Ознакомительная версия.
Спички горели с шипением, я думал, заряжая патроны. Нож их не берет, топор потерялся, стрелять бесполезно, да и патроны заканчиваются…
Завыть, что ли?
Я потрогал ухо. Почти нет. Хорошо меня уездил этот поход, нога, ухо, ослеп. Лучше не бывает. Нет, завою.
Шаги по железу. Кто-то побольше ящерицы. И не такой ловкий, так греметь может только… Вскинул двустволку, прицелился на звук.
– Не стреляй! – крикнул Егор. – Не стреляй, это мы!
Я продолжал целиться.
– Дэв! Это мы! Я и Алиса!
Егор. Алиса.
У меня задрожали ноги. Так сильно, что стало трудно стоять. То есть совсем трудно, едва не упал, позорно оперся на оружие.
– Это мы, – Егор гремел железками, приближался ко мне, чертыхаясь и подпрыгивая. – Мы!
Как-то хорошо стало необыкновенно, петь захотелось, запел бы, знал бы что. Егор подбежал ближе, остановился. Он дышал громко, отрывисто, кажется, чувствовал примерно то же, что и я. Мне стало неудобно. Наверное, еще чуть-чуть, и мы бы кинулись обниматься, и это было бы совершенно невозможно. Поэтому я сказал довольно грубо:
– Чего сразу не подошел?
– А, думал, что ты… – Егор захлебнулся. – Думал, что ты… С ума сошел. Я сам чуть не сошел, когда ослеп от взрыва.
– Я? С ума?
Я презрительно плюнул.
– Страшно ведь… Как глаза?
– Никак, – ответил я. – Не видят.
– Пройдет. Я вчера вечером, как и ты, не видел, а с утра проморгался. Алиска тоже.
Хорошие новости. Алиса здесь.
Егор прозрел, значит, я тоже, вполне вероятно, прозрю. Прозрею. Он моложе, восстанавливается быстрее, мне требуется больше времени. К завтрашнему утру. Ну, или к послезавтрашнему. Я почувствовал прилив сил и бодрости. Если глаза сохранились, то все еще можно исправить, цель достижима, ничего еще не потеряно…
– Ты, главное, не растирай глаза…
– Не разотру. Тут ящерицы, кажется…
– Ящерицы? – спросил с удивлением Егор.
Сейчас он мне скажет, что никаких ящериц он не видел. Что это я сам себе ухо оторвал…
Стало страшно. А вдруг на самом деле? Куда они так быстро делись? Только что нападали… И исчезли. Если я на самом деле свихнулся? Отравился газом или просто умом тронулся, от перегрузок или от страха – мне слишком долго казалось, что я ничего не боюсь, – а это оттого, что я попросту сошел с ума. Сумасшедшие не боятся. И на них нападают ящерицы, которых никто вокруг не видит.
– А зачем спички раскидал? – спросил Егор.
– Темно было, – ответил я.
Егор хихикнул.
– Тебе надо поплакать, – сказал он.
– Что?
– Поплакать. Глаза промоются, и увидишь.
– А если водой? – спросил я.
– Не, водой не пойдет. Поплачь, здорово помогает.
Не хочу я плакать. Нет настроения.
– Поплачь, а то идти не сможешь.
– Смогу.
Я поднялся.
– Точно? – спросил Егор. – Нам идти непросто, надо еще Алису тащить.
– Как это?
– Она без сознания, – сказал Егор шепотом. – Валяется. Я волокушу сделал, но все равно тащить ее тяжело.
– Как вы выбрались? – спросил я.
– Никак. Я не помню, что произошло после вспышки. Очнулся недалеко отсюда, на скамейке.
– На скамейке?
– Ага.
Кажется, Егор кивнул.
– Мы оба сидели на скамейке, и я и Алиса. Я сначала ничего не видел, полчаса, наверное. А потом…
– Потом ты разнюнился и прозрел.
Егор промолчал.
– Что от вас нужно было китайцам?
– Не знаю. Кровь, кажется, не брали – голова не кружилась. Но уколы делали, все руки в дырьях. У Алисы тоже… Плевать на них. Слушай, Дэв, я по карте посмотрел. Можно по этой дороге попытаться. По монорельсу. Это очень…
– Мы пойдем к Вышке, – перебил я.
– Зачем? Лучше в обход…
– К Вышке.
– Я по карте смотрел…
– К Вышке! – заорал я.
Егор согласно вздохнул. Мы впряглись в волокушу и поволоклись. До Вышки было недалеко, но пробирались долго – Алиса постоянно за что-то цеплялась, да и я пару раз падал. Думал – а что, если я не прозрею? Буду слепым и беспомощным, очень скоро Егор обнаглеет и станет руководить, а потом и помыкать мной, потому что я окажусь полностью от него зависимым. И Алиса еще… Залезем в слона, начнем жить. Я, слепой и сумасшедший, Алиса, сумасшедшая и опасная, Егор, зрячий и незаменимый.
Егор остановился.
– Пришли, – сказал он. – Вышка. Что делать будем?
Я не чувствовал никакой Вышки. Последние метров двести мы продирались через искореженный металл, но этого металла у нас вокруг полно, везде по колено.
– Что видишь?
– Железяки, что еще? Много. Сейчас…
Егор загремел.
– Тут всмятка какая-то… – сказал он издалека. – Сверху кто-то свалился… Сожрали его почти.
Карлик-горбун. Сам виноват.
Егор отправился дальше. Рядом со мной движение, шорох. Алиса.
– Есть… что-то, – сказал Егор издалека. – В китайском комбинезоне. Сейчас погляжу… Ах ты…
Егор замолчал. Я прижал к себе двустволку.
– Это… что тут? – спросил Егор. – В комбезе?
– Акира, наверное. Так он назвался. Мне казалось, что его так зовут, он произносил это именно так. Китаец.
– Это китаец?!
– Конечно. Китаец. Не видишь разве?
Егор всмотрелся в китайца, сказал:
– Но ведь он совсем не человек.
– Как не человек?
– Так, – ответил Егор. – Он… Не знаю кто. Ты уверен, что это на самом деле китаец?
– Ты же был на дирижабле!
– Там они в масках все, я думал… Я думал, они люди… Сейчас я…
Егор выругался еще гаже. Подошел.
– У этого твоего китайца кость темная… Он точно китаец?
– Китаец.
– А уши где?
– Откуда я знаю? Спроси у него.
– А ты остальных видел? – спросил Егор.
– Видел. Такие же. Все китайцы такие. Уродливые. Ушей нет, носа нет, рожа зеленоватая. Глаза большущие.
Неудивительно, что от таких бешенство пошло.
– Нет, уродливые – это ладно… Но это… Лапша червивая, оружие скругленное… Я сразу подозревал! Что они не китайцы! Почему они нашим воздухом дышать не могут?
– Откуда я знаю?! Может, он другой, воздух этот. Может, в нем бактерии какие-то сидят. Или состав не тот.
Егор задумался.
– Да, наверное, так, – сказал он. – Хотя наш воздух им подходит, если бы не подходил, они бы сразу умирали… Наверное, они все-таки тоже люди. Ноги, руки, голова, похож на больного человека. Почти…
Почти.
Я пожал плечами. Погода хорошая, это чувствуется. Холодно, и при этом прозрачно, и наверняка на западе в небе висит обширный мираж, в воздухе образовалась выпуклая линза, в которой отражается город, от чего кажется, что земля загибается кверху.
– Завтра будем дома… – Егор поглядел в сторону юга. – Или послезавтра.
Мне захотелось съездить ему по шее, чтобы не болтал без особой надобности разные глупости, но шеи я не нашел.
– Будем, – сказал я.
Алиса громко зевнула. Вообще-то люди не зевают во сне, но Алиса зевала.
Ознакомительная версия.
