Ознакомительная версия.
Кувыркаться на кровати эти двое почему-то отказывались, предпочитая сеновал. Не то любвеобильная вдова испытывала вину перед взирающим на нее с небес, покойным мужем – маловероятно, но как знать, – не то они с кригарийцем вспоминали таким образом молодость, когда у них под рукой… ну и под другими частями тела не было кроватей. Короче говоря, сеновалу в эти дни приходилось несладко. Он трещал и ходил ходуном, того и гляди норовя развалиться, как карточный домик. А мельничихину лошадку Мучку, чье стойло находилось там же, приходилось выгонять на улицу, так как от пьяных любовных игрищ хозяйки бедное животное испуганно металось и ржало.
Зато, когда они с Баррелием, прихватив с собой кувшин вина, уединялись на сеновале, в моем распоряжении оставалась вся мельница и окрестности. Чем я и пользовался, развлекая себя от безделья в меру своей подростковой фантазии.
Когда из Кернфорта мы пошагали на север, я решил, что ван Бьер повел меня в Эфим. Точнее, в Тандерстад, к моей сестре. Это казалось настолько очевидным, что я его ни о чем не спрашивал, а он мне ничего не говорил. Но после того, как мы сошли с наезженных дорог и поднялись в горы, я заподозрил неладное.
– Посидим в одном укромном месте и немного подождем, – ответил ван Бьер на мой вопрос, куда это мы направляемся. – Не будем спешить и метаться из стороны в сторону. И тогда вся эта история скоро закончится.
– Чем закончится?
– Поживем-увидим. – Пивному Бочонку явно не хотелось обсуждать со мной этот вопрос. – Но я постараюсь, чтобы наши головы и дальше оставались на плечах. Хотя, конечно, ничего заранее не обещаю.
Вытягивать из Баррелия ответы, словно клещами, было той еще пыткой. К тому же в последнее время я так набегался и находился по миру, что известие о грядущей передышке понравилось мне куда больше, чем отложенное путешествие на север. Тем более, что отдыхать в Вейсарских Ольфах, с их снеговыми шапками, чистейшим воздухом, прозрачными ручьями, искрящимися радугой водопадами, головокружительными пропастями и нависшими над ними деревеньками было во сто крат приятнее, чем в какой-нибудь «Усталой Секире» среди тамошнего сброда.
Я понятия не имел, как далеко в горы мы забрались и хорошо ли запутали следы. Впрочем, ван Бьер был уверен, что в Фирбуре мы находимся в полной безопасности. И ударился в пьянство и блуд, не успели мы даже отдохнуть и помыться с дороги. Чему в немалой степени потакала сама Гверрна, набросившаяся на старого приятеля так, будто все эти годы только и ждала, когда он заявится к ней на порог.
Гверрна была радушной хозяйкой. Но она мне сразу не понравилась из-за своей мерзкой привычки щипать меня за мягкие места при каждом удобном случае. И еще из-за своего противного смеха. Он живо напомнил мне хохот шлюх на отцовских гулянках, а это было далеко не лучшее воспоминание моего детства.
На мое счастье, почти все время Гверрна проводила с ван Бьером, коему в основном и доставались ее щипки и хохот. Я же присоединялся к ним лишь когда они, пьяные, довольные и запорошенные сеном, возвращались в дом перекусить. А спустя пару дней, когда я понял, что мне не запрещено искать на кухне еду самому, у меня отпала всякая нужда встречаться с этими «голубками». Чему я был только рад, ибо к вечеру они уже лыка не вязали и вели себя отвратительнее некуда.
Детей у Гверрны не было – сказалась, видимо, бурная походная молодость. Так что все это время я общался лишь с самим собой. Ну и еще с грустноглазой Мучкой, которую мне доверили пасти и загонять по вечерам в стойло. Тогда, когда любовники или покидали сеновал, или засыпали прямо там и больше не пугали бедную кобылку своими криками.
Книг, что могли бы скрасить мой досуг, здесь было подавно не сыскать. Читать же мудреную Книгу Силы было немногим интереснее, чем таращиться на обшарпанную стену сеновала. Разве что картинки в ней еще представляли для меня какой-то интерес. Но и он угас после того, как я изучил каждую из них по многу раз.
Единственное, с чем мне не наскучило возиться, так это с кригарийским оружием. Завидев однажды, как я, разложив во дворе весь его арсенал, тщательно его изучаю, Баррелий шаткой походкой вышел из сеновала и, кажется, хотел меня отругать. Однако передумал и, махнув рукой, вернулся на сеновал, дав понять, что не имеет ничего против моего занятия. А я, приглядывая за Мучкой, успел вдоволь наиграться с его мечами, порубив ими немало кустов и еловых веток.
Лишь лук да арбалет оказались мне не по силам. Что неудивительно – со стрелковым оружием дворцовых гвардейцев я тоже не мог совладать. А те луки и арбалеты, из которых отец учил меня стрелять, были слабенькими – такими, что натянуть на них тетиву мог даже ребенок.
В первое же утро, когда упившиеся вечером вдрызг любовники еще храпели, я вышел к мельничной плотине и, стиснув зубы, вылил на себя два ведра воды. И потом делал так ежедневно, чувствуя себя при этом настоящим героем. А еще – опять же без напоминания, – снова начал носить с собой везде палаш, который монах мне однажды вручил. Зачем? Ну, должен ведь был кто-то из нас двоих оставаться начеку, раз кригариец решил наплевать на осторожность и ударился во все тяжкие.
Баррелий, надо заметить, тоже купался в пруду, каким бы разбитым и больным он себя ни чувствовал. Возможно, он пил бы меньше, найдись для него у вдовы какая-нибудь работенка. Но, на счастье обоих, жатва на каменистых вейсарских полях еще не началась и до мукомольной страды было далеко. Вот Гверрна, подобно ван Бьеру, и позволила себе небольшой отдых.
Конечно, я не мог прожить целую неделю, ведя беседы с одной только лошадью. Когда Баррелий был не слишком пьян и возле него не крутилась хозяйка, я пытался говорить с ним. Задавал вопросы о том, что нас ждет в ближайшем будущем. Вот только собеседник из кригарийца в эти короткие затишья все равно был никакой.
– Почему ты не боишься, что нас здесь найдут? – спрашивал я его, сидящего на пороге, дышащего перегаром и меланхолично взирающего на реку. – Мы же всего в трех днях пути от Кернфорта! А ты не только валяешься пьяным, но еще и рискуешь жизнью Гверрны. Вряд ли наши враги ее пощадят, если до нас доберутся.
– Не если, а когда, – поправил меня ван Бьер усталым голосом. – Когда они сюда придут, ты хотел сказать, парень. Или спросить? Что ж, полагаю, это случится довольно скоро. Но не завтра. И не послезавтра. И не после-после… Ик! Закопай меня Гном! Эти твари, конечно, своего не упустят. Но они не такие быстрые, какими ты их считаешь.
– Кто – «они»? Курсоры? Вездесущие? Кого именно ты ждешь?
– И почему это вдруг я валяюсь пьяным? Ты что, ослеп – я не валяюсь, а сижу и наблюдаю за округой… – Он пропустил мой последний вопрос мимо ушей, поскольку начал клевать носом. – Делаю твою работу, между прочим! А затем пойду и еще выпью. Почему нет? Если это последняя выпивка в моей жизни, я должен погулять на славу! И никаких возражений! Эх, налей мне чарку полную, красавица Мари! А после юбку длинную повыше задери! Ну а под юбкой у Мари… Под юбкой у Мари… Хр-р-р!..
Ознакомительная версия.
