Женщина-воин сделала шаг вперед, вытягивая из ножен узкий меч, но королева остановила ее коротким жестом:
— Хорошая пощечина, Энекен, — холодно произнесла она. — Ты прав. Но теперь слушай меня. Делай что хочешь. Мне нужна торговля с севером. Если поставки не возобновятся — я утоплю тебя в гавани. Хоть сами плавьте их лед на топливо!
Властительница юга встала:
— Проваливай. И забери своих тронутых!
***
На корабль мы не вернулись — Черный Капитан сразу повел нас в свое логово, коим оказался уютный деревянный дом за разноцветной оградой. Небольшой, аккуратный и пахнущий чистотой. Оказавшись внутри, толстяк немного преобразился. Движения стали медленнее. Он касался знакомых ему вещей почти с нежностью. Сколько лет назад Энекен покинул родные стены? Скучал ли он? Может ли вообще скучать человек, чья душа выжжена?
Заклинатель Плоти неторопливо развел огонь в камине, вытащил откуда-то пыльную бутылку и, откупорив ее, плюхнулся в кресло. Посмотрел на нас и сказал:
— Я не врал. И почти не манипулировал.
— Почему ты решил, что это Царн? — спросил его я.
Он приложился к бутылке, прикрыв от наслаждения глаза. Обмяк с расслабленной улыбкой.
— Очень не хватало. На севере пить можно только талую воду, и та воняет.
Толстяк сделал еще глоток, поиграл бутылкой в руках. Несколько долгих минут он молчал, наслаждаясь напитком и даже не глядя в нашу сторону.
Мы терпеливо ждали, не рискуя напоминать о себе и о своем вопросе.
Наконец Черный Капитан пошевелился, повернулся к нам.
— Братство Ледовой Цитадели выступило против гнилой лихорадки с востока. Против мертвеца на щите, — сказал он. — Я взял одного из цитадельцев. Это было грубо, но у меня не оставалось времени. Все шло очень быстро. Но тот паренек рассказал мне больше, чем те, кого ты допрашивал вместе с Фарри, Эд.
— Мертвец на щите? — нахмурился я. Где-то уже мне попадалась эта фраза. Но где?
— Так его описывают. Несколько изуродованных созданий, и на людей-то не похожих, таскают на себе железный щит с мертвецом, — описал Энекен. — Когда они выходят к поселению — жители становятся такими же тварями. Если попадаются шаманы — он пожирает их. Рупор Технобога призвал, если нужно, спалить всю Пустыню, но наступление лихорадки прервать. Они потеряли несколько судов в тех краях. Ледоходы просто перестали выходить на связь. По-моему, Магистрат первым понял, с кем столкнулся.
— Почему ты говоришь, что это Царн? — подала голос Лайла. — Царн же мертв!
— Царн не может умереть. Ты можешь забыть все, что знала о нем, и изучить с начала. Сказительница, искусству Плоти нас учат. Такого, как на севере, когда кто-то пробуждается с даром, у нас не бывает. Мы меняем Плоть, шаманы меняют суть. Мы черпаем силы из собственного тела, они из… Души? Хотя что такое душа?
Он хихикнул, опять поднял бутылку.
— Что-то, отделяемое от тела? Что-то, привязанное к нему? Выжег ли я ваши души или же только исправил тела? Ведь заклинатель плоти не влияет на дух, заклинатель плоти влияет на плоть. На вашу кровь, на ваши мышцы, на тонкие связи в ваших головах, отвечающиеза вашу сущность. Разрушаю тягу к одним чувствам, блокирую другие, создаю третьи. Таким образом, не меняю ли я ваш дух? Не становлюсь ли отступником, как Царн? К чему относится душа человеческая, к духу или тому, что у каждого в черепушке?
Я восхищенно улыбнулся. Да, это должно показаться невозможным, но таковы Ледовые Гончие. Даже если хозяин будет мерить расстояния нашими выпущенными кишками — мы будем только рады этому. Как же дико понимать это вот так, отстраненно.
— Хозяин… — подал голос Хвайт. — Вы просили остановить вас, когда в следующий раз вы…
— Тихо!
Энекен вновь глотнул, зыркнув на загорелую Гончуюнедовольным ребенком.
— Я помню, о чем просил. Но сейчас речь о Царне!
Хвайт покорно опустил голову.
— Тот, кто вселился в ваших шаманов, знал о юге. Как много таких людей, со схожим опытом, может прятаться в Пустыне? — вздохнул Энекен, — Допустим, это кто-то из тех, кто пошел по его стопам. Кто научился использовать силу Духа для влияния на Плоть. Как ваш шаман на том пиратском корабле, о котором ты рассказывал, Эд. Но его опыт ограничен жизнью, он не смог бы успеть запитать тело от духа. Царн же победил смерть уже тогда, когда пробудил Темного.
Он насупился, посмотрел куда-то мимо нас.
— Так что твои песни, сказительница, всего лишь песни. Правда в книгах. Современники Царна, свидетели той войны оставили нам много томов. Я прочитал их все. Тебе тоже следует.
Еще один глоток:
— Он просто ушел за знанием. Не дошел ли он до такого решения так же, как и я, размышляя, что есть душа и как далеко идут возможности плоти?
— Хозяин… — опять подал голос Хвайт.
— Тихо! Заткнись, слышишь? Я всего лишь фантазирую! У меня нет ничего кроме фантазий. Мне приходится придумывать себя, чтобы не стухнуть!
Он взмахнул бутылкой:
— Конечно, я остановлюсь лишь на фантазиях. Я королевский заклинатель! Мне просто хочется почувствовать что-то большее, чем базовый набор. Хочется побыть человеком.
Толстяк запыхтел в задумчивости, уставился на меня:
— Давно хотел сказать, Эд. У тебя трудная судьба. Быть свидетелем всему и ни на что не влиять. Это самый сложный путь. Героям проще, они пытаются изменить мир и либо меняют его, либо гибнут. А таким, как ты, приходится меняться самим и каждый раз понимать, что будь в тебе больше этой проклятой героической жилки — все пошло бы по другим путевикам.
Я кивнул понимающе. Да. Ведь если вдуматься, я лишь носил эту игрушку с собой. Все остальное делали другие люди. Настоящие герои. И моя история — это лишь короткий взгляд на чужие жизни. Я пассажир, а не рулевой.
— Но даже этой твоей судьбе я бы позавидовал, если бы мог, — добавил он отстраненно и замолчал.
— Завтра я пойду в Ковен, — Энекен перевел пьяный взгляд на огонь, положил подбородок на грудь, отчего лицо смяли глубокие складки. — В Ковене есть люди, которые всерьез отнесутся к новостям о Царне. Люди, которые отправятся на его поиски. Хотя не думаю, что Царн прячется. Что-то вы в нем сломали. А значит мы его найдем. Найдем и, наконец-то, проведем обряд воссоединения как положено. Зверюшка сожрет, наконец, того, кого ищет все эти годы. И подавится! Королева милостива ко мне, но королева совершила ошибку.
Он достал компас.
— Артефакт все еще у меня. А значит и решать могу я. Кто бы ни пришел ко мне этой ночью — разорвите его на части.
Черный Капитан прикрыл глаза.
— Ну, разве что королеву не трогайте. Разбудите, если она явится.
Глава тридцатая «Абдука прав»
Никогда не думал, что Черные Капитаны по сути своей — жертвы. Как же так? Ведь демоны ледовых пустынь должны быть вечны. Они не знают болезней, усталости, голода. Они не стареют. Каждый из них отдал себя служению темному предводителю и с тех пор бороздит моря в желании творить зло. Спросите любого северянина, и тот расскажет вам такую историю.
Да, Светлый Бог, возьмите того же Радага, возьмите его Гончих и то, что они творили по приказу „наместника севера»! Картина ясна, приговор можно огласить!
Вот только все это — неправда.
Когда я увидел перед собой совет Ковена Плоти, собравшийся в темном саду под зонтом из листвы, то растерялся. Заклинатели скорее походили на соратников Академика с «ИзоЛьды». Подслеповатые, пропадающие среди книг ученые. Старые, слабые. Кто-то в очках, кто-то с палочкой. У кого-то скручены болезнью руки. Лица изъедены морщинами.
Даже на личных Гончих у них не было сил.
Но жертвами я считал их не только из-за жалкого вида. Энекен рассказал нам, как попадают в Ковен. Никто не отбирает их по стране. Не путешествуют суровые чародеи в поисках дара, ведомые божественными знаками. Не прилетают к счастливчикам волшебные птицы.
