– А я считаю, что эгоизм, – сказал я, – эгоизм – в значении «невнимательность». Все из-за невнимательности. Потом накопление противоречий и…
– А можно сказать, – перебил меня Гарольд, – что война – это диффузия старого и нового…
– Вот развели базар… – проворчала Джей.
– И вообще время – как шоссе… – сказал Стив не совсем к месту, а может, и с каким-то намеком.
Неожиданно наш разговор прервался гулким и нарастающим хором лая собак.
– Смотри! – крикнул Стив, напряженно вглядываясь в бинокль.
Я надел шлем, опустил забрало бронестекла и перевел экран в режим увеличения.
Перспективы обеих улиц были заполнены медленно надвигающийся пестрой массой церберов, отчаянно гавкающих и хрипло рычащих. А из всех близлежащих щелей и канализационных люков, среди мельтешащих тараканов, стали появляться крупные серые крысы, и чуть не в обнимку с ними вылезали кадавры! Зрелище было просто фантастическое, одновременно отвратительное и пугающее! Я ни секунды не сомневался, что режиссером этого спектакля является висящий над крышами глюк.
Гавканье усилилось, и два пестрых потока облезлых псов выскочили на площадь, довершив своим появлением всеобщий хаос этой нечисти.
Постепенно эта хаотическая масса стала приобретать некую упорядоченность и медленно двинулась к нашим передовым позициям.
Что самое неестественное, никто никого из них не трогал, чего в обыкновенной жизни конечно же почти не случалось. А кадавры и вовсе высились над зверьем, мелко перебирая ногами, словно погонщики стада.
– Первая волна! – раздался откуда-то зычный крик Семенова. – Огонь по моей команде!
Рык, погавкиванье, стрекот и чириканье, похрюкиванье и стоны – все это приближалось к нам пестрой шевелящейся живой массой, цель которой была – уничтожать…
– А сколько волн таких обычно? – спросил я Стива. Руки мои слегка дрожали.
– Волны по две, по три, – ответил тот. – Сперва зверье с мертвяками, а потом по-разному: может, шары мелкие прилетят, может, гарпии… Могут и немцы ударить, но они иногда на нашу сторону переходят – когда зверья слишком много… Аномалии бывают… всякие…
Тут несколько тараканов из авангарда наступающих рванулись вперед в прыжке, растопырив надкрылки, спланировали прямо на первую линию обороны, с противным хрустом напоровшись на шипы колючей проволоки. Тут же на их спину вспрыгнули оскаленные церберы, используя тараканов как мост через полосу препятствий…
– Огонь! – крикнул Семенов.
Наконец я заметил его: он стоял за башней, на броне одного из танков.
Я чуть не оглох в секунду: раздался могучий, острый, многоголосый и рвущий треск сотен выстрелов.
Отряд рыцарей стоял под прикрытием американского грузовика, вскинув в небо огромные луки, которые посылали по длинной дуге стрелы с горящими наконечниками.
Сбоку загрохотал автомат Стива, а с другого раздались выстрелы Джей.
Где-то тоскливо завыла, совсем не к месту, протяжная сирена, и в громкоговорителях раздался резкий приглушенный выстрелами голос:
– Achtung! Achtung! Lüftangriff! Bleiben Sie bitte ruhig![45]
Трудно было разобрать, что именно говорил голос и на каком языке, – грохот и треск стоял такой, что я невольно зажмурился.
Когда я открыл глаза, над крышами сияли желтым ровным светом три треугольника. Они выпускали электрические разряды по заградительной полосе, и ряды колючки вспыхивали, словно ветки кустарника, образовывая прорехи, в которые немедленно устремлялись звери.
– Теслу по морокам готовь! – раздался сквозь грохот голос Семенова.
Как ни странно, его услышали: расчет стал разворачивать деревянную платформу на телеге, а двигатель выпустил облачко черного дыма, и ремень начал вращать колесо. Звук мотора полностью потонул в общем гвалте – сквозь выстрелы слышались вой, рев, крики. Первый ряд окопов солдаты уже очистили, отступив за вторую линию обороны. По мертвым телам их товарищей уже лезли тараканы и крысы, заходились неистовым лаем псы.
– Вторая волна что-то быстро пошла, – сквозь вату в ушах услышал я крик Стива.
Я помотал головой и, поймав в прицел серо-лиловую лысую голову кадавра, надавил на курок. Автомат вздрогнул, выплюнув короткую очередь. Висок кадавра почернел, и он, нелепо мотанув руками, словно манекен, рухнул на землю, кишащую живностью, – четыре крысы тут же впились в его тело. Видно, глюк не мог полностью подчинить их инстинкты.
Ствол моего автомата слегка уводило вправо на очередях, поэтому я бил очень коротко и старался прицельно.
Закованные в сталь, проносились между укреплениями конные рыцари, вонзая острые копья в тела нападавших.
От шаров на штангах электрической пушки отделилась и засверкала змеистой трещиной яркая молния, жало которой лизнуло один из треугольников. Тот метнулся было в сторону, затем начал терять форму и растворяться в воздухе. Оставшиеся треугольники резко разошлись в стороны, под прикрытие остроконечных крыш. Красный же глюк продолжал висеть над вскрытой крышей и едва заметно пульсировал.
Волны зверья начали редеть – первый участок укреплений был завален трупами разномастных видов. На втором уровне обороны полыхнуло яркое пламя – это заработал огнемет. Тут же раздался дикий, леденящий душу вой…
С улиц выехало несколько черных бронированных автомобилей, откуда вылезло десятка три похожих друг на друга людей в черных очках и плащах, бритые наголо. В руках они держали длинноствольные автоматы.
– О! – крикнул Стив. – Еще нечисть подвалила!
Танк выстрелил, и одна из машин перевернулась с разодранным от огненного фонтана боком. Люди в плащах, пригнувшись, рассредоточились по периметру площади. Один из них выстрелил из базуки по нашему танку, и рядом с нами прогремел взрыв. Засвистели осколки. Танк подал чуть назад, выпустив облако выхлопа. Остальные машины спрятались в переулки, и на их крышах появились пулеметчики. Неожиданно из маленького узкого переулка слева от укреплений показался конный отряд странного вида людей. Ожесточенно вращающие кривыми сверкающими мечами, люди с широкими скулами и в кожаных клепаных доспехах, отчаянно визжа, кинулись под пулями к первому ряду заваленных трупами окопов. А треугольники вновь ринулись в атаку с крыш. Резко затрещала электрическая пушка.
Внезапно перед моим носом появилась рука, сжимающая стакан. Я удивленно повернулся назад: это был Гарольд, который стоял во весь рост на насыпи перед бруствером.
– На, попей, Странный, – сказал он мне почти в самое ухо, слегка наклонившись.
– Ты очумел, что ли?! – крикнул я. – В укрытие!
