из игры. Почему-то меня не покидало ощущение, что он вернется. Строго по графику, утром в понедельник. И продолжит защищать деревья, лесных животных и птиц.
Глубоко вздохнув, я посмотрел на пологий склон здания. Осталось еще одно дело.
– Тимур! – громко позвал я. – Появись, живо.
Брошенный всеми сталкер возник передо мной, глядя в растерянности по сторонам.
– Что творится? – произнес он жалобно. – Почему они проваливают мои квесты?
– Даже не знаю, – пожал я плечами. – Может, ты недостаточно их прорабатывал? Упустил из виду что-то важное? В твоих квестах, знаешь ли, куча багов. И люди после их выполнения меняются в худшую сторону.
– Но я скомпилировал код, как от меня и требовали, – настаивал Тимур. – Я все сделал верно!
– Конечно верно, – подтвердил я. – Не сомневайся, твой код в надежных руках. Но сам ты теперь не нужен.
– Я не чувствую себя самого, – растерянно сказал Тимур. – Что происходит?
Я показал на толпу игроков перед нами и ответил:
– Краш-синдром.
– Что?
– Резкий откат потоков после долгого сдавливания. Ты мешал качаться огромному числу игроков. Почти всем, кто находился в Версиане. Ты перекрывал им энергию, подобно тому, как бревно, упавшее на руку, перекрывает поток крови. И когда этот блок убрали – энергия хлынула назад. И убила тебя.
Тимур посмотрел на свои бледные руки и спросил:
– Что теперь со мной будет?
Я немного поразмыслил.
– На правах игрового распорядителя ты обладаешь достаточной силой, чтобы попасть в области Версианы, не входящие в игровой мир?
– Думаю, да, – ответил Тимур. – Я заранее не знаю, могу ли попасть в место, о котором мне самому ничего не известно.
– Тогда мы с тобой немного прогуляемся.
Я подошел к Тимуру, поднял перчатку, глядя, как сквозь ее ауру лицо сталкера немного размазывается. Схватил его за воротник и крикнул:
– Камилла, тащи нас в Фойе!
Тимур даже успел испугаться – с криком стиснул мой рукав, пока нас переносило в белую комнату. Если он чему-то и научился в Версиане, то страх освоил в первую очередь и в полной мере. Он продолжал бороться, даже когда я обхватил его шею в плотный захват, не давая высвободиться или встать с пола.
Камилла осторожно подошла к нам, бесстрастно посмотрела на Тимура. Протянула тонкие пальцы с накрашенными ногтями к его лицу. Красивые все же у нее ногти. Не знаю, как насчет помады, но тут точно не естественный цвет.
Тимур завопил, когда женская рука коснулась его лба, высвобождая светлые лучи. Сталкер рванулся вперед, пытаясь высвободиться в отчаянном рывке.
Я отпустил его, чувствуя, что нет причин удерживать его дальше.
– Передача прав завершена, – объявила Камилла. – Я снова в строю.
– Отлично, – сказал я, с восторгом глядя на стюардессу – уже не только мою, но всей Версианы. – Тимур тебе больше не нужен?
– Нет.
Мне не пришлось решать, что делать с неприкаянным сталкером, которому теперь не находилось ни цели, ни смысла ни в едином из миров. Он бормотал что-то неразборчивое, оглядывая ангар. Протягивал руки, словно пытался что-то воссоздать, но ничего не получалось. Тимур стал бесплотен – как мне показалось, частями. Начал истерично причитать, глотая половину звуков. Бегал во все стороны, натыкаясь на мебель, коробки и компьютеры. Через что-то он проходил насквозь. Обо что-то другое – ударялся.
– Что с ним происходит? – спросил я.
– Фойе стирает его, – ответила Камилла.
Мне даже стало немного его жаль.
Тимур испускал звуки, которые не могли принадлежать человеку. Наконец, он пробежал мимо двери, ведущей в Батискаф в центре зала. Остановился, в шоке посмотрел на него. Потянулся к двери.
– Стой! – заорал я в ужасе, вызывая меню и готовясь прожимать выход в Москву, от греха подальше.
Дверь Батискафа открылась с громким лязгом, уходя в сторону и скрываясь в панели.
Я окаменел. Со своей позиции мне не было видно, куда эта дверь ведет.
Но Тимур видел все.
Он уставился в изумлении внутрь черного отсека, из которого, как говорила Камилла, не было выхода никому, кто туда заглянет.
– Не может быть, – прошептал Тимур, оборачиваясь на меня.
Я подбежал к нему, стараясь держаться подальше от раскрывшегося проема.
Тимур хлопнул по кнопке снова, и дверь закрылась. Он покачнулся, упал на колени, стал растворяться с концами, словно кто-то выкручивал ему прозрачность на максимум.
Я попробовал схватить его снова, но мои руки прошли сквозь пустоту. Камилла была права, как всегда. Батискаф убивал. Быстрее, чем сама игра.
– Что? – прошептал я. – Что ты там видел? Расскажи мне.
Он посмотрел на меня. Он согласился рассказать. Открыл рот, но наружу не вышло ни звука.
– Что ты там видел?! – заорал я.
Тимур закатил глаза, перевернулся в пространстве белой комнаты, словно подброшенный внешней силой, – и пропал навсегда.
Я вышел из метро навстречу дождю. Собиравшиеся последние два дня тучи не обманули – выжали из себя все до капли, как полагается. Сунув руки в карманы куртки, я пошел к реке, не обращая внимания на прохожих, спешащих укрыться от непогоды. Прошел вдоль Яузы и напротив шиномонтажки встал у единственной скамейки, на которой сидела одинокая молодая женщина, залипая в смартфон.
Завидев меня, она вскочила, в замешательстве посмотрела по сторонам. Я умиротворяюще вытянул руку и мотнул головой, приглашая вернуться на место. Она не села.
– Спокойно, Малена, – сказал я. – Мне только поговорить.
– Как ты меня нашел? – спросила она торопливо.
– Анизотропная триангуляция. Не знаю, что это такое, но Камилла, вернув власть над Версианой, творит чудеса. А при наличии сианофона…
Я вытащил пустую руку из кармана, усмехнулся, спрятал ее обратно.
– Хотел показать, но в реале этой штуки не имею, – произнес я. – Короче, от меня не спрячешься через вуаль, Малена.
– Это невозможно, – пробормотала она. – Я не видна из Версианы!
– Верно, ты сама не видна. Виден твой трафик. Тебе не следовало оставлять в игре сталкер-бота, который постоянно экспортирует себя же на твой костюм. Подобные пакеты данных Камилла легко отслеживает. Особенно теперь, когда нам с ней известен алгоритм переброски данных, совершаемый в Москву и обратно. Еще вчера ты была вне досягаемости. Но каждый день мы просыпаемся в новом мире.
– Чего ты хочешь? – требовательно спросила Малена, отступая назад. – Добить меня окончательно?
Я вытащил из кармана флешку, подбросил в руке.
– Что это? – осведомилась хакер.
– Медальон Марии Радонежской.
– Не поняла…
Я грустно улыбнулся, глядя на кусок пластика, содержащий штучную драгоценность.
– Эту вещь мне подарили в башне «Эволюция», – сказал я. – За верно принятое решение. Тогда я не знал, что оно верное, просто следовал интуиции и чувству
