— Можно, капитан. — Семен прошелся вдоль полок с консервами. — Видишь ли, в Московской Зоне та же ерунда с климатом, что и со всеми остальными. Зимы, настоящей зимы не бывает… по крайней мере морозов за эти два года тут не случилось. Москва и раньше-то была теплым городом, насколько мне известно, а сейчас и подавно. Консервы не поморозило, банки не полопались, на солнце они тоже не стояли — полка вон где висит, солнцем не добивало. Здесь, глянь, у подоконника бычок в томате стоит дутый, так это солнышком его повредило. А здесь хоть пять лет будут торчать, если не заржавеют, и трескай за милую душу.
— Срок годности, наверно, вышел. — Ткаченко снял пару банок с полки, с сомнением повертел в руках. — Хотя вроде нет… у этих через месяц только истекает.
— Капитан, мы в Зоне советскими тушенками да шпротами питались, — улыбнулся Семен. — Некоторым баночкам за тридцать лет было… там уже даже не рагу, а кашка такая в густом бульоне. Понюхал, дрянью не воняет, не горькая, не кислая, банка не дутая была и не ржавая — вперед, и только за ушами свистит. Собирай банки, воин. Проверяй только, чтоб крышка не стучала при нажатии и чтоб консерву не пучило. Оно по ним видно, если что, выпирает таким вот дутиком.
— И в томате не бери, — добавил Лазарев. — Если рыбные, то лучше в масле.
— Соображаешь, наука, — одобрительно кивнул Серый. — Правильная мысль.
— О… вискасы… это не нам определенно. — Ткаченко прошелся вдоль полок. — Ага. Вот, тушенка, говядина и свинина. Сроки в порядке.
— Забирай штук пять-семь, нам хватит… — Шелихов подошел к кассе, подергал ящичек. Касса была, как и следовало ожидать, заперта, да и в магазинах не имели обыкновения оставлять деньги в аппарате в конце смены, но попытка была не пытка. Семен немного поковырялся с аппаратом, вставив в зазор лезвие мясницкого секача, нажал, и непрочный механизм не выдержал. В кассе оказалось совсем немного денег, но в столе под журналами обнаружилась коробка из-под обуви со всей, похоже, дневной выручкой — видно, не успели вывезти в суматохе.
— Мужики, первые премиальные. — Шелихов потряс в воздухе двумя толстыми «веерами» тысячных купюр. — Магазинчик нетронутый… видно, и впрямь в этот район сталкеры не забредали.
— Э-э… я не думаю, что мы можем просто взять эти деньги. — Игорь посмотрел на Шелихова и почему-то смутился. — Это ведь не наше на самом деле. Предлагаю выяснить, куда уехали владельцы магазина и вернуть им это. Я больше чем уверен, что у этих денег есть хозяин.
— Как и у этих консервов, и протухших холодильников, — с некоторым раздражением в голосе проговорил Ткаченко. — Это же мы возвращать не станем, верно? Да и сумма эта два года как ничья. Деньги эти давно потеряны и бухгалтерией, если таковая осталась, соответственно оформлены, вернуть их никто не пытался. Так что в случае, если ты, добрая душа, денежку вернешь, то ее просто по карманам рассуют и у виска покрутят.
— О, правильно мыслишь, капитан. — Шелихов разделил деньги на три одинаковые кучки. Ученый немного помялся, затем махнул рукой и тоже сгреб свою долю.
— Все равно… для меня это немного странно. — Игорь рассеянно осмотрелся. — Выбить камнем витрину, вломиться в магазин, набрать банок, да еще и кассу обчистить. Эх… знал ли я, что буду вот так найденные деньги по карманам распихивать. Да еще и во время научной экспедиции…
— Привыкай, наука… если такая катавасия и дальше будет продолжаться, то навыки очистки магазинов и складов от разных полезных вещей тебе оч-чень пригодятся. Правда, деньги, как мне кажется, это последнее, что нужно будет выносить из бывших супермаркетов. Ну, разве что на растопку костра.
— Надеюсь, до такого не дойдет, — Ткаченко подмигнул, — а мы, парни, давайте-ка не распространяться лишний раз о найденных здесь деньгах. Пользы от этого никому из нас не будет, ежели вот эти приятные бумажки у нас экспроприируют под видом материалов для изучения.
— И снова грамотная мысль, — кивнул Шелихов. — Видел я там, за прилавком, бутылки с водой, по пять литров каждая. Надо бы, мужики, их тоже прихватить — стояли-то они тут долго, вопросов нет, и пить без обработки не советую, но хотя бы фильтры дистиллятора не убьем.
— Дело говоришь, сталкер. — И Ткаченко ухватил сразу четыре бутыли, по две в каждую руку. — Поперли, что ли… надеюсь, этого нам хватит до конца похода.
Нагрузившись консервами и водой, группа вернулась по своим следам на «базу» и разгрузила припасы в прихожей. Сегодня было еще достаточно времени на то, чтобы попробовать дойти до «Космоса» и подземного перехода рядом с гостиницей, чтобы провесить путь для завтрашнего маршрута. Немного передохнув после подъема показавшихся свинцовыми бутылей на двенадцатый этаж, Шелихов прошел «своей» тропой до улицы Космонавтов и осторожно начал прокладывать новый путь.
Несмотря на то что, по данным прошлых экспедиций и беспилотных разведчиков, район считался высокоактивным очагом, группа двигалась без приключений до пересечения Космонавтов и Ярославской. Не видно было даже внешних признаков аномалий, хотя Игорь, останавливаясь через каждые десять-двадцать метров для съемки очередного «зенитного сектора», сообщал, что будущим беспилотникам придется летать по весьма извилистой траектории. Но если небо — ясное, солнечное, без единого облачка — и было по приборам очень опасным, то у земли все было тихо. И даже слишком.
Город подавлял сталкера. Город был страшен.
Непогода, аномалии, а также редкие в этих местах мародеры еще не тронули здания. Везде были целы стекла, почти не помутневшие от сырости неотапливаемых квартир, не заметил Шелихов и никаких повреждений. Казалось, что, несмотря на солнце и жару, в Москве еще было странное, затяжное утро, которому суждено было длиться еще много, много лет, и Город просто спит с тем спокойным, мирным выражением навсегда застывшего лица, какое бывает у людей, скончавшихся тихо, без боли, не просыпаясь. Пустая прозрачная дорога, по которой так недавно носились потоки машин. Тротуары, на которых больше нет прохожих, да и не будет уже никогда. Равнодушный взгляд опустевших окон в медленно умирающих без людей домах. Громадина гостиницы, такая же пустая, тихая, у здания несколько дорогих автомобилей — говорят, некоторые постояльцы до последнего не верили, что беда уже случилась, что по Городу расползается смерть. Район ВДНХ «накрыло» очень быстро, и Шелихов подумал, что в номерах осталось немало тех, кого вот уже скоро третий год дожидаются их машины.
— Здесь… — Игорь показал на бывший подземный переход. Точнее, то, что от него оставалось. Дорога провалилась вниз, кое-где из широкой длинной ямины торчали куски арматуры и большие ломти как-то странно обтесанного бетона. В центре, видимо, продавило даже грунт под переходом, так как там виднелась впадина правильной круглой формы примерно десяти метров в диаметре. Над всей ямой заметно искажались изображения дальних предметов, а над дном огромной канавы и в особенности над центральной впадиной словно собрался серый, в мелкой ряби, грязный кисель спрессованного воздуха. Сквозь дрожание и мутные сполохи видны были раскатанные в блины несколько легковушек и серебристый контур превращенного в фольгу беспилотного разведчика. Прямо по слою сжатого воздуха плавало несколько странного вида вещиц, но разглядеть их детально было невозможно — изображение дергалось и скакало.
