– Спасибо, – бросил Стас, не оборачиваясь. – Я подумаю.
Витрина «Рыболова и охотника» была украшена чучелами двух зайцев, одного глухаря и тремя удочками, непонятно каким боком относящимися к вышеозначенным трофеям.
Стас открыл дверь с наклеенными вокруг глазка щучьими челюстями и вошел.
– День добрый! – раскатистым басом поприветствовал его высоченный бородатый здоровяк в болотном камуфляже и панаме, утыканной всевозможными блеснами, крючками и крашеными перьями. – Вижу, вы только что с охоты вернулись? – обратился он к Стасу без доли иронии.
– Можно и так сказать.
– Говорят, к северу от пятой автобазы стая волков обосновалась. Здоровенные черти. Не слыхали?
– Да я в основном по другой дичи.
– А-а. Птах бьете? Давеча сам ходил за монастырь, тетерку взял одну, да и так еще по мелочи. Голубей там развелось – тьма. Жена моя их знатно готовит. Вы с чем промышляете-то?
– «Иж» у меня, – соврал Стас, не желая вдаваться в подробности.
– Понятно. А пневматикой не увлекаетесь? Я последнее время все больше из духовухи шмаляю. Толковая штука, триста метров в секунду и точность неплохая. А самое главное – расходов никаких практически. Из Коврова недавно завезли партию. Сталь хорошая, орех, даже крепления под оптику есть, и всего за тридцатку. Вон она висит, красавица. – Бородач указал на изящную пружинно-поршневую винтовку, приютившуюся между четырехзарядным помповиком и дорогой вертикалкой, сверкающей воронеными стволами.
– Интересная вещь, – согласился Стас. – Но меня в данный момент камуфляж больше интересует.
– А-а. Приодеться решили? Это можно. Вон, гляньте, – кивнул бородач на стену слева. – Ивановский демисезонный. Отличная вещь. Ткань прекрасная, дышит, не промокает, не потеешь в нем, не мерзнешь. Расцветка неброская, вам как раз по вкусу прийтись должна. Карманов куча, все на пуговицах, швы проклеены.
– И почем такое счастье?
– Почти задаром – шестьдесят монет всего.
– Сколько?!
– Для вас могу пять монет скинуть, но не больше. Это же не мешковина какая-нибудь, не брезент. Все по технологии, по лекалам. На него закупочная цена немногим ниже, а ведь транспортировка еще, охрана, налоги. Знаете, сколько на налоги отбашлять приходится? Чуть ли не тридцать процентов! Если я дешевле продавать стану, так это легче просто замок на магазин повесить.
– Я у западных ворот такой же за сорок видел.
– Ерунда, – махнул рукой бородач. – Разве ж там материал? Дерюга грубая, да и пошито кое-как. Мне такое и продавать-то стыдно было бы.
– Странно, – прищурился Стас, разглядывая и ощупывая камуфляж. – А на вид так один в один, даже бирки такие же.
– Да как вообще сравнивать можно? – запыхтел бородач, раскрасневшись. – Как можно сравнивать мой товар с залежалым дерьмом этой козы драной?!
– А вот грубить не нужно. Конкуренция, она на то и конкуренция, чтобы баланс поддерживать. А то, понимаешь, пятьдесят пять ни за хуй собачий.
– Вот как, да?! А ну-ка мотай отседова! – заревел вдруг верзила и запустил руку под прилавок. – Ходят тут обормоты всякие засланные, грязными лапами товар марают!
– Спокойно, – отступил назад Стас. – Уже ухожу.
– Давай-давай, проваливай! И передай суке этой, что ей скоро в деталях разъяснят и об конкуренции честной, и об, мать его, балансе!
– Чего ты разошелся?
– Пшел вон!
Стас выскочил на улицу и еще некоторое время даже из-за закрытой двери слышал трехэтажные напутствия, летящие ему вслед.
– Эй! Извозчик! – крикнул он проезжающему мимо вознице. – До западных ворот подбросишь за «семерку»?
– Садись.
Стас вскарабкался на кресло, и запряженная пегой лошаденкой коляска под неизменное «Но, милая, пошла», скрипя рессорами, покатила вперед.
Пропыли мимо управа СС, стальной колос, воспевающий трудовые подвиги прошлого, рубероидный завод. Экипаж свернул направо и поехал вдоль густых сосновых зарослей бывшего парка Пятидесятилетия таинственной советской власти.
– Добрый человек, – вежливо обратился Стас к вознице, – а не подскажешь, где тут можно прибарахлиться, чтоб не особо для кошелька обременительно?
Старикан с длинными, седыми как пепел усами оглядел пассажира и отвернулся.
– Уж точно не там, откуда ты только что вышел.
– А где ж тогда?
– На хрена спрашиваешь, если уже туда едешь?
– Я удостовериться хотел.
– Ну, считай – удостоверился.
– А из-за чего гражданин этот так хозяйку тамошнюю не любит?
– Понятно из-за чего, – хмыкнул старик. – Она же всех клиентов у него отбила. Раньше, когда муж ее покойный в магазине заправлял, у них с Кузьмой договор был, как и с прочими торгашами. Цену держали. А не стало Пети – Катерина-то и плюнула на договоренности ихние. Ушлая девка, молодец, палец в рот не клади. Только вот врагов себе нажила с тех пор немало.
– Хорошо ее знаешь?
– Ну, еще бы. К ней же полгорода ходит.
– В смысле?..
– Отовариваться.
– А.
– Да и вообще я сплетни всякие люблю собирать, – усмехнулся дед. – Ездишь, ездишь целый день, людей разных возишь, с тем поболтаешь, с этим… А у Кузьмы опосля этого дела совсем хреново пошли. Стволы да снарягу не берет уже никто, а на крючках и поплавках много-то не наторгуешь. Вот он и бесится, а цены не снижает. Держится на плаву кое-как, под заказ штуки всякие редкие, бывает, возит, а так… не тот, конечно, у него магазин уже стал. И ассортимент бедноват, и цены кусаются.
– Не боится Катерина за лавку свою при такой конкуренции?
– Не-е, такие ничего не боятся. В прошлом году по весне ей уж магазин чуть было не спалили.
– Кто?
– Да откуда же я знаю? Может, Кузьма, а может, и еще кто. Мало, что ли, уродов-то.
– Этого добра везде хватает, – согласился Стас.
– Тпр-р-у, – крикнул старик, натягивая поводья, и коляска остановилась напротив проходной. – Ну, все, приехали.
– Благодарю за содержательную беседу. – Стас расплатился и спрыгнул на землю.
– Не за что. Бывай.
Небо заметно потемнело, озаряясь снизу красно-оранжевыми всполохами усталого предзакатного солнца. Из открытой двери проходной лился свет керосиновой лампы, ложась на брусчатку желтой трапецией.
– Ваш пропуск, пожалуйста, – требовательно вытянул руку безопасник, едва Стас успел переступить порог.
– Так ведь я же выхожу, – пояснил тот недоуменно.
– Пропуск.
– Ладно, держите.
– Где получали? – поинтересовался блюститель порядка, разглядывая печать.
– На южной проходной.
– Угу. Вот здесь распишитесь, – ткнул он пальцем в лежащий на столике лист бумаги, где крупными буквами было отпечатано: «Образцы подписей».
Стас взял ручку и аккуратно, стараясь не напортачить, максимально точно воспроизвел собственный автограф.
