Сейкер появилась, когда он начал разоблачаться. Окинула критическим взглядом помещение: раздроблённые стенные панели, скальное крошево, покрывающее металлический пол, согнутые трубы тренажёров, бронированный лист в держателях посреди зала. В титановой броне пятисантиметровой толщины зияла оплавленная дыра, повторяющая формы человеческого тела.
– Давай помогу, – сказала она Кею.
Сизые керамические пластины были тяжёлыми и горячими. Она умело отстёгивала одну часть за другой, и Дач начал возникать из своей причудливой скорлупы. Мокрый от пота, усталый, с непривычно мягким взглядом.
– Привык? – Лика положила ладони на плечи Кея. Он остался сидеть на полу, среди разбросанных сегментов брони, запрокинув голову, отдавшись её движениям.
– Словно в ней родился. Только ноги ломит.
– Я скажу, чтобы отрегулировали усилители. – Сейкер закончила разминать ему плечи, принялась массировать шею.
– Не надо, я должен чувствовать свою массу. Ты говори, не тяни.
– Каль у Лемака. С ней меклонец и женщина-механистка. Мальчик в допросном центре базы.
Кей поднялся. Осторожно взял Лику за плечи, просто сказал:
– Спасибо. Я никогда этого не забуду. Прикажи подготовить мой корабль.
Сейкер помолчала, разглядывая Кея. Спросила:
– Кертис пообещал тебе так много, земляк?
На лице Кея не дрогнул ни единый мускул.
– Дело уже не в Кертисе, сестра.
– Ты расскажешь?
– Корабль!
– Его готовят, Кей. Я могу узнать хоть что-либо?
Дач покачал головой.
– Кей, военная база Империи – это не провинциальная тюрьма. Там найдётся оружие на твою броню, броня на твоё оружие и несколько сотен профессионалов.
– Я знаю. Сколько у меня времени?
– Пять часов. Не гримасничай, на твоё корыто навешивают блоки маскировки и вспомогательный движок. Ты достигнешь Догара за двенадцать часов, быстрее просто невозможно. Да и мне нужно время на проработку плана – логика никогда не была твоей сильной стороной.
Они вышли из зала вместе – Лика Сейкер в длинном тёмном платье и полуобнажённый Кей Дач. Техники уже начали возиться с бронёй – «Серафим» требовал тщательной проверки и подзарядки.
– С тобой пойдут Кас/с/ис и Андрей. Им я верю.
– Железо на железо?
– А разве есть выход? Ещё дам пару шестёрок. У них погашен инстинкт самосохранения, так что используй их полностью.
– Хорошо. Лика, кто ваш мясник?
Женщина поморщилась:
– Что ты хочешь?
– Всё, что ты сможешь мне дать.
Врач был молодым, с короткой бородкой, вялым взглядом из-под очков и абсолютно неспешными движениями. Он осмотрел Кея, потом, оставив его лежать на кушетке диагноста, долго изучал ползущие по монитору строчки.
– Вы более чем здоровы.
– Знаю. Но этого недостаточно.
– Времени у нас много?
– Совсем нет.
Врач откинулся в кресле, разглядывая Кея со спокойным любопытством.
– А не жалко себя, парень?
– Нет. Предлагай.
Сейкер, стоящая в углу, едва заметно кивнула. Врач вздохнул, поправляя оправу. Предупредил:
– Я тебя потом не восстановлю.
– Понимаю.
– У тебя разовая акция?
– Да. На два-три часа.
– Хорошо. Полимерные цитостимы в мышцы, керопласт подкожно, кардиоводитель и гормономодулятор. Плюс обычный боевой коктейль.
– Работай, – закрывая глаза, сказал Кей.
Когда ему делали уколы в мышцы, Сейкер молча наблюдала за происходящим. Мутная жёлтая жидкость вводилась неохотно – даже сквозь самые толстые иглы. Потом автохирург, похожий на громадного металлического паука, явно меклонской сборки, вонзил полое щупальце в грудь Кея между третьим и четвёртым ребром слева. Маленькая ампула кардиоводителя скользнула по щупальцу и присосалась к миокарду.
Сейкер вышла.
– Долго ещё? – спросил Кей. Врач, задающий программу фармосинтезатору, покачал головой:
– Полчаса.
Автохирург вытер с кожи капельку крови, брызнул фиксирующим спреем и отполз. Врач достал из стеклянного шкафа маленький прибор – блестящая щётка из тонких игл и прозрачный пузырь с опалесцирующим раствором над ней.
– Будет больно, – сообщил он, прикладывая щётку к телу Кея.
Приборчик издал щёлкающий звук, и иглы на мгновение погрузились в кожу.
– Я бы и сам догадался, – сказал Кей.
Он не издал ни звука за всё время операции, чем вызвал лёгкое уважение врача. Но это было непросто.
Гиперкатер был почти неузнаваем под тем снаряжением, которым обвесили его техники Семьи. Цилиндр дополнительного двигателя делал его похожим на древний шаттл конца двадцатого века. Контейнеры с маскировочным оборудованием пришлось крепить на жилом отсеке, и Кей лишь покачал головой, представив новую аэродинамику своего корабля.
– Всё, что могу сделать, – сказала Лика.
В Каньонах гулял ветер – на южном полушарии Горры наступал ненастный сезон. Над скалами неслись низкие буро-зелёные тучи – вода и плодородный ил, поднятые ураганами в дельтах полярных рек. Гранитное поле космодрома, достаточно большое, чтобы принять крейсеры, казалось заброшенным много лет назад.
– Спасибо, – сказал Кей. Ему было плохо – ныли мышцы, напоенные клеточными стимуляторами, зудела кожа, пропитанная керопластиком. Колола печень, мучительно пытающаяся обезвредить чужеродные ткани.
Кей Дач не привык чувствовать себя больным.
– Это действительно так важно для тебя? – спросила Сейкер.
– Да.
Он посмотрел на женщину, правящую Семьёй. Едва заметно улыбнулся – и встретил такую же неуловимую улыбку.
– Я ничего не могу тебе сказать, – произнёс Дач.
– А ничего и не надо, Кей.
– У тебя будут проблемы, Лика.
– Не думай о них.
Кей Дач коснулся её губ – мимолётным прощальным поцелуем, отступил к катеру. Поднял руку – пальцы были сжаты в кулак, лишь большой отведён в сторону, и сказал:
– Шедар.
– Шедар.
Он пошёл к открывшемуся люку, а женщина стояла, кутаясь в короткую бархатную куртку. Сейкер не стала отходить за круг безопасности, и катер стартовал в десяти шагах от неё – чёрно-серый металлический шершень, возносящийся на невидимом столбе гравитационного поля. Катер шёл вертикально, и лишь хрустел, крошась, камень космодрома. В ста метрах над землёй катер чуть просел – пилот отключил гравитационники, переходя на плазменную тягу. Сейкер продолжала стоять, глядя на тающий в небе огненный цветок. Когда катер пробил тучи и исчез, она позволила себе обернуться.
Референт стояла рядом – молоденькая девочка, вытащенная ею пять лет назад из хаксианских трущоб. Ободок коммуникатора на её голове казался затейливым украшением.
