этом, отчего же тогда на душе так тяжело? Почему во рту ощущается горький привкус поражения, а не сладкий вкус победы?
Глубоко над этим задумавшись, отпустив Цукуду, я решил немного пройтись по городу перед возвращением в пустую, тёмную квартиру, где меня никто не ждёт. Вновь беспокоить Ёсиду было совестно. У парня своя жизнь, свои заботы, девушка, которой требовалось уделять много внимания и денег, в конце концов.
Плавно притормозив, у обочины, напротив меня остановилась большая, чёрная немецкая машина представительского класса, из которой одновременно вышли два «пиджака». Один зашёл спереди, а второй сзади. Помимо того, что они смотрели на меня, незнакомцы также не забывали бдительно контролировать обстановку, отслеживая потенциальные угрозы. Хоть эти люди и не выглядели напряжёнными, но были готовы в любой момент к действиям. Сразу видно, профессионалы.
— Господин Мацумото? — вежливо обратился ко мне тот, что преградил путь.
Судя по интонации, вопрос носит риторический характер.
— Да, — спокойно подтвердил.
Странно, но почему-то от них совсем не ощущалось угрозы. Доверившись интуиции, я не стал делать глупостей.
— Прошу вас поехать с нами. С вами хочет увидеться один человек. Мы гарантируем вашу безопасность и, после разговора, отвезём туда, куда скажете. Прошу вас, — уважительно склонив голову, мужчина указал на машину, возле которой третий «костюм», тоже с наушником тактической рации в правом ухе, появившийся из машины сопровождения, предупредительно открыл заднюю дверь.
Никаких удостоверений они не показывали и имён не называли. Хотя я уверен, что смогу сбежать, но зачем? Если некто вежливо просит о встрече и улыбается, зачем же сразу показывать ему кулак? Поссориться всегда легче, чем помириться.
— Хорошо.
Сев в дорогую машину, я оценил её удобство. У неё была очень хорошая звукоизоляция и подвеска, не считая просторного салона. Качественная кожа, жидкокристаллические экраны в подголовниках, холодильник, кондиционер, функция массажа и подогрева кресел, дополнительная подсветка, тут даже беспроводная зарядка для телефона имелась. Когда-нибудь и у меня будет такая машина. В крайнем случае на календаре. Хоть помечтать-то об этом можно?
Два человека, занявших передние сидения, всю дорогу молчали. Они даже ни разу не обернулись. Прямо роботы какие-то, а не люди.
Через час меня привезли в небоскрёб, раза в три побольше и в полтора повыше, чем Мацудара-корп. К служебному лифту в обход поста охраны меня сопровождали сразу четыре «пиджака», ненавязчиво взяв в коробочку. В лифте ехали только мы, до самого верха. Через пустые коридоры и столь же пустую приёмную меня проводили в кабинет. Больше всего он напоминал старинный, антикварный магазин и библиотеку. Здесь даже рабочий средневековый телескоп стоял на подставке у окна. А ещё здесь были стойки с самурайскими доспехами, за которые зацепился мой взгляд.
За столом восседал сухощавый, невысокий и полностью седой старик, на чьей морщинистой коже уже было заметно нарушение пигментации. Однако, несмотря на почтенный возраст, в его живых глазах виднелась настоящая ясность ума и твёрдость воли. Их взгляд цепко за меня ухватился и пристально разглядывал, не отпуская ни на секунду, следя за каждым движением.
Этого человека я видел впервые. Не показывая своих мыслей и чувств, невозмутимо прошёл и уселся в гостевое кресло, установленное, если не ошибаюсь, специально для меня. Он молчал, и я молчал, не зная, что сказать.
— Ну здравствуй, внук, — это были первые слова, которые я от него услышал.
— Ну здравствуй, дедушка, — в тон ему ответил, не воспринимая их всерьёз, о чём старик тут же догадался.
Его проницательности можно только позавидовать. На это хозяин кабинета улыбнулся настолько снисходительно и самодовольно, что я тут же напрягся. Следом мне ещё и тревожно стало. Ничего хорошего от этой встречи я уже не ждал.
* * *
Зайдя в бар, Киоко, заранее настроенная на то, что это место ей уже не нравится, но необходимо, скривилась от отвращения. Переборов желание сразу же уйти, дошла до барной стойки. Усевшись на высокий стул и положив дамскую сумочку на столешницу, заказала сразу три двойных виски со льдом и лаймом. С мрачной решимостью, залпом опустошила первую рюмку. С некоторым мазохистским удовольствием ощутила горечь бодрящего, огненного напитка. Потом взялась за вторую, но с ней уже не спешила. Несколько минут просидела так с потерянным, несчастным видом, разглядывая ровные ряды бутылок с разнообразными этикетками, представляя, будто у неё имелся огромный выбор и полная свобода действий.
Потом некоторое время просто сидела и глушила виски, уже ни о чём не думая. Ей хотелось напиться и забыться, хотя бы на некоторое время. Она боялась, что всё будет как в прошлый раз, после разрыва с Эйго, но ошиблась. Если тогда ей было больно и обидно, то теперь противно и стыдно. Новый опыт открыл новые грани падения в пучину депрессии.
— Да пошли они все! — гневно высказалась, пытаясь грусть перебить злостью.
Амалия обещала, что через некоторое время ей будет плевать и на эти переживания, и на Мацумото. Вот только до этого момента ещё нужно дожить. Желательно, в здравом уме.
— А почему такая очаровательная леди грустит в одиночестве? Позвольте, я угадаю, как вас зовут? Нана? — к ней подошёл какой-то модно одетый красавчик с прилизанными волосами, обильно смазанными гелем.
— Уходи, — бросив на него короткий взгляд, несколько грубо попросила Киоко, без намёка на улыбку.
— Леди не в духе? — парень не терял надежд на удачное завершение вечера.
— Леди занята.
Растерянно моргнув, парень огляделся, мигом растеряв часть своего «блеска».
— И где же ваш парень?
— Ты что, из полиции? Сказала же, уходи. Значит, тебе нужно поклониться, извиниться и исчезнуть, — начала раздражаться.
— Извини. Не стоит так нервничать, — выставив перед собой ладони в защитном жесте, парень действительно ушёл искать более доступную цель.
Проводив его взглядом, Киоко подала бармену знак налить ей ещё рюмку огненного виски. Ей и самой не нравилось пить в одиночестве, бездарно тратя своё время, но… девушке больше некуда было пойти и некому выговориться. Разве что, бармену. Ни друзей, ни подруг, ни парня не осталось, зато сохранилась большая куча денег, компания и образ идеальной бизнес-леди. А ведь Киоко хотелось сказать этому павлину, что если он не оставит её в покое, то придёт Мацумото и открутит ловеласу надежду на продолжение рода, вряд ли состоятельного, уважаемого и старого. Не задумываясь об этом, директор Хоримии принялась сравнивать парней, мысленно поставив их рядом. С большим отрывом победил Мацумото. А ведь втайне от всех, включая себя, девушка надеялась, что согласится на чьё-нибудь предложение скрасить её вечер и его не придётся проводить в одиночестве. Однако Такэути не согласилась быстрее, чем об этом вспомнила.
— И что мне с ними делать? — вернулась к мысли о том, с чем же она осталась. — Из денег можно сложить пирамидку. Табличку с должностью можно поставить на полку. Акции компании можно собрать в стопочку. А вот что делать с парнем?
На этом вопросе её воображение отказало. Вариантов было слишком много, и не все из них оказались приличными. С неприязнью посмотрев на виски, из-за которого девушку потянуло на философские темы и пробуждение определённых образов, Киоко достала из сумочки кошелёк и выложила на стол несколько купюр.
— Так и знала. Что это была дурацкая идея. Лучше попробую другой способ.
Не притрагиваясь к рюмке, она покинула бар, ни разу не обернувшись.
* * *
Аямэ лежала на животе, на кровати, и лениво листала новостную ленту на телефоне. Время от времени она ненадолго останавливалась, начиная по новой сомневаться, но каждый раз преодолевая мимолётную слабость, вновь возвращалась к прерванному занятию. Узнав о том, что эта стерва Такэути бросила Мацумото, она испытала необъяснимое злорадство и удовлетворение. Но, всё ещё считая себя обиженной, а ещё обманутой в ожиданиях, предпочла ничего не делать. Кроме того, ей было стыдно за то, как она сама обошлась с Мацумото. Вспоминая ту выходку в ресторане, уши Аямэ алели от смущения.
— Козёл. Сам виноват, — недовольно фыркнула. — Вот пусть теперь помучается. Осознает от кого отказался. Когда приползёт на коленях извиняться, тогда и подумаю, прощать ли его.
Подыскала хорошее оправдание своему бездействию, называя его стратегией выжидания.
— Пятьдесят сегодня — лучше, чем сто завтра, — произнесла японскую поговорку о том, что синица в руках предпочтительнее журавля в небе.
* * *
Зайдя в отдел инспекций, разъярённый Нагано в порыве гнева скинул на пол пенал с канцелярскими принадлежностями, стоявший на ближайшем столе. Следом, движением руки
