— Тогда все ясно, — кивнул я.
— А что?
— Да вот стражники у ворот нам трактир Кристофера нахваливали, а про твой говорили — дрянь, мол, но другие — еще хуже.
— Вот-вот, — хмыкнул хозяин обиженно. — У кого приезжие о трактирах будут спрашивать? Понятное дело — у стражников, что у ворот стоят. Они же первыми всех встречают. А они, канальи, всех клиентов распугали. Я тут с одним охранником перетолковал, подкормил его, напоил как следует, а он и говорит: «Ты, мол, Матфей, мужик хороший, но и нас пойми — начальник сказал, чтобы мы всех к Кристоферу отправляли. Не будем же мы супротив начальства идти…» Еще хорошо, что крестьяне ко мне ходят. А много крестьяне закажут? На пфенниг — пиво да сосиски с капустой. Купцы да дворяне денежные, они у господина Кристофера столуются, потому как у него еще и спальные комнаты есть. Ну конечно же, — хитро сощурился хозяин, — на всякий случай для хороших клиентов хорошие блюда держу…
— А чего ты на крестьян напраслину возводишь? — обиделся Всемир, выпивший уже третью кружку. — Вишь, мы не только сосиски заказали.
— Ну, крестьянин — он разный бывает… — цокнул языком хозяин и сощурился еще хитрее.
— Всемир, ты слышал, чего хозяин сказал? — спросил я. — У него отец три трактира на дорогах держит, а он отцу помогал.
Парень непонимающе всплеснул ресницами, а умный Хельмут, похлопав себя по брюху, подсказал:
— Хозяин наш на людей насмотрелся. И на крестьян, и — на других тоже. Которые не только крестьяне…
— Ну так как же без этого-то… — неопределенно протянул хозяин. — Наше дело маленькое — еду подавать да язык за зубами держать. Вот только… — выжидательно посмотрел он на нас, — с деньгами у меня туговато сейчас. Но как только чего появится — прошу ко мне. Не обижу.
— Ясно, — кивнул Хельмут. — Ежели что — только к тебе.
— Не забудете? Я ведь обманывать не стану.
— О чем это ты? — опять не понял Всемир. — Чего мы забыть-то не должны?
— Потом объясню, — отмахнулся я. — А то вон клиенты пришли…
— Это не клиенты, — поскучнел трактирщик лицом, поднимаясь из-за стола. — Это бургомистр и начальник стражи. А с ними — еще кто-то прется. Чтоб им всем пусто было.
Окинув глазами людей, бесцеремонно ввалившихся в трактир, я решил, что крупный мужчина в панцире и теплой суконной шапке — это и есть начальник стражи, что приходится зятем господину Кристоферу. Рядом с ним, видимо, бургомистр — на вид лет сорока — сорока пяти, в сером плаще и с таким скорбным выражением лица, будто у него многодневный запор. Еще два латника с алебардами, что пытаются вытеснить из трактира каких-то людей в простой одежде.
— Эй, мужики, бумага при вас? — высокомерно спросил начальник стражи.
— Какая бумага, мил-человек? — испуганно отозвался я.
— Ты не юли, мужик, а не то, сам знаешь, что я с тобой сделаю! — пригрозил начальник стражи.
— Подождите, Манфред, я сам с ними поговорю, — остановил его скорбный и, брюзгливо оттопырив губу, сказал: — Я — бургомистр города. Настоятельно прошу, — подчеркнул он, — выдать нам бумагу, которая у вас имеется…
— Ты, дядя, толком скажи, чего надо? — вскочил со своего места Всемир, которому было положено играть роль нахального парня.
Начальник стражи сморщился и кивнул одному из стражников:
— Ну-ка, проучи молокососа…
От удара тупым концом алебарды в живот Всемир согнулся и закашлялся от боли. Бургомистр, посмотрев на скрючившегося парня, изволил улыбнуться:
— Я могу взять вас под стражу, отобрать бумагу силой и — конфисковать ваше серебро. Кстати, ваша женщина уже задержана…
Ух ты, задержана! Как они сурово! Надеюсь, у Марты хватит терпения не убить городских пентюхов сразу?
— Нет, господин бургомистр… — покачал я головой. — Бумага нам самим нужна.
— Господин, как вас там… — с мягким вздохом сказал бургомистр, не соизволивший сам представиться: — Я вам говорю второй — он же последний раз! Отдайте бумагу — и вы пойдете с миром. Мы даже не станем забирать ваше серебро. Или… — многозначительно посмотрел бургомистр на латников.
— Не пойдет, — ответил я, хватая пивные кружки, и ударом днищ об стол превратил их в кастеты: — Если попытаетесь нас схватить — будет драка. Добром не отдадим. А силой — попробуйте!
Повинуясь команде, Всемир распрямился, отобрал алебарду у обидчика и с наслаждением заехал тому в низ живота. Хельмут, вытащив из-под полы два ножа, примерился, словно бы для броска.
— Хорошо, — нахмурился бургомистр, останавливая начальника стражи, готового ринуться в бой. — Допустим, вы убьете меня. Справитесь с Манфредом, со стражей. А что потом? Около ратуши уже собралась толпа, которая требует, чтобы им показали бумагу императора.
— Толпа? — делано удивился я.
— Толпа, требующая предъявить им бумагу, в которой сказано, что любому желающему разрешено добывать серебро в рудниках долины святого Иоахима. Уверяют, что из приисков едут крестьяне с возами, полными руды! — с плохо скрытым раздражением сказал бургомистр. — Меня уже обвиняют в том, что я украл императорский указ, чтобы единолично добывать серебро! А я, бургомистр города, никакой бумаги в глаза не видел. А тут — вы заявляетесь…
— Вы, господин бургомистр, не с того разговор начали, — мягко упрекнул я городского главу, бросая на стол кастеты. — Вам бы прийти да спросить по-доброму, по-хорошему… Мы ведь, милсдарь, никаких законов не нарушали. Если что не так — можем и в императорский суд обратиться…
— Извините, — коротко обронил бургомистр. — Если бы вы, господин крестьянин, были избранным главой города, а к вам бы пришли бюргеры и потребовали объяснить то, не знаю что, как бы вы запели? Так вы дадите нам эту бумагу или нет? Или — это досужий вымысел? А на самом-то деле нет никакого указа…
— У меня ведь не сам указ — а копия, которую мне писарь сделал, — пошел я на попятную. — Но писарь сказал, что заверено по всей форме.
— Можно посмотреть? Хотя бы из рук…
Я вздохнул, почесал затылок и полез за пазуху. Вытащил платочек и, не спеша, обстоятельно, принялся развязывать его, вызвав у бургомистра зубовный скрежет. Наконец-таки справился с непокорными узелками, аккуратно развернул ткань и вытащил драгоценный документ. Бургомистр, исходивший паром, как кружка подогретого пива на морозе, попытался выхватить его, но не преуспел…
— Из рук! — строго прикрикнул я.
— Пергамент? — удивился бургомистр, пожирая глазами листочек.
— Дык писарь сказал, что императорские указы только на пергамент копировать можно. Содрал с меня три фартинга…
