнул. Дверь открылась внутрь, где царил кромешный мрак. Белые лучи прожекторов пронзили темноту, выхватывая отдельные фрагменты древних стен. Петерсон опять сверился с чертежом и нашёл потайной выключатель. Он сомневался, что столь малое значение напряжения тока заставит оборудование работать, но, вопреки его опасениям, под сводами пирамиды зажёгся мягкий, желтовато-белый свет. Казалось, он шёл отовсюду. Указать прямо на источник освещения не представлялось возможным, потому что его не было, в том понимании, к которому все привыкли в повседневной жизни. Светился сам воздух, как-будто флюоресцировал. Дивиться было некогда и команда направилась к открывшемуся проходу у противоположной стены. Он вёл в небольшую комнату, которая оказалась банальным лифтом. Поковырявшись в очередном выключателе, Петерсон удовлетворённо хмыкнул и подъёмник начал спуск. Судя по высотомеру Мухиной, лифт спускался значительно ниже отметки горизонта, на что указывало светящееся зелёным светом цифровое табло прибора. На нём отчётливо было видно отрицательное значение над уровнем болот.
