заметила произошедшие изменения. Взгляд ее заметался по сторонам, пока не уперся во взволнованное лицо старшего брата. Который, уже сообразив, что происходит, выдохнул:
— Геенна!
Это было невероятно, невозможно, но это было правдой. В центре Львова, вдали от Пелены и без участия (на это Ян, по крайней мере, очень надеялся) Высшего, часть тварного мира исказилась до неузнаваемости, скрутилась жгутом и превратилась в чуждую реальность. Иным образом объяснить происходящее было невозможно.
Плюс — Дыхание Скверны. Не легкий, едва уловимый фон, который распознать могли только Эссены с их непонятно каким образом развитым чутьем, а настоящий смрад, буквально валящий с ног и заставляющий внутренности конвульсивно подрагивать.
Ян, пытаясь вернуть контроль над телом, которому вдруг показалось, что стоит оно не вполне вертикально, оперся о стену. Кисть будто погрузилась в какую-то вязкую и мерзкую даже сквозь кожу перчатки субстанцию. К счастью, за спиной юноши было уже много вылазок за Пелену, и он прекрасно понимал, что все изменения вокруг нереальны. Точнее, почти все.
Правда, одно дело понимать, а другое — взять под контроль все чувства, которые в один голос вопят о том, что вокруг происходит что-то чертовски странное. На вылазках в Валашскую Геенну они с отцом всегда останавливались, перейдя за Пелену, и минут пять приноравливались к новой реальности. Здесь этого времени им никто не дал.
Пол шагах в десяти от Эссенов вспучился, будто был поверхностью болота. Из родившегося гигантского пузыря с глухим всплеском вынырнула Гончая и тут же бросилась в атаку. Полутораметровое тело, покрытое то ли застывшими иглами родившей его слизи, то ли короткими колтунами шерсти, распахнутая в четыре стороны пасть, полная мелких и острых зубов, длинные конечности — то ли шесть, то ли восемь, — они двигались так быстро, что доподлинно узнать их число можно было, только убив тварь. Стелясь по полу, Низший демон преодолел разделяющее его с людьми расстояние за секунду и взвился в прыжке, целясь пастью в горло Яну.
Грохнул выстрел, и башка адского пса чернильными брызгами разлетелась в разные стороны. София опустила короткоствольный пистолет и недовольно спросила:
— Ты чего ждал?
Молодой человек, уже поднявший шпагу и приготовившийся снести Гончей голову, одновременно смещаясь в сторону, хмыкнул.
— Дурында. Палить-то зачем? Теперь все в доме знают, что к ним в гости пожаловали.
— Думаю, кому надо, уже давно в курсе, — парировала София.
Пользуясь передышкой, она знаком предложила Яну достать пистолет и контролировать периметр, а сама принялась сноровисто прочищать верхний ствол терцероле от нагара. Как бы ни повернулись события дальше, еще один выстрел лишним не будет.
Ян был вынужден согласиться. Проявление Геенны в поместье Олельковичей вряд ли являлось превентивной мерой, этакой ловушкой для незваных гостей. Либо врата в иную реальность открыли только что, и это не имело никакого отношения к их визиту, либо подгадали под их приход. Скорее всего, имел место второй вариант — тут уж юноша предпочитал исходить из наихудшего варианта. Хотя стрельбы все равно не одобрял.
Почти минуту Эссены простояли на месте. Ян наблюдал за обстановкой, София быстро перезаряжала пистолет. Нового нападения не случилось, и когда она закончила, брат с сестрой двинулись вперед — туда, где по плану должны были находиться покои наследника. Уже приноровившиеся к изменившейся реальности, они тем не менее шли очень осторожно. Старательно огибали вспучившиеся пузырями стены и обходили мерзкого вида наросты, растущие прямо из пола.
Геенна не спешила кидать в бой новые силы. Первая Гончая оказалась единственной, и больше до дверей в комнаты Адама они никого не встретили. Как и каких-то иных вариантов агрессии — казалось, исказившаяся реальность была совсем не против гостей, а Низшего демона выплюнула от неожиданности.
Как бы то ни было, двери в покои Адама открыли, соблюдая все возможные предосторожности. И, как оказалось, не зря. Стоило им войти внутрь, как из пола выскочили лианы, больше похожие на полоски заветренного мяса, которые попытались схватить людей за ноги. Ян несколько раз взмахнул шпагой, пресекая эти попытки — на пол упали все еще шевелящиеся куски плоти.
— Господин барон!
Голос шел, казалось, отовсюду. От парочки диванов, выглядящих сейчас как поваленные стволы деревьев, обильно поросшие мхом цвета ржавчины. От камина, чей зев вместо красноватого отблеска углей исторгал гнилостно-зеленое свечение. От картин, изображавших сцены пыток людей вместо благообразных пейзажей и натюрмортов. В общем, от каждого предмета в обычной гостиной богатого аристократа, предваряющей вход в спальню. С поправкой на искажение Геенной обычной, естественно.
Принадлежал голос Адаму Олельковичу, только вот самого княжича не было видно. Ян огляделся, надеясь обнаружить врага за одним из предметов интерьера, но успеха не добился. Комната была пуста. А голос меж тем продолжал говорить. Даже, точнее сказать, вещать — была в нем некая торжественность, как у священника на церковной литургии.
— Вы явились раньше, чем я вас ждал. Очень жаль, я ведь рассчитывал встретить вас куда более пышно! Большую часть приготовлений вы, к моему великому огорчению, так и не сможете увидеть.
— Да ты и так расстарался, — буркнул Ян. Ввиду отсутствия собеседника, говорил он в потолок.
— Нравится? Согласитесь, барон, это прекрасно! Сама реальность плывет воском под моими руками!
Теперь в голосе Олельковчича Эссен услышал отчетливые нотки безумия.
— Если бы под твоими, Адам, — произнес он, осторожно двигаясь по комнате по направлению к спальне. Скрываться княжич мог только там. — Но самостоятельности в твоих действиях не больше, чем разума в куриных мозгах.
Краем глаза Ян заметил какое-то шевеление за одним из диванов. Моментально повернулся туда, вытягивая руку с пистолетом, но, как выяснилось, это была лишь игра потусторонних теней.
Вслед за этим резким движением юноши, стены гостиной выдавили из себя глумливый смешок.
— Не волнуйтесь так, барон! Я не собираюсь травить вас Низшими!
— И вряд ли сможешь, — буркнул Ян. — Иначе бы нас встретила не одна полудохлая гончая.
София, отстававшая на два шага от Яна, тоже резко крутанулась на каблуках, тыча в темноту за своей спиной стволом терцероле. И вновь зеленоватая мгла комнаты отреагировала смешком.
— Покажись, звис барани [30]! — выкрикнула девочка, которая с большим удовольствием заучивала ругательства на разных языках.
